16

Неделя каникул закружила молодых людей в вихре эмоций. Евгении казалось, что она прожила отдельную маленькую жизнь за эти несколько дней. И каждый день был невероятно насыщенным, наполненным до краёв. Новые ощущения окрыляли. Женька не стала отрицать для себя очевидного — она сумасбродно влюбилась в своего ещё недавно ненавистного братца, и только сейчас поняла — каково это, когда кто-то действительно становится таким сумасшедше-близким человеком, необходимым как вода, как воздух. Никакие прошлые влюблённости (а они были, пусть и быстротечные, совсем не серьёзные) и рядом не стояли по накалу тех чувств, что сейчас роились у неё в груди. Она физически ощущала их. И недоумевала, кто этот разрывающий своим напором торнадо умудрился назвать «бабочками в животе».

Святослав тоже старался не обманывать себя. Ему было хорошо в компании сводной сестры. Фантастически хорошо! Она была такой бесхитростной, неискушённой, и ему доставляло истинное удовольствие это знание. Он был первым для Евгении во всём. Её неожиданная смелость вкупе с чистотой подкупали, притягивали. Её разумные смешинки в глазах и острый на замечания язычок заводили. И то, что Слава старался сдерживать себя, не причинить Женьке вреда, ещё больше доказывало ему самому, что он не относится к ней, как к одной из многих. Не то чтобы он в свои семнадцать мог похвастаться богатым опытом, нет… Но всё то, что у него было раньше, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило сейчас. Женька стала для него особенной. И как бы разум его ни взывал к здравому смыслу, ни твердил, что всё происходящее в какой-то мере неправильно, что грядущие последствия — а они обязательно будут! — будут далеко не такими простыми, как хотелось бы, Святослав не мог ничего с собой поделать. Находиться под одной крышей с Колючкой и делать вид, что ему наплевать, было выше его сил.

Не считая одного посещения кинотеатра, когда Слава и Женя то и дело оглядывались по сторонам, опасаясь встретить знакомых, и нескольких вылазок в магазин, всю неделю они просидели дома. Святослав даже забил на пару футбольных тренировок, коих не отменяли школьные каникулы. Впрочем, футбол для него всегда был чем-то второстепенным, не больше, чем возможностью поддерживать спортивную форму, или проводить время в компании друзей по команде.

Да и погода как никогда способствовала домашнему времяпрепровождению — на смену необыкновенно тёплым денькам, которыми их порадовала ранняя весна, вдруг пришли промозгло-сырые. На улице ощутимо похолодало, зарядили противные затяжные дожди, так что и оправдываться ни перед кем за своё внезапное домоседство особенно не пришлось. Все друзья и одноклассники также предпочли в такую погоду отсиживаться по домам, «заряжая батарейки» перед последней учебной четвертью: кто-то часы напролёт торчал в соцсетях, кто-то погрузился в мир компьютерных игр, кто-то без остатка ушёл в музыку и репетиции.

Женя же со Славой с упоением проводили время вместе. Они часами могли болтать обо всём на свете, и, казалось, темы, которые им хотелось бы обсудить, не иссякнут никогда. Обнявшись, они смотрели фильмы. Слушали музыку. Слава пытался приобщить Женьку к «правильным» музыкальным стилям, постоянно включая ей композиции своих любимых групп. Она, в свою очередь, с пеной у рта доказывала, что никакой фильм со всеми своими хвалёнными спецэффектами не заменит хорошую книгу. Иногда бесились, как угорелые гоняясь друг за другом по всему дому. Когда приходило настроение, вместе готовили нехитрую еду и затем с удовольствием её поглощали. Святослав, бывало, рисовал, а Женька в моменты, когда на него находило вдохновение, потихоньку наблюдала, устроившись на кровати в его комнате, чему он абсолютно не возражал.

Чинно беседовали с родителями, когда те время от времени звонили, и уверяли их, что всё тихо, мирно и спокойно, «жалуясь» на гнилую погоду, не дававшую им и носа высунуть на улицу.

И узнавали друг друга всё больше и больше.

Женька с каждым проведённым вместе днём становилась смелее, и Славе стоило колоссального труда не поддаваться на дерзкие провокации девчонки, не реагировать на её уже не такие робкие, какими они были поначалу, руки и губы, которые заходили в своих прикосновениях всё дальше и дальше. И ещё большего — держать в узде свои. Он ненавязчиво и мягко отстранялся, понимая, что не стоит заводить всё слишком далеко. Не с ней. Не сейчас. Слишком рано. Слишком много всего, что мешает им просто взять и пойти до конца. Начиная с возраста и заканчивая их статусом брата и сестры. Как отнесутся к этому окружающие? Друзья, одноклассники, учителя? И, самое главное, как отреагируют родители? Проверять почему-то не хотелось…

И Евгения это понимала. Он видел, он знал. Понимала и не задавала вопросов.

Они обоюдно не затрагивали щекотливых тем, стараясь жить одним днём, наслаждаться друг другом, пока им выпала такая возможность. И не думать, что будет потом, когда со своего курорта вернутся предки, когда им самим придётся возвращаться, пусть и ненадолго, в стены родной школы.

Но она не была бы девчонкой, если бы ни стала надумывать себе чёрт знает что…