- Было естественным предположить, как предположил я, - сказал де Берни, - что сообщение должно быть действительно важным, если оно так заботило этого человека в его безнадежном состоянии. И вы поймете, как было возбуждено мое любопытство. Я предложил ему передать сообщение вместо него, если он доверит это мне, или отвезти письмо, если он таковое напишет. Он отверг мое предложение, что еще больше усилило мое любопытство. Но предложение написать письмо засело у него в мозгу. Позднее, убежденный, что конец его близок, он снова послал за мной и просил принести все необходимое для письма. Я с готовностью выполнил эту просьбу, не предполагая, что образованный и коварный дон придумал какой-то план. Он продиктовал письмо по латыни. Это было хитро придумано и могло вполне увенчаться успехом, если бы не мое любопытство. Я отдал письмо капитану шлюпа.

В тот же вечер дон спокойно умер. Он уснул вечным сном в убеждении, что его смерть не помешает выполнению долга. Весьма достойный джентльмен. Ночью с капитаном шлюпа случилось необъяснимое. Он упал за борт. По крайней мере, так предположили на утро, когда его не смогли найти. Поскольку о роковом письме никто кроме меня не знал, то несчастный случай не вызвал особого волнения, хотя капитана и жалели. Но письмо не было утеряно.

Рассказ де Берни был прерван одобрительным смехом обоих пиратов. Им пришелся по душе изысканный юмор, в который было обличено описание очевидного убийства. Де Берни признательно улыбнулся их сообразительности и продолжал:

- Лишь тогда я понял, какую шутку сыграл с нами умерший дон. Как бы то ни было, я человек не безграмотный, а когда-то мои познания в латыни были внушительными. Но в море такие вещи быстро забываются. Кроме того, дон использовал чистую и очень трудную латынь, ту, что ученые называют классической. Я ничего не смог понять кроме несколько римских цифр, которые принял вначале за даты, и нескольких отдельных слов. Но, вернувшись через неделю в Порт-Ройял, нашел знакомого французского священника, и он перевел мне документ.

Де Берни остановился и посмотрел на лица пиратов, на которых был написан живейший интерес.

- Вам, должно быть, ясно, как эти сведения попали ко мне, - сказал он. - А завладев ими, я подумал, что пора, пожалуй, оставить Моргана и службу английской Короне. Но мне требовалась помощь в том, что я задумал, и я сразу подумал о тебе и о том, что вместе мы сможем снять богатый урожай. Старому Моргану я сочинил сказку, что после стольких лет бродяжничества соскучился по Франции и по дому. И тот, ничего не подозревая, отпустил меня. Я был уверен, что найду на Гваделупе немало французских искателей приключений, согласных пойти со мной, и корабль, который понадобится, когда найду тебя. И еще я подумал, что там смогу кое-что разузнать о твоем местонахождении. Как и Моргану, мне было известно, что последнее время ты продаешь там свою добычу.

Де Берни снова остановился и отпил глоток рома. Лич убрал со стола локти и заерзал на стуле.

- Да, да, - промычал он в нетерпении. - Но что же там было написано?

- Ты это уже знаешь. Золотой флот с сокровищами, как я уже сказал, отправляется в Кадис через месяц, как только установятся пассаты. В письме сообщаются детали, которые должны убедить испанского адмирала в необходимости держать наготове два военных корабля, необходимых для усиления эскорта при дальнейшем плавании через океан в Испанию. Вот и все.

- Все? Ты говоришь, все? Но откуда выйдет этот флот?

Из определенного пункта между Кампече и Тринидадом.

Пират нахмурил лоб.

- Почему бы не сказать: между Северным полюсом и Южным? - тон его стал раздраженным. - Значит, ты не знаешь? Если так, то какова цена твоим сведениям?

Улыбка де Берни стала вкрадчивой.

- Можешь быть спокоен, я знаю. Но это мой секрет, и я открою его только своим компаньонам.

Он высек кремнем искру, раздул трут и, не обращая внимания на потерявших дар речи пиратов, приложил его к трубке.

- И еще одно, - добавил он. - Я знаю, что на трех испанских кораблях будет немногим более двухсот пятидесяти человек. С двумя кораблями и твоими людьми мы бы не уступили им по силе.

- Не это беспокоит меня. Единственное, что я хочу знать, и притом немедленно, это где искать этот флот: на севере, юге, востоке или западе?

Де Берни покачал головой.

- Тебе незачем это знать, поскольку я здесь. Я приведу тебя к этому месту, как только между нами будет подписан договор.

- Ты уверен, что мы подпишем его?

- Если бы не был уверен, то должен был бы считать тебя болваном, Том. Или ты думаешь, что такой шанс еще раз подвернется?

- А ты думаешь, что я пойду на рискованное предприятие вслепую?

- В нем нет ничего неясного. Тебе известно все, что необходимо знать. Если же ты из-за недостатка мужества откажешься, то высади меня на Гваделупе. Не сомневаюсь, что...

- Смотри у меня, Берни. Тебе должно быть хорошо известно, что мушкетов мне не занимать. И еще следовало бы знать, что у меня есть много способов заставить говорить любого. Не ты первый, ному я развязывал язык. Или ты предпочитаешь, может быть, фитили между пальцами?

Де Берни презрительно посмотрел на него и с подчеркнутым пренебрежением произнес:

- Несчастный пустозвон, если бы я не был так терпелив, то просто пристрелил бы тебя за это.

- Что ты сказал? - пират протянул руку к шпаге, лежавшей перед ним на столе.

Де Берни не стал обращать внимания на этот вызывающий жест.

- Учти, что я не из тех, кому можно развязать язык. Если хочешь упустить свой единственный шанс увидеть воочию такое богатство, то напомни мне еще раз о пытке. Допустим, ты мне нужен, но если золотой флот тебя интересует, то я тебе нужен гораздо больше, и, возможно, не только для того, чтобы привести к нему. Я уже говорил, что направлялся на Гваделупу в поисках второго корабля. Но поскольку ты захватил «Кентавр», у нас теперь есть все необходимое. Все, кроме командира для него. Им буду я. А ты знаешь, что я могу командовать кораблем в бою. Так воспользуешься ли ты возможностью разбогатеть и на этом остановиться? Или будешь ждать, пока ямайская эскадра не изгонит тебя с этих морей, или пока Морган не потопит, что он, без сомнения, и сделает, если ты еще подождешь.

Помолчав немного, он прибавил:

- А теперь, капитан, не пора пи нам, как подобает разумным людям, обсудить условия договора?

Воган, во всяком случае, был уже покорен. Он облизался и вступил в разговор.

- Честное слово, кэп, в словах Чарли нет ничего неразумного. Разве он делает не то же самое, что на его месте делал бы ты?

Де Берни откинулся и занялся своей трубкой, понимая, что алчность делает помощника Лича его союзником, способным убеждать капитана.

- Какие условия ты предлагаешь? - спросил он угрюмо.

- Для меня лично - пятая часть добычи.

- Пятая часть! - Лич в негодовании вскочил на ноги и разразился градом брани в его адрес, а потом повернулся к Вогану: - И это, по-твоему, разумный человек, Нед?

- Все сокровища оцениваются примерно в миллион песо, - вкрадчиво напомнил ему де Берни. - А это уже не тот убогий груз, который ты продаешь на Гваделупе за десятую часть стоимости.

Как пара лавочников, они затеяли шумный спор, грозивший перейти в ссору, если бы не Воган, стремящийся любой ценой сохранить мир. В конце концов, благодаря миротворческой деятельности Вогана, мир наступил.

Принесли перо, бумагу и чернила, а Пьера послали на палубу позвать трех человек в качестве представителей команды.

Когда все было сделано, Лич со своими людьми ушел, предоставив де Берни выбор: либо оставаться в каюте, либо последовать за ним.

Лич вышел в мерзком настроении с ощущением нанесенного ему поражения и излил свою злость на Вогана, которого в основном и обвинял.

- Дорогой капитан, - успокоил его помощник, - стоит ли горячиться из-за пустяка. Если бы он потребовал половину добычи, я бы все равно согласился. Почему бы и не согласиться?