— Я тоже так думаю. Мы попросили квартирную хозяйку прийти и опознать тело. Конечно, нет никаких сомнений, что это Берта Гоутубед, но положено, значит, положено. Возможно, она расскажет что-то новое. Ну вот! — Старший инспектор выглянул из дверей морга. — По-моему, это она.

Дородная женщина, которая могла бы быть матерью погибшей девушке, да и держалась соответственно, вышла из такси в сопровождении молоденького полицейского, без труда опознала тело и, всхлипывая и причитая, повела рассказ о Берте Гоутубед.

— Она была такая симпатичная, такая милая девушка. Нет, вы только подумайте, какой ужас! Кто мог это сделать? С прошлой среды, когда она не вернулась домой, я места себе не нахожу. Сто раз себе повторила в мыслях, что лучше бы мне отрезали язык, тогда я бы ничего ей не сказала про это злополучное объявление. Да-да, вот оно, значит, вы нашли его, сэр? Страшные есть, злые люди, посулят золотые горы, соблазнят бедную девушку, а потом… Это все он, старый греховодник, а еще называет себя адвокатом! В среду я ждала ее с работы домой, а она все не шла и не шла, тогда я села и написала старому черту письмо, все написала, и что о нем думаю, и что найду на него управу, он еще попомнит меня, не будь я Доркас Гулливер. Уж меня-то ему не провести, то есть я не хочу сказать, что он станет охотиться за такой птицей, как я, мне, слава Богу, к дню Иоанна Предтечи[24] стукнет шестьдесят лет, я ему так и написала.

Как ни переживал лорд Питер внезапную смерть девушки, но, слушая обвинительную речь в адрес почтенного мистера Мерблза из Степл-Иннской корпорации адвокатов, он не мог не улыбнуться. Пересказ послания миссис Гулливер в сильно сокращенном виде он уже слышал.

— Старика, наверное, хватил удар, — пробормотал он Паркеру. — Придется выразить ему наше сочувствие.

А миссис Гулливер продолжала причитать.

— Обе они такие славные девушки и себя соблюдали. Мисс Эвелин вышла замуж за симпатичного молодого человека из Канады. Вот ведь горе какое! Мисс Эвелин ужасно расстроится! И горемычный Джон Айронсайд тоже, они с Бертой к Троицыну дню должны были пожениться. Берта, несчастная головушка, а он сильный, солидный мужчина, работает на Южной железной дороге. И такой шутник, любит говорить: «Я беру пример с наших поездов, миссис Гулливер: тише едешь — дальше будешь, это, считай, обо мне сказано». Ой-ой-ой, как поверить, что может такое случиться? И ведь не скажешь, что она была из нынешних вертихвосток. Я не побоялась дать ей ключ от квартиры, она, бывало, поздно возвращалась с работы, когда выпадало ее дежурство, но никогда и нигде не задерживалась и никуда не ходила: только работа и дом. Вот потому-то я волновалась, что ее нет и нет. Сегодня каждый старается держаться особняком, мол, мое дело сторона: чужие заботы никому не нужны, мало ли, в какую историю можно вляпаться. Но я — не таковская, я за своих девушек переживаю. А в тот день она не идет с работы и не идет, ну я и говорю: «Помяните мои слова, ее похитил этот Мерблз».

— Миссис Гулливер, долго она у вас жила? — спросил Паркер.

— Месяцев пятнадцать, не больше, но, вот вам крест, мне достаточно пятнадцати дней, чтобы разобраться, хорошая девушка или нет. Я разбираюсь в людях, это вам всякий скажет. Поживите с мое, тоже с одного взгляда будете знать, какая она, эта юная леди.

— Они пришли к вам вдвоем с сестрой?

— Вдвоем. Зашли ко мне и спрашивают, где тут, в Лондоне, можно устроиться на работу. И ведь как повезло-то им, ведь могли попасть и в плохие руки, две молоденькие девушки из провинции. Да хорошенькие, да свеженькие.

— Миссис Гулливер, им необыкновенно повезло, что они зашли к вам, — сказал лорд Питер. — Для них это была большая удача, ведь они всегда могли обратиться к вам и получить доброе напутствие.

— Я тоже так думаю, — сказала миссис Гулливер, — конечно, я знаю, что нынешние молодые люди не очень-то следуют советам старших. Недаром говорит Библия, как ни наставляй юницу, она все равно собьется с пути[25]. Но в голову мисс Эвелин, сейчас она миссис Кроппер, запала мечта стать тут, в Лондоне, настоящей леди, подумать только, ведь всего пару месяцев, как из услужения, хотя, конечно, что она тут нашла, не знаю. Можно подумать, не все равно, где служить: в какой-нибудь дешевенькой забегаловке на задворках Лондона или в доме богатой леди, я лично большой разницы не вижу, только работы в кафе больше да поесть не поешь с таким комфортом, как в доме. Так вот, мисс Эвелин из них двоих более смышленая, и она сумела хорошо устроиться, и еще с мистером Кроппером познакомилась — он каждый день ходил завтракать в «Корнер-хаус», так и привык к девушке и относился к ней всегда с уважением.

— Повезло ей. А вы не знаете, как возникла у них мысль о переезде в город?

— Послушайте, сэр, очень странно, что вы спросили, ведь я сама толком в этом не разобралась. Переехать в Лондон присоветовала мисс Эвелин та самая леди, у которой они были в услужении. Но, сэр, скажите сами, как так может быть, хороших девушек хозяева стараются удержать на службе, а она наоборот! Ей бы за них вцепиться обеими руками и не отпускать, так нет! Однажды мисс Берта, овечка несчастная, эта вот самая девушка, — сердце разрывается смотреть на горемычную, сэр! — так вот, Берта уронила какой-то старый чайник, наверное уж очень был дорогой, и леди ей заявила, что больше такого не потерпит, она не позволит бить ее посуду. И прогнала ее. «Уходи, — говорит, — но, — говорит, — я дам тебе прекрасную характеристику, — это она так говорит, — и ты скоро устроишься на хорошую работу. Я думаю, — говорит, — что Эвелин захочет уйти вместе с тобой, так мне, мол, придется найти кого-нибудь взамен. А почему бы вам, — говорит, — не поехать в Лондон? Там вам будет лучше, и жизнь там интереснее, чем здесь, дома». Вот как она сказала. И потом еще много чего им наговорила и совсем задурила голову, и что, мол, Лондон — такой хороший город, и работы там сколько хочешь всякой, и они как взбесились, уж так им хотелось поскорее уехать, а на прощание она сделала им подарок, дала денег, в общем, очень хорошо обошлась с ними, если говорить правду.

— Гм-м, — пробормотал Уимзи, — что-то она слишком дорожила своим чайником. А что, Берта частенько била посуду?

— Что вы, сэр, у меня в доме она ни разу ничего не разбила. Но эта мисс, — ее звали мисс Уиттейкер, — она из тех леди, которые всегда настоят на своем, все всегда должно быть по-ихне-му. Бедняжка Берта считала, что характер у мисс Уиттейкер не дай Бог, но мисс Эвелин, та, которая сейчас стала миссис Кроп-пер, она говорила, что хозяйка уволила их неспроста, что, мол, была у нее какая-то задняя мысль. Мисс Эвелин, она девушка с головой, разбирается. Но ведь, сэр, у каждого из нас есть свои недостатки, правда? По-моему, у этой леди уже был кто-то на примете на место этой бедняжки Берты, а может, и на место мисс Эвелин, той самой, что стала миссис Кроппер, ну, вы меня понимаете, — так вот она и воспользовалась первым предлогом, чтобы от них избавиться.

— Возможно, — сказал Уимзи. — Я полагаю, инспектор, что Эвелин Гоутубед…

— Теперь она миссис Кроппер, — всхлипнула миссис Гулливер.

— Я хотел сказать, миссис Кроппер, ее, конечно, уже оповестили о несчастье?

— Конечно, милорд. Мы сразу же отбили телеграмму.

— Хорошо. Пожалуйста, поставьте меня в известность, как только получите ответ.

— Конечно, милорд, мы обо всем будем докладывать инспектору Паркеру.

— Пожалуйста. Ну, Чарлз, я тебя оставляю. Мне тоже нужно послать телеграмму. А может, и ты со мной?

— Нет, спасибо, — ответил Паркер. — Если честно, я не в восторге от твоей манеры водить машину. Я человек служивый и привык соблюдать правила дорожного движения.

— Правила, вечно правила — вот твой девиз! — сказал лорд Питер. — Я навещу тебя в городе, пока!