Только в сказке может на глазах у зрителей темный и хмурый дубовый «злой лес» вдруг превратиться в светлый, ажурный и красочный «добрый лес»... Но это не только очаровательное и изящное зрелище, нет. Здесь прежде всего поражает правдивость чувств персонажей, с такой удивительной полнотой проявленная в игре всех исполнителей, несмотря на сказочность событий.

Еще только кончался спектакль, гномы еще играли свой веселый марш, когда из зала на сцену поднялась маленькая, тоненькая, длинноногая девчушка лет шести в коротеньком платьице и подала участникам несколько цветков.

И вдруг стало обидно. Обидно, что ты давно уже не девочка и тебе почему-то неловко подняться на сцену и тоже подать цветы, хотя так и тянет к этому, потому что сам спектакль изящен, поэтичен и наряден, как цветок.

Елена Шапатаева. «Молодость старой сказки». Тбилиси, «Заря Востока», 1962, 19 июня

Е. Миллиоти — Белоснежка, С. Десницкий — Четверг

Л. Крылова — Белоснежка, Г. Ялович, Б. Ардов, Г. Фролов, Г. Крынкин, В. Сергачев — гномы

Пятая колонна

Самый факт постановки прекрасной пьесы, несправедливо обойденной театрами, кажется мне заслугой молодой студии.

«Современник» увидел возможность сказать свое слово о мире и войне, о жизни и долге. Причем слово очень современное.

Каленым железом изуродовано в фашистском застенке лицо немецкого борца и революционера Макса, но закалена его воля. В суровой сосредоточенности, в крупном человеческом масштабе превосходно играет своего героя И. Кваша. А рядом совсем еще юный и светлый Уилкинсон — О. Табаков. Один лишь эпизод: несколько скупых, деловитых слов, за которыми мы увидели революционную решимость, большой яркий апельсин в его руке в минуту смерти от фашистской пули. Вот и все.

Каждую минуту смерть подстерегает Филипа. Но именно в его судьбе, в этом образе острее всего чувствуем мы, как противна война человеческой природе...

О. Ефремов и Т. Лаврова верно почувствовали драму людей, столкнувшихся с фашизмом. Она, эта драма, — в их родстве и в разности, в невозможности понять друг друга. Дороти осталась на той ступеньке жизни, которую Филип давно переступил... О. Ефремов вовсе не героизирует Филипа — и поступает правильно. Его герой каждый день идет на смерть, потому что так надо. Артист хорошо передает сложность Филипа, которая и рождает веру в него, несет в себе большую и современную мысль о радости жизни и античеловечности войны.

Волнение рождает начало спектакля: на нас смотрит Хемингуэй. Он говорит с нами, словно бы рассказывает о том, что произошло в те памятные дни испанской трагедии и что такое эти дни для нынешних людей.

А. Анастасьев. «Дорогой поисков». «Московская правда», 1962, 6 июня

О. Ефремов — Филип, В. Заманский — Антонио

О. Ефремов — Филип, Т. Лаврова — Дороти

О. Ефремов — Филип, Н. Дорошина — Анита

О. Ефремов — Филип, И. Кваша — Макс

О. Ефремов — Филип, Е. Евстигнеев — Управляющий

Старшая сестра

...Успех спектакля — это прежде всего успех исполнительницы роли старшей сестры Л. Толмачевой. Толмачева раскрывает характер своей героини исподволь. Она вовсе не играет на контрастных сопоставлениях. Ее героиня, такая разная на протяжении спектакля, с такой богатой сменой настроений, с такими резкими поворотами в судьбе, — вместе с тем удивительно цельная натура... Видимо, для постановщика было не столь важно показать сценический талант Нади, сколько ее человеческий талант, — дар, без которого немыслим большой художник, показать в ней актера-гражданина.

...Младшая сестра могла бы быть и иной. Пьеса оставляет некоторый простор для трактовки образа. Но представляется, что режиссер и актриса А. Покровская верно «прочли» его. Лида в спектакле сложна, в ней есть индивидуальность... Она вовсе не бледная тень Нади. По многим чертам такие разные, сестры во многом и схожи. В этом сила спектакля. Очень точно сыгран Кирилл. И. Кваша проявляет свойственные ему тонкость и такт. Он как бы с самого начала проверяет внешнее поведение Кирилла внутренним барометром — тем главным, что движет юношей...

Немного об Ухове. Его играет О. Ефремов, играет мягко, без нажима, явного обличительства. Он вовсе неплохой, этот несколько чудаковатый, склонный к поучениям, ревниво оберегающий свой авторитет старик, порой он даже трогателен. Но тем страшнее, тем печальнее то, что он олицетворяет, что довлеет над ним...

Остаются в памяти многие образы, включая даже такие эпизодические, как председатель комиссии и актриса, не говоря уже об очень интересном Медынском Ё. Евстигнеева...

Р. Раева. «Старшая сестра». «Бакинский рабочий», 1962, 22 июля

О. Ефремов — Ухов, А. Покровская — Лида

А. Покровская — Лида, Л. Толмачева — Надя

Л. Толмачева — Надя

Т. Лаврова — Надя

И. Кваша — Кирилл, А. Покровская — Лида

Двое на качелях

...Человечность, гуманность — незыблемый принцип нашего сценического искусства. Об этом еще раз думаешь, когда смотришь спектакль театра «Современник» «Двое на качелях». Я смотрел его с чувством глубокого волнения и гордости за молодые силы нашего театра.

И пьеса американца У. Гибсона и режиссура москвички Галины Волчек покоряют прежде всего своим реалистическим началом.

Два человека в жестоком буржуазном мире: несостоявшаяся танцовщица, зарабатывающая шитьем, Гитель Моска и адвокат Джерри Райн. Они решили заново и честно построить свою жизнь. В заботах о здоровье Гитель, в борьбе за ее жизнь Джерри обретает мужество, веру в себя, в свое будущее. Гитель помогает любовь...

Драматург отлично написал и образ Джерри Райна. Артист М. Козаков играет искусно, тонко, глубоко. Но мы уже видели таких остроумных, иронических, разочарованных молодых людей капиталистического мира. Может быть, мы уже видели таких, как Гитель? Чистых даже в грязи, трепетных, наивных. Возможно, и видели, но Т. Лаврова дает нам радостное ощущение первооткрытия.