Васька хоть и получил прозвище Котенок, но ленив был, как настоящий старый кот. По лени своей он в деревне остался. Пришел из армии, мать говорит ему: "Васька, поезжай в Горький. Там половина Прудков на пароходах ходит". - "Кого я там не видал". Предлагали ему идти на курсы механизаторов. "Да кого я там не видал", - отвечал свое Васька. Устроился он стадо гонять, три года прошло, а Васька все никак кнута не может сплести. "Да когда его плести! Летом пасти коров надо... А зимой чего стараться? Может, и не придется больше коров гонять?" Так и ходил он впереди стада с палкой.

Была у Васьки еще одна слабость - любил выпить. Фомич на этой слабости и решил сыграть.

На грохот в дверь долго никто не отвечал. Потом в окне появилась круглая Васькина физиономия:

- Кого надо?

- Васька, это я. Выйди на минуту!

- Никак, ты, дядь Федя?! Чего тебе?

- Собирайся скорей! Работенка есть. - Фомич боялся, как бы Васька окна не закрыл. Тогда его не дозовешься.

- Какая еще работа в такую пору? - Васька и окна не закрывал, и не проявлял особого интереса.

- Начальник ГЭС звонил мне. Приказал плоты перегнать к Святому озеру. Полсотни на рыло обещает, - соврал Фомич.

- Ну, так завтра и перегоним. Где начальник-то?

- Да начальник там. На станции. А мне наказал расчет произвесть.

- У тебя что за деньги? В твоем кармане - вошь на аркане.

Васька взялся за оконную створку, намереваясь прихлопнуть ее перед носом Фомича.

- Да ты обожди, обожди! - поймал его за руку Фомич. - Он мне наказал после работы литру водки поставить.

Васька чуть подался вперед:

- А не врешь?

- Ну ты что? Начальник велел. Приказ начальника - закон для подчиненного. Сам знаешь - служил в армии.

- Обожди маленько, - коротко сказал Васька и захлопнул окно.

- Ну, слава те господи! Одного уговорил, - облегченно вздохнул Фомич. - Еще кого? Хотя бы по человеку на секцию...

Через минуту Васька вышел, застегиваясь на ходу.

- Дядь Федь, а еще кого не надо?

- Одного бы человечка не мешало.

- Обожди маленько. - Васька перебежал через дорогу и постучался к Губановым: - Гринь, выйди-ка!

Вышел тот самый тракторист, которого пытался заполучить Фомич у председателя. Перекинувшись двумя словами, Васька с Гринькой подошли к Фомичу.

- Дядь Федь, а трактором нельзя оттащить плоты по берегу? - спросил Васька.

- Можно попробовать, - безразличным тоном сказал Фомич. - Мне все равно.

- Мы сейчас сбегаем заведем трактор и в момент пригоним, - сказал Гринька.

- Только через село не гоните, - остановил их Фомич. - Нечего народ булгачить. Давайте по берегу.

- А нам все равно. Пошли! - И Гринька с Васькой исчезли в темноте.

"Видать, бог-то есть, - думал, ухмыляясь, Фомич. - Вон он как все рассудил. Не хотели мне тракториста дать, чтоб подтянуть плоты... Так теперь я их за версту отведу, к Святому озеру. И не то что на мель - на сухо вытяну".

К утру все три плота лежали на пологой отмели Святого озера возле самых коровников. Фомич ликовал: только теперь он понял, что там, в конторе, дали промашку - распорядились причалить возле клубного крутояра. Спала бы вода, их еще пришлось бы вытаскивать трактором из озера. Месяц работы. Да трактор надо гнать за тридцать километров. А здесь они - вода спадет - на сухом месте. И подъезды к ним хорошие. Подгоняй любую машину, нагружай и вези, куда хочешь. "Выходит, я не одну тыщу сэкономил. Может, еще и премию отхвачу. И все за литру водки! Вот тебе и полая вода..."

Половодье в Прудках - пора веселого отдыха и кратковременной дармовой добычи. Ребятишки день-деньской кричат, как грачи, на тополиной горке - кто в городки играет, кто в лапту, и на шармака, и в ездушки: проиграешь - вези соперника на своей спине от кона и до кона. Старухи спозаранок выползают на завалинки и долго греются на солнце, из-под ладони смотрят, как переливается в солнечном блеске желтовато-мутная неоглядная вода. "И куда она вся деется?" - "Вода-то?" - "Ну!" - "Сказывают, в море". - "А у моря что ж, ай дна нет?" - "В пропасть уходит..." - "Ах, ба-атюшки мои!"

Старики в такую пору не судачат; вместе с мужиками, которые на технике не заняты, шныряют они в лодках по лугам - подбирают плывущие бревна, спиливают сухостой, грузят в лодки, а тяжеленные коряжины буксируют на веревках. В хозяйстве все пригодится... Мало какое добро выносит полая вода; иной в лодке везет бревна, а в руках ружье держит: того и гляди, утка вылетит из-за леса или заяц подвернется на каком-либо незатопленном островке. Приберут. Прудковские жалости не имут.

В такую пору по мутной вольной воде начинает биться лещ, сазан, щука. Возле кустарников, у берегов скрывшихся под водой бочажин ставят великое множество двукрылых шахов и однокрылых куликов, горловины затонов и стариц перекрывают сетями. А у кого нет лодок, те бродят вдоль берегов с закидухой - квадратной сетью на конце длинной оструганной жерди. Всякому своя работа. И редкий прудковский мужик откажет заезжему любителю свежей рыбки из какого-нибудь суходольного Тиханова. "Бери, сколько хочешь. По десятке за кило". - "А дешевле нельзя?" - "Пашано нонче почем? То-то и оно. Дешевле нам нельзя. За счет природы только и выезжаем".

Полая вода была в этом году высокая, под самую ферму подошла, и неподалеку от коровников стоящие хранилища с семенным картофелем потекли. Пришлось срочно перебирать весь картофель. Гузенков приказал согнать на хранилища все Прудки и сам прикатил на "газике". По домам ходил Пашка Воронин, созывая людей.

Фомич после утренней рыбалки сидел на крыльце и читал газету, когда остановился перед ним Воронин.

- Председатель приказал всем идти на овощехранилище. И тебе тоже идти с семьей... картошку перебирать. Понял?

Фомич, не отрываясь от газеты, спросил:

- А кто отвечает за эту семенную картошку? Гузенков?

- Да, сам председатель. И приказ его.

- Тогда передай ему - пусть вся эта картошка потонет. Я и пальцем не шевельну.

- Я передам. Но смотри, не пришлось бы пожалеть. Мы тебя еще снимем.

- Руки коротки!

- Посмотрим.

Когда Пашка передал Гузенкову эти слова, председатель так гаркнул возле хранилища, что Фомич на крыльце услыхал:

- Выгоню!

Авдотья перепугалась и огородом, потихоньку от Фомича, ушла на овощехранилище. Но Фомич был не из пугливых, к тому же он ждал от своего начальника какой ни на есть похвалы. И она пришла.

Только спала полая вода, как с Раскидухи позвонили в Прудки. За Фомичом сбегал избач Минька Сладенький, малорослый паренек с тяжелой головой, болтающейся на тонкой шее, как колдая на цепе. "Давай к телефону, срочно!" - только и выдохнул он на Фомичовом складе. Фомич взял у Сладенького ключ от избы-читальни, как эстафетную палочку, и побежал через выгон.

- Как там у вас, сухо? - спросил в трубку начальник ГЭС.

- Очень даже, - выпалил, переводя дух, Фомич. - Ребятишки в лапту играют.

- Плоты целы?

- Все цело, до единого бревнышка.

- Завтра пошлем вам трактор, бревна таскать.

- Не надо трактора. Бревна на берегу.

- Как так на берегу? Кто их вытащил?

- Я.

- По щучьему велению, что ли?

- Приезжайте, посмотрите. А только бревна лежат на сухом берегу, - скромно ответил Фомич.

- А подъезд к ним есть?

- Очень даже. У самой фермы лежат.

- А ты нас не разыгрываешь? Смотри! После обеда приедем.

Белый катер начальника летел по реке, как рыбничек, - крылья водяные вразлет, нос поверху. Того и гляди, оторвется от воды и взлетит над берегом. Фомич поджидал его на высоком Кузяковом яру. Он снял кепку и размахивал ею над головой, как пчел отпугивал. Его заметили с реки, катер свернул к берегу и с ходу вылез брюхом на песчаную отмель. Фомич сбежал вниз.

В катере было трое: начальник - щеголевато одетый молодой человек в темных очках, моторист в кожаной куртке и в настоящей морской фуражке с крабом и толстый, с портфелем, завскладом, который сдавал Фомичу лес по накладной.