— Я ничем не болен, — пробормотал мальчик, — только снова опоздал. До свиданья! — И, надвинув кепку на лоб, он побежал.

И так каждый день он опаздывает! Надо же было ему пойти этой дорогой!

Правда. Будь доктор на его месте, он понял бы, как всё это печально. Вот вы, наверно, хорошо понимаете Яся, и вам хочется знать, что было с ним дальше?

В школу он, конечно, опоздал.

Первым уроком была география. Ясю было безразлично — география там или история: сидеть было одинаково скучно на всех уроках. Но учитель географии был строже учителя истории: он, конечно же, записал ему замечание в дневник, да ещё нарочно вызвал, и нарочно спросил урок, заданный на сегодня. Бывают же такие вредные учителя!

Ну, а мальчику всегда было скучно учить уроки, вот он и в тот день не выучил.

На перемене все ребята побежали играть в волейбол. Но что за интерес бросать мяч? Ну отобьёшь, ну не отобьёшь — какая разница?

После уроков подошла к Ясю девочка из его класса. Эта девочка его очень не любила. И Ясь тоже её не любил.

Во-первых, она всегда знала все уроки. Во-вторых, она никогда не опаздывала. В-третьих, хотя и была она ростом ниже многих ребят и ниже Яся, смотрела она на всех сверху вниз.

— Сегодня общий сбор, ты должен остаться, — сказала она и посмотрела на Яся сверху вниз.

— А зачем он мне нужен? — спросил Ясь.

— Как это — зачем? Мы готовимся к городской олимпиаде. От нас будут выступать кружки: музыкальный, танцевальный, литературный, физкультурный.

Но Ясь уже не слушал её, а смотрел в окно.

— Почему ты не отвечаешь? — услышал он вдруг совсем сердитый голос девочки. — Отвечай, пожалуйста, в каком кружке ты решил заниматься: в музыкальном, танцевальном, литературном или физкультурном?

— Ну, в музыкальном, — ответил равнодушно Ясь, и девочка повела его в музыкальную комнату.

Там было много блестящих и весёлых инструментов. Ясь ещё не знал, какой голос у каждого из них.

Сначала заиграл шумовой оркестр: одни стучали ложками, другие звенели звоночками, третьи били в барабаны, а учитель играл на скрипке. Скрипка пела тоненько-тоненько, как хорошая, красивая девочка, и всё вместе получалось очень красиво.

— А ты на чём будешь играть? — спросил учитель Яся. — На звоночках или на ложках?

— Я хочу играть на скрипке, — неожиданно сказал Ясь.

— Но ведь это очень трудно, — возразил учитель.

— Я хочу на скрипке! — упрямо повторял Ясь.

Тогда учитель дал ему скрипку, показал ноты и задал первый урок.

Ясь готовил урок дома. Ноты он ещё кое-как выучил, но у него никак не получался тоненький голос хорошей и красивой девочки, а что-то нудное и скрипучее.

Так продолжалось несколько уроков. В конце концов дети начали смеяться над Ясем, и он, рассердившись, порвал струны на скрипке и бросил её в угол.

После этого стало ему совсем нудно и скучно. Главное, он нигде ничего не видел для себя интересного.

В школе шёл шахматный турнир. Но что за интерес переставлять фигурки и думать над каждым ходом по полчаса?

В школе были кролики. Да какой интерес убирать за ними?

В школе был сад. Да какой интерес чистить его?

Об уроках и говорить нечего. Перед самыми летними каникулами Ясь принёс столько двоек, что мать рассердилась, расплакалась, разгорячилась и закричала:

— Несчастье ты моё! Ничего-то ты делать не хочешь, и ничего путного из тебя не выйдет. Тебе, наверно, у того чудака доктора лечиться надо! Уходи-ка ты с глаз моих подальше, на все четыре ветра!

Она, конечно, не хотела прогонять его совсем, но Ясю стало так грустно, что он надвинул кепку на лоб и пошёл на все четыре ветра.

Но нельзя ведь идти сразу в четыре стороны. Он остановился и задумался. И вправду, что ему делать?

Пока он думал, ветер сорвал с него кепку и покатил её далеко, на другую улицу.

Ясь побежал за кепкой. Да это ведь та улица, которая ведёт к необыкновенной больнице!

«А что, если и на самом деле пойти к доктору? — подумал Ясь. — Может, совсем и не так страшно? Ведь никто никогда ещё там не был и ничего не знает толком».

Всё равно ему больше ничего не оставалось делать.

Он надвинул кепку на лоб и быстро пошёл в ту сторону и за тем ветром, что вёл к больнице необыкновенного доктора.

Но чем ближе подходил он к больнице, тем медленнее становились его шаги. Ведь ещё ни один из жителей города не осмеливался войти туда. Неизвестно совсем, как и от какой болезни будет лечить его доктор.

Вот уже совсем близко… Вот уже последний квартал.

Ох! Если бы не это объявление!.. Ох, только бы его, Яся, никто не увидел!

Ясь оглянулся по сторонам, поднялся на крыльцо и только протянул руку к звонку и на мгновение в нерешительности остановился, как дверь открылась, и показалась сперва острая бородка затем острый нос, и, наконец, острые глаза острей глянули на Яся.

— А, это ты, — сказал доктор. — Кажется, мы с тобою немного знакомы. Ну, заходи, заходи! Что у тебя болит?

— У меня ничего не болит, — робко проговорил Ясь, — но вы ведь, кажется, и не лечите обычных болезней. Я… просто… ничего не хочу делать.

— Ой-ой-ой, какие противные слова! — сморщился доктор, словно хины без облатки глотнул. — Нет, дорогой мой, такой болезни нет. Ты, наверно, болен чем-то другим. Лучше давай-ка я тебя послушаю, и тогда мы поставим верный диагноз.

Ясь покорно снял рубаху, а доктор взял трубку, обыкновенную докторскую трубку, и начал выслушивать его.

Он постукал Яся по груди.

— Так, так, — пробормотал он. — Задачек ты решать не любишь.

— Не люблю, — согласился Ясь.

— А любишь ты слоёные пирожки? — неожиданно спросил доктор и раскрыл перед Ясем дверцы одного из шкафов.

Там вместо лекарств стояли тарелки, полные разных сладких и вкусных вещей.

— Может быть, ты хочешь что-нибудь съесть? — спросил доктор.

Но Ясь равнодушно глянул на угощение.

— Я уже завтракал сегодня, — сказал он.

Доктор посмотрел на него и подкрутил усы, словно что-то наматывая на них.

— А такое ты видал? — что-то вспомнив, весело спросил он и отворил второй шкафчик.

Там были разные конструкторы, из которых можно было делать модели машин, макеты дирижаблей, теплоходов и даже небольшой стратостат.

Но Ясь равнодушно посмотрел на всё это.

— Я ничего не люблю, — сказал он.

Доктор снова подкрутил свои усы. Обвёл глазами комнату, видимо, в поисках ещё каких-то заманчивых вещей и вдруг распахнул окно в сад.

А в саду пели птицы: «Тёх-тёх-тёх!» Как хорошо!

— Как хорошо! — сказал Ясь.

Доктор усмехнулся и это тоже намотал себе на ус.

И Ясь заметил, что каждая усинка у доктора торчит отдельно — так много было намотано на его усы.

— А ты говорил, что ничего не любишь!

— Так это же не уроки, а пение. Уроков я и по музыке не люблю, поломал скрипку, и меня выгнали из музыкального кружка.

— Теперь знаю, чем ты болен, — сказал доктор. — Я тебя вылечу, сделаю тебе глаза побольше, а уши потоньше, только и всего. И тебе станет очень интересно жить!

— А это очень больно? — спросил Ясь с испугом. — Это страшная операция? Я боюсь!

— Ничего страшного! Одна минута. Подойди сюда, к окну. Давай глаза — ай-я-яй! — да ты же ими ничего не видишь! Раз! Вот я накапал тебе туда капли. Давай уши. Раз! Готово. На одну минутку я пёревяжу тебе глаза и уши чистым бинтом — вот так. А теперь я выведу тебя на свежий воздух в сад, давай руку… Вот мы и вышли. Сейчас я сниму с тебя бинты, и ты с полчасика побегай здесь.

Мальчик открыл глаза и вскрикнул.

Что это — волшебный сад или его глаза и уши стали волшебными? Он так много сразу увидел и так много услышал!

В саду росли чудесные цветы, и мальчик видел тончайшие переливы на их лепестках. В саду были большие озёра с такой дивной прозрачной водой, что все цветы и деревья со всем своим богатством красок и самых нежных оттенков отражались в них.

Но самым удивительным в саду было то, что в нём звучала чарующая музыка. Кто это играл? Мальчик прислушался и услышал, что это играют деревья. Да, да, в самом деле, это играли деревья, когда ветер колыхал их листья.