- Борис Аркадьевич, зачем же так волноваться и угрожать? - спокойно произнесла секретарша, - Эльвира Анатольевна вам зла не желает, как и возбуждения уголовного дела в отношении вас. Вернете деньги и все останутся довольны. У вас есть время подумать, а сейчас прошу покинуть кабинет, у нас много работы.

   Самойлович с ненавистью глянул на Солнцеву, которая, не выражая эмоций, просматривала бумаги.

   - Сука... я тебя раздавлю. А ты, - он посмотрел на секретаршу и ткнул ее пальцем.

   Она мгновенно перехватила его и вывернула, Самойлович взвыл от боли. Секретарша, удерживая палец, вывела его на улицу и захлопнула дверь. Он кинулся обратно, но дверь оказалось запертой.

   "Суки... он матерился долго и вскоре понял, что на него обращают внимание прохожие. Сел в свой Мерседес. Палец, неестественно вывернутый, сильно болел, и он отправился в травмпункт. Доктор пояснил, что перелома нет, сильный вывих. Он сильно дернул за него и палец встал на место, боли уменьшились. "Недельку полного покоя и все обойдется". Медсестра чем-то помазала и наложила давящую повязку.

   Самойлович сразу же поехал к знакомой следовательнице, рассказал ей все. Кроме того, что ему предъявили счет за бесплатные обеды. Со следователем Корзулиной Екатериной Станиславовной у него были давние отношения и даже любовные, пока она не вышла замуж за другого. Но дружественные отношения остались.

   - Катя, ты должна меня понять - сидит какая-то расфуфыренная сука и выворачивает мне пальцы...

   - Палец тебе не Солнцева повредила, а ее секретарша. От меня ты чего хочешь?

   - Как чего, Катя? Надо возбудить уголовное дело.

   - И по какой статье? - спросила Корзулина.

   - Сопротивление сотруднику полиции, нанесение телесных повреждений. Это пока, дальше я нарою на нее и экономические преступления, надолго сядет, - ответил Самойлович.

   - Боря, у тебя с головой все в порядке? Какое сопротивление, ты о чем, ты был там не при исполнении. Уголовное дело на секретаршу за пальчик, - она усмехнулась, - не смеши меня. По этой статье штраф возможен, но тебя же засмеют все. Ты не понимаешь, что ли? Боря, очнись, успокойся. Экономические преступления... когда накопаешь - тогда и приходи, рассмотрим. Чайку, кофе? - спросила Катя.

   - Значит, не поможешь? - расстроился Самойлович.

   - Боря. Я тебя понимаю, но у нас нет оснований. Ты же не занимаешься подбрасыванием наркотиков. Может тебе коньячку налить?

   Самойлович махнул рукой и вышел из кабинета. Наркотики... а почему бы и нет, если эту суку ничем другим взять нельзя. Тут уж не отвертишься, тварь. Он усмехнулся и поехал к знакомому цыгану. Тот особого удовольствия не проявил, но ссориться с начальником БЭП ему не хотелось.

   - Приезжай завтра в двенадцать, - ответил цыган.

   - Мне бы часикам к десяти, - попросил Самойлович.

   - Не получится к десяти, Борис Аркадьевич, я же сам не торгую. В двенадцать, раньше не смогу.

   И здесь не везет, подумал подполковник, ответил:

   - Хорошо, буду в двенадцать.

   Цыган проводил его, плюнул зло на землю: "Тварь... бесплатно хочет и еще права качает" ...

   На следующий день, получив наркотики, он сразу направился к Солнцевой, припарковал машину и вышел, направляясь к двери. Сразу же столкнулся с тремя мужчинами.

   - О-о, Борис Аркадьевич, а мы как раз к вам собирались. Управление собственной безопасности, майор Астафьев, ваши ручки, пожалуйста, - майор достал наручники, - вы задержаны, гражданин Самойлович.

   Как не кстати, сразу мелькнула мысль у подполковника, все можно объяснить и развалить, но у него с собой героин. Что делать? Он решил уйти на рывок. Только бы добежать до угла, там он сбросит незаметно наркотики и сдастся. Самойлович бежал изо всех сил, но парни из службы собственной безопасности оказались быстрее. Подсечка и он кубарем покатился по асфальту, сдирая об него кожу с рук и носа. Парни навалились, надев наручники уже не спереди, а сзади. Подошел майор.

   - Что же это вы, Борис Аркадьевич, решили побегать? Не солидно как-то, но, возможно, оправдано с вашей точки зрения. Пригласите понятых, проведем личный досмотр, - обратился он к своим сотрудникам, - не зря же он на рывок решился.

   Гораздо позже, на суде, Самойлович заявил, рассчитывая на снисхождение:

   "Юридически не является доказанным, но, полагаю, что ни у кого не вызывает сомнения факт, что Солнцева является адвокатом мафии и конкретно адвокатом вора в законе Давида. Поэтому именно к ней отошел бизнес Арсения. Еще Жеглов в известном фильме говорил, что вор должен сидеть в тюрьме. У меня не было и сейчас нет оснований для уголовного преследования Солнцевой, но я понимал, что она преступница, поэтому пошел на риск, решив подбросить ей наркотики. Я виноват перед законом, но чист перед совестью, перед своим народом, который тоже считает, что вор должен сидеть в тюрьме. У меня все, Ваша Честь".

   Его осудили на пятнадцать лет изоляции от общества в колонии строгого режима. Но все это наступит позже.

   Солнцева просматривала бухгалтерскую отчетность, предоставленную заводом "Сталь-конструкция", специализирующегося на изготовлении метизной продукции - гвозди, болты, гайки, саморезы, проволока, тазы, ведра, умывальники, сетка-рабица, арматура, электроды и другие изделия. Завод достаточно крупный и практически монополист в области, поставляющий свои изделия и в другие регионы страны. Эльвира уже начала разбираться в дебите, кредите, активе, пассиве, но еще не была достаточно грамотной, чтобы на лету определять скрытые хищения по данным бухгалтерской отчетности. Она понимала, что отчетность может выглядеть безупречной, если правильно расставить все необходимые цифры. Как расставлены эти цифры - здесь уже без дополнительной документации не обойтись. Интуитивно она чувствовала, что прибыль должна быть большей и необходимость в аудиторской проверке считала обязательной.

   "Сам черт ногу сломит, - тихо произнесла она, - заводы, фабрики, рестораны, магазины... у всех своя специфика в бухгалтерии". Она попросила секретаршу принести ей кофе.

   - Эльвира Анатольевна, - произнесла Алена, поставив на стол чашечку кофе, - у меня в приемной сидит плачущая старушка. Муж у нее за убийство в СИЗО находится. Просит вас помочь ей, но денег у нее нет.

   - Хорошо, я приму ее, заводи. Но предварительно скажи - будет плакать: разговор не получится. Пусть найдет в себе силы собраться.

   Старушка зашла, Эльвира встала, помогла ей сесть в кресло.

   - Спасибо, вы такая молоденькая, но мне говорили, что вы не проиграли в суде ни одного дела. Я, наверное, зря пришла, следствие назначило мужу адвоката, но он утверждает, что сделать ничего нельзя. Неужели нет правды на свете?

   - Мы с вами немного начнем с другого - как вас зовут, чаю хотите?

   - Да, конечно, я Елизавета Ивановна Полежаева, а мой муж Полежаев Тарас Ефимович. За чай спасибо, не нужно.

   - Расскажите все по порядку, Елизавета Ивановна, - попросила Эльвира.

   - В ту ночь я спала плохо. Вернее, вообще не спала, сердце беспокоило и муж тоже не спал - то корвалол мне капал, то валидол под язык, не отходил от меня всю ночь. Под утро начали звонить и стучать сильно в дверь. Мы еще удивились с мужем, подумав про скорую помощь, которую не вызывали, а оказалось полиция. Муж раньше охотником был, карабин у него имеется. Полицейские забрали мужа и карабин, адвокат сказал, что из нашего карабина застрелили какого-то бизнесмена днем раньше. Но и днем раньше Тарас от меня не отходил ни на шаг, карабин этот лет десять в руки не брал. Следователь говорит, что я заинтересованное лицо и мои показания суд не примет. Но я то знаю, что Тарас от меня не отходил и никого убить не мог. Скорая меня увезла в больницу, а мужа полицейские забрали в тюрьму. Мы вместе шестьдесят лет прожили и под старость нам судьба такой подарок уготовила. Тарас как из армии вернулся, так мы и поженились в двадцать два года.