— Она останется со мной в течении следующих трёх месяцев. Я хочу помочь ей, мама. Я хочу показать ей, каким долбо…

— Ты не посмеешь закончить предложение, Эштон Джозеф.

В тридцать два я всё ещё получаю выговор за мат. Какого чёрта? Я закатил глаза и продолжил:

— Во всяком случае, я надеюсь, что мы могли бы устроить здесь большой ужин с тётей Вероникой. Может быть, они могли бы посидеть и поговорить, и это могло бы помочь Елене увидеть свет?

— Я думаю, что это замечательная идея. Как насчёт следующей субботы? Дай ей время освоиться здесь.

— Это отлично, мама. Спасибо.

Она улыбнулась, и улыбка осветила всё её лицо. Может, ей и было пятьдесят семь, и я был её сыном, но я не мог отрицать, что моя мама была красивой женщиной, особенно, когда улыбалась.

— Пожалуйста. Теперь помоги мне. Отмерь шесть чашек муки в миксер.

— Ты же знаешь, что лучше получится, если просеять её.

Она указала на венчик.

— Моя кухня, мои правила. Насыпай.

Я сделал, как она сказала, смеясь про себя, пока высыпал муку в миску для миксера. Мой отец — один из самых могущественных людей в городе в отмывании денег, но не было никаких сомнений, кто был ответственным за домашнее хозяйство. Я даже видел, как отец прикрывал голову, когда мама злилась.

В течение следующих двух часов я помогал ей с готовкой. Это успокаивало. Когда я посмотрел на часы, лицо было всё в муке, и я понял, что Елена скоро вернётся. Я хотел быть там, когда Льюис привезёт её. Так же мне надо было забрать некоторые документы, подготовленные для своих ресторанов.

Я попрощался с мамой и поехал в офис. Поговорил с каждым из менеджеров в ресторане и собрал документы, прежде чем отправиться домой и ждать.

Поглощённый суммами прибыли за прошлый месяц, я не услышал тихий стук в дверь. Зная, каким сосредоточенным я становился, когда дело касалось финансов, я оставил её открытой и, подняв глаза, проглотил язык.

С того момента, как увидел её, я знал, что Елена красива, но та женщина, которая стояла передо мной, была богиней. Её волосы падали шёлковыми волнами вокруг лица. Макияж был лёгким, прекрасным, потому что она не нуждалась в нём. На устах была робкая улыбка, которая говорила мне, что она была счастлива, что в свою очередь делало счастливым меня. Добавьте к этому тот факт, что каждый изгиб её тела подчёркивало короткое зелёное платье, и не было ничего удивительного, что мой член в считаные секунды потребовал, чтоб его освободили из джинсов.

Открыл и закрыл рот несколько раз, прежде чем мне наконец-то удалось произнести:

— Святое дерьмо, Елена. Ты выглядишь фантастически.

Глава 6.

Елена

Его широко распахнутые глаза и открытый рот были зрелищем, которое я никогда не видела по отношению к себе. Доминик смотрел на меня так до того, как мы поженились, и прежде, чем он понял, что надо мной нужно работать и помогать стать хорошей женой. Глаза Эштона были полны честности, восхищения, и, если я не ошибаюсь, похоти.

Я выбросила эту мысль из головы. Нет ни единого шанса, что мужчина, особенно такой, как Эштон, мог думать о том, что на меня можно посмотреть повторн Я уже молчу о выражении его лица, которое говорит «так бы и съел тебя». Я внимательно наблюдала за тем, как он обошёл стол, пересёк комнату и остановился передо мной. Внезапно я почувствовала себя маленькой Красной Шапочкой, преследуемой большим плохим Волком. Мой взгляд упёрся в пол.

— Посмотри на меня, Елена.

Я посмотрела на него, ожидая выговора. Мне не следовало идти в SPA, я должна была приготовить ужин.

Чёрт побери, Елена.

Но с тем позором, который я чувствовала, я бы солгала себе, если бы не призналась, что полностью наслаждалась своим днём. Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то подстригал мне волосы, не говоря уже о покраске. Доминик считал, что это пустая трата денег. Легкомыслие — вот как он называл это. Туда же можно добавить массаж, маникюр, педикюр и личного помощника по покупкам. Я вздохнула от воспоминаний, зная, что это был один из лучших дней в моей жизни.

— Почему ты всегда смотришь в пол?

Моё внимание вернулось к Эштону, и я ответила:

— Я боюсь, что вы станете кричать на меня.

— За что кричать?

— Я не знаю. За то, что потратила день вместо уборки и приготовления обеда и ужина для вас, — моё сердце бешено колотилось, как у отстёганной лошади, и я начала заламывать руки.

Не пытаясь меня ударить, Эштон сжал мои пальцы и развёл руки, крепко удерживая в своих.

— Я говорил ранее, что не жду от тебя заботы обо мне. Так или иначе, я собираюсь каким-либо образом объяснить тебе, насколько ошибочно ты мыслишь. Теперь скажи, ты насладилась своим времяпрепровождением?

— Да, спасибо, — стремление отвести взгляд почти взяло верх, но я поборола его. Сделать то, что сказал Эштон, было моей целью.

— Что понравилось тебе больше всего?

Что будет, если я отвечу неправильно? Мои руки начали потеть, когда я осознала, что он всё ещё держит их. Не было ни единого шанса, что он не заметит этого.

— Мне очень понравился шопинг.

Он улыбнулся и отпустил одну руку, а вторую поднял над головой, заставляя меня кружиться на месте.

— Вижу. Это платье смотрится на тебе фантастически.

Возможно ли, что желание, которое я заметила в его глазах, касалось меня? Спустя лишь день вдали от дома мой мир перевернулся, и теперь я не понимала, где север, а где юг. Мои руки задрожали. Я была далека от своей зоны комфорта и не знала с чего начать. Он был мужчиной, как и Доминик, но их мысли были противоположны, словно полюса.

Кто из них был прав?

Словно почувствовав мою возросшую нервозность, Эштон сменил тему.

— Я хочу показать тебе дом, но мне нужно ещё минут десять, чтобы закончить бумажную работу.

— Всё хорошо. Я могу подняться в комнату, — потянула руки, но он всё ещё не отпускал меня.

— Ты собираешься спрятаться, или есть другая причина?

Его тон, в сочетании с углом подбородка и оценивающими взглядом, ясно дал понять, что он не отпустит меня, если ответ ему не понравится, но на этот раз он не испугал меня. Я не могу объяснить разницу, но ответила честно.

— Я хочу развесить новую одежду и переодеться к ужину.

Он сделал шаг вперёд и поднёс мою руку ко рту, касаясь кожи одними губами.

— Твою новую одежду, Елена, и я думаю это прекрасная идея. Но не переодевайся. Ты прекрасно выглядишь в этом платье.

Жар опалил лицо, я кивнула и отняла руку, как только он отпустил меня, поспешив к двери. В безопасности своей комнаты я сделала несколько глубоких вдохов. Ни один человек не производил на моё тело такой эффект. Каждая частичка меня чувствовала пламя, разгорающееся внизу на кончике каждого нерва в моём теле. Потом я вспомнила, что именно привело меня сюда. Доминик был моим мужем. Я любила его. Клялась любить и оберегать его, пока смерть не разлучит нас, и я сделаю это. Так почему, хоть всего и на мгновение, мне показалось, что всё с ним было ошибкой?

Стук в дверь прервал мои мысли, петли заскрипели, когда она медленно открылась. Эштон стоял в дверном проёме, и, прислонившись к косяку, смотрел на пакеты у изножья кровати. Я не успела убрать их подальше. Моё лицо покраснело.

— Готова к турне?

Я кивнула, не уверенная, что мой язык меня послушается. Когда я была рядом с ним, моё сердце бешено билось, а дыхание сбивалось.

— Тогда вперёд.

Оказалось, что дом был даже больше, чем я себе представляла. Все спальни были на втором этаже, и в каждой имелась собственная ванная. На первом этаже было всё от бильярда до игровой комнаты, от маленькой библиотеки до кухни, размер которой был больше чем вся моя квартира. Мысли о том, как провести дни, заполнили мою голову прежде, чем я успела избавиться от них, как делала обычно.

— Ваш дом прекрасен.

Эштон улыбнулся.

— Спасибо. В течение следующих трёх месяцев это и твой дом. Ты можешь использовать любую комнату. Тебе не нужно проводить всё свободное время, прячась наверху в спальне, — он подмигнул, и я почувствовала трепет глубоко в желудке. Я, может, соврала, сказав, что сделаю это, но это не поможет Доминику. И опять же, он попросту отдал меня.

— Я постараюсь, но на самом деле не знаю, чем занять себя, кроме приготовления пищи и уборки.

— Я уверен ты найдёшь занятие, — он положил руку мне на спину и проводил на кухню и в столовую. Прикосновение было интимным и незнакомым, но он не оставил место для вопросов.

— Давай поужинаем.

Вина за неучастие в приготовлении ужина подавляла меня, но я молчала. Мой желудок сжался в ожидании разрешения. Эштон уже предельно ясно объяснил, что мне не нужно готовить для него, и я решила не рисковать и не расстраивать его старыми привычками. Когда мы дошли до столовой, я увидела, что стол заставлен пищей. Эштон подвёл меня к стулу и выдвинул его для меня. Опять же, я не привыкла к такому. Доминик обычно садился и начинал есть.

— Что будешь пить?

— Я буду то же, что и вы.

Мой ответ был незамедлительным. Инстинктивным. Он шагнул к моему стулу и пальцами приподнял подбородок, заставляя смотреть на него.

— Начиная с этого момента, ты должна принимать свои собственные решения.

Мои глаза закрылись, и голос задрожал.

— Я не уверена, что знаю, как это делать. Разве вы не можете просто решить? Доминик всегда решал за меня.

— Это и есть частью проблемы. Я собираюсь научить тебя делать собственный выбор.

Его прямой ответ дал мне мужество уточнить:

— Почему неправильно то, что Доминик помогает принимать решения? Он учит меня, как быть хорошей женой.

Повисла небольшая пауза, прежде чем Эштон ответил, но когда он заговорил, я отметила тон его голоса, который различала слишком хорошо. Недовольство.

— Это второй раз, когда я слышу это от тебя. Он не учит тебя, Елена, он контролирует тебя — это большая разница. Пока контроль у него, ты остаёшься с ним, и неважно, как плохо он относится к тебе.

— Он неплохо относится ко мне, — прошептала я, потому что многое из сказанного Эштоном имело смысл, создавая в свою очередь множество вопросов, для обдумывания которых у меня тогда не было времени.