БЛОК СОБЫТИЙ № 2 (Многогранник смерти)

— А, чтоб тебя!

Роман фон Хётцен всё-таки не сдержался и выругался вслух, когда очередная жёсткая ветка болезненно мазнула его по лицу. Он старался быть очень внимательным, но чего стоило внимание в этом лесу! Кругом стояла непролазная чащоба, на каждом шагу то и дело попадался корень, ствол, кустарник, словно почва была здесь самая плодородная во всей округе. Кроме того, тут росло великое множество ярких, колючих растений типа осота, но более мощных: они причиняли значительные неудобства лошадям, которые сразу замедляли и без того неспешный ход и возмущённо фыркали. Даже привычный к подобным испытаниям конь Вадима Стэплтона (единственного из витязей, кто отважился проводить экспедицию Командора через «техническую мёртвую зону» и «зону ночной смерти» до самой Сафат-реки), и тот явно был не прочь переместиться на другую дорогу.

Вообще-то, группу из пяти десантников и двух представителей гордой фамилии фон Хётцен собирался вести лично глава витязей, но по прибытии на четвёртый «цветок» он неожиданно почувствовал сильнейшее недомогание. Ушибы, полученные в схватке с оборотнями, опасности для здоровья не представляли; тем не менее, Мстислав слёг с высокой температурой, которую за двое суток сбить практически не удалось. Это сразу же породило немало трудностей, ибо проводник-доброволец нашёлся не сразу — среди бесстрашных воинов наблюдалась неловкая заминка. Мгновенно свои услуги в качестве гида-экскурсовода по долинам смерти предложила великолепная Ольда Ласкэ, однако почти сразу же выяснилось, что о том, куда ехать, она представления не имеет, а просто желает лишний раз прокатиться бок о бок с Романом…

Вспомнив о дамах, сын Командора усмехнулся и, уворачиваясь от бьющей и колющей растительности, шаловливо подумал, что вернуться исцарапанным будет как раз очень интересно: тогда девочки окружат его такой заботой! Правда, теперь их будет уже трое — подобного массового внимания со стороны привлекательных особ женского пола Роман не помнил, пожалуй, со студенческой поры.

…События бурной ночи на третьем «цветке» подействовали на молодого человека чересчур сильно: забравшись в вездеход и кое-как стянув ещё работоспособный биостимулятор, он глотнул успокаивающего и почти сразу же погрузился в тяжёлый, глухой сон. Пробуждение было мучительным, как с похмелья, или даже хуже. Началось оно со щекотки в носу, которая затем плавно прошлась по щекам, переместилась на левое ухо и набросилась на ресницы. С невероятным трудом приподняв одну из них, Роман обнаружил возле себя игриво улыбающуюся мадемуазель Ласкэ — свеженькую, как огурчик, в новенькой блузке лимонного цвета и в самой моднейшей мини-юбке. Ее неплотно сжатые колени оказались точно напротив ещё замутнённых сном глаз сына Командора, однако первый же наугад брошенный взгляд здорово его взбодрил. Пытаясь вести себя так, чтобы Ольда не догадалась, куда он смотрел, Роман поспешил слабым голосом заметить, что красавица, очевидно, перепутала его со своей лошадкой, а затем вызывающе поинтересовался, где Младшая Королевна.

Этот вопрос неожиданно привел мадемуазель Ласкэ в весёлое настроение. Хихикнув, она сообщила, что у Малинки «опять проблемы с клювом — наверное, отлежала, соня…» Тут же соней обозвали и самого Романа. Как выяснилось, Командор пожалел неопытную молодежь и распорядился никого не будить, когда вездеход тронулся в путь. Сейчас машина как раз на подходе к малой станции № 4, и он, Роман, оказался последним, кто отлёживает себе бока и в ус не дует. Впрочем, ему можно только посочувствовать: надо же, додумался сначала себя биологически простимулировать, а потом прервал сеанс и завалился дрыхнуть!

Такое объяснение плохого физического состояния фон Хётцена-младшего, безусловно, было правильным — в самом деле, последовательный приём возбуждающего и снотворного лишил бедный организм всякой ориентировки. Кажется, Ольда собралась прочесть по этому поводу чуть ли не медицинскую лекцию, однако очень кстати к ним протиснулась из командирской каюты Младшая Королевна — всё в тех же шортиках и маечке. Треугольный платок, прикрывавший нижнюю часть лица, придавал ей вид террористки на пляже. То, что она улыбнулась Роману, можно было заметить лишь по её глазам. Уединение важных персон «Союза-Содружества» и Династии было прервано: Ольду потащили в уголок, где возмущённым шёпотом потребовали объяснений: как это она осмелилась переодеваться прямо тут и даже не воспользовалась ширмой?! А если бы в этот момент молодой человек проснулся — что бы он подумал о… «…о нас, девушках из Замка?» — «Ты-то тут причём? — вполне резонно поинтересовалась мадемуазель Ласкэ своим мелодичным голоском. — Некоторому риску подвергалась моя репутация, согласна. Но чего же ещё можно ожидать от простой секретарши? А вот некоей Королевне давно не мешало бы напялить свою несменяемую свитерину-мешковину и хотя бы влезть в привычные брюки, а то уже всех десантников голыми бёдрами распугала…» — «Как… как ты смеешь! А у самой-то, у самой? Всё-всё-всё видно с любого расстояния и положения!» — «Да ничего подобного! Можем прямо сейчас померить, у кого короче!» — «Думаешь, откажусь? Становись сюда! — (Малинка ловко развернула четырёхстворчатую ширму, взятую в вездеход из багажа мадемуазели Ласкэ). — Сейчас увидим! Ты чуть выше меня, поэтому…»

Крайне заинтересованный Роман, потеряв остатки сна, живо принял сидячее положение и уставился на колышущуюся драпировку, за которой были видны только две пары босых, бестолково топчущихся ступней. «Не толкайся, кобыла здоровая!» — эта характерная реплика явно принадлежала Ольде. — «А ты подол не сдвигай и вниз не тяни — конечно, тогда у тебя получится длиннее!» — «Ничего я не тяну и не думаю! Ты лучше б сама не жульничала, а привстала бы на цыпочки…» — «Ага, разбежалась! Может, ещё и подпрыгнуть?» — «Нет-нет, уже не обязательно — и так видно, что твои штанишки короче моей вполне приличной юбки почти на полтора сантиметра!» — «Да? Не может быть… как же это? А-а-а, ты всё-таки смошенничала: вон сколько живота оголилось!» — за шатающейся перегородкой послышалась приличная возня, затем чувствительный шлепок, обиженный вскрик и снова возня, после чего разноцветное сооружение рухнуло, развалившись на две части. Раскрасневшиеся спорщицы предстали перед Романом вполне готовыми к агрессивным действиям. Их первой начала Ольда: изловчившись, она сорвала с Малинкиного лица платок, швырнула его куда-то за голову Романа, а сама поспешно забилась в уголок и выставила перед собой десять длинных, переливающихся перламутром ногтей. Однако у Младшей Королевны хватило ума не унижаться до заурядной коммунальной свары. Прикрыв ладошкой многострадальный нос, она демонстративно повернулась к мадемуазели Ласкэ спиной и стояла так до тех пор, пока сын Командора не отыскал и не подал ей учтиво белоснежный матерчатый треугольник. Одновременно он поторопился заверить обеих «амазонок», что всё время находился в самой настоящей летаргической отключке — ничего не слышал и уж тем более не подглядывал. «А я и не сомневалась! — подала из угла невозмутимую реплику мадемуазель Ласкэ. — Это только у некоторых больное воображение…»

Малинка ничего не ответила. Снова облачившись в самодельную полумаску, она кивком поблагодарила Романа и занялась восстановлением несколько порушенного интерьера салона гравикатера. Девушка тщательно привела в порядок ширму, после чего молча скрылась за ней со своей походной сумкой. Тогда Ольда на цыпочках переместилась поближе к молодому человеку и многозначительной мимикой известила его, что происшедшее не стоит принимать близко к сердцу. «Обычный принцесскин выпендрёж спросонья», — словесно добавила она гаденьким тоном. — «А вот и нет», — холодно ответствовали из-за расписной ткани, и вскоре оттуда вышла в походном наряде Младшая Королевна. Ковбойские брюки из кожзаменителя ей надеть всё-таки пришлось, но от свитерка она решительно отказалась, заменив его легкой курточкой, надетой поверх давешней спортивной майки. Вызывающе повжикав многочисленными «молниями», Малинка деловито поправила корону и с достоинством отправилась в кабину пилотов. Роман зачем-то дёрнулся вслед за ней, но тотчас снова сел на место, натолкнувшись на откровенно насмешливую улыбку Ольды. Его ещё раз поразила психическая устойчивость «девушек из Замка», способных после пережитой кошмарной ночки поцапаться из-за разницы вкусов и нарядов. Конечно, они выросли здесь и многое повидали, подумал он, и всё же трудно понять такую мгновенно вскипающую житейскую мелочность. Либо его, Романовы, нервы прилично сдали, либо женщины точно устроены непостижимо и несуразно.

Нервишки у молодого человека, конечно, пошаливали, но и в справедливости второго предположения ему пришлось убедиться, едва добравшись до цели, они всем гуртом переступили порог четвёртого «цветка». Располагался он на небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривались главные подходы. Их встретила хозяйка станции улыбающаяся Злата Йоркова, и первое, на что все без исключения обратили внимание, — это её набухший, свекольного цвета нос. Кашель и слезящиеся глаза подтвердили, что налицо обычное для планеты простудное заболевание, которое, как оказалось, не лечилось медицинскими препаратами из принципа. «Нормальный человеческий организм должен сам себя успешно восстанавливать, тем более при такой пустяковой болячке», — чуть гнусаво сообщила Злата, поначалу обращаясь к Командору как к самому старшему. После этого она случайно глянула на Романа, медленно раскрыла рот, полный мелких, блестящих зубов, и вот тут-то всё и началось…