— Я в замешательстве. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Радует одно, что оказалась на Риллоте и смогу поступить в Академию. Родители бы гордились мной, наверное, — Эста запнулась и понурилась. В ее карих глазах затаился страх, но она глубоко вздохнула и продолжила говорить, — хотя теперь это не имеет никакого значения. Дороги назад у меня нет. Я могу рассказать вам о своей самой большой мечте. Мне очень хотелось получить знания и снять проклятье с моего народа. Профессор Катуара сказала, что вы тот Могущественный Архимаг, что когда — то был обижен оцелотами. Теперь я понимаю, что моей мечте никогда не сбыться. Сильнее вас только Боги. Просить же о милости я не смею. Вы и так для меня уже много сделали.

— Ты храбрая, добрая и честная девочка Эстиллая, — Архимагу было приятно, что именно она оценила его силу так высоко и не хитрила с ним, пользуясь своей женской привлекательностью. Так обычно делали все его пассии, желая получить от Великого Мага, как можно больше благодеяний. — Я тоже не буду лукавить. Ты первая на Феллусии за последние столетия родилась с магическим даром. Мое проклятье потеряло силу, потому что я давно в душе простил ваш народ. Твое перерождение с помощью древнего артефакта, заряженного божественной силой возродило в тебе и во всех оцелотах былое могущество. Нам с тобой не придется сражаться и просить о милости тоже не надо.

— Пусть моя прихоть не покажется вам обидной или унизительной, — глаза девушки блестели слезами счастья, — позвольте мне обнять вас. С этой минуты я ваш верный и преданный друг, который, не раздумывая отдаст за вас жизнь. С вашим могуществом, наверное, смешно слышать, как я предлагаю такую малость, но надеюсь, что во всех Мирах еще ценят любовь и дружбу.

— Все хорошо. Ты заставила мое сердце встрепенуться ожить, а оно уже два века тихо и монотонно стучало в груди, не зная тревог и веселья. Я буду рад ощутить биение и твоего отважного сердечка рядом со своим. Я принимаю твои объятья с уважением, как и дружбу, — Роллифэйн сейчас чувствовал себя молодым и готовым на безумные поступки. Хрупкое и нежное тело девушки, которое он прижимал к себе, действовало на душу и разум сокрушительно и в то же время обновляло и совершенствовало. Страсть ураганом пронеслась по телу, и мужчине с большим трудом удалось сдержать стон желания, чтобы не напугать девушку. Он сознавал, что Эстиллая жила в супружестве, но ничего не помнила о том времени и уж точно не познала ни любви, ни страсти. Ее сердце, душа и разум остались невинны, а тело нуждалось в очищении, которое мог свершить только любящий мужчина. Сейчас Роллифэйн был не уверен, что это он тот самый спаситель и с неохотой разжал объятья. Резко встал и направился к двери, давая последние наставления.

— Тебя поселят в башню первокурсников. Первый год занятий несложный и ты легко со всем справишься. Твою одежду профессор Катуара отправит прямо в комнату. Если будут, какие проблемы или вопросы, то с ними разберемся позже. Главное, что ты здорова и готова постигать магические науки.

Девушка раскраснелась от смущения и радостного волнения, и от этого стала еще прекрасней и желанней. Архимаг просто сбежал с лечебницы и закрылся в своих покоях. Мужчина налил кубок вина и подошел к зеркалу, глядя на себя с ироничной улыбкой.

— Нет. Но, почему нет? Я молод для мага моей силы. Телосложение воина, а не ожиревшего горожанина. Женщины сходят с ума от моего обаяния. Во всяком случае, они мне так говорят. У меня положение, я не беден. Эта девочка всколыхнула во мне давно забытые чувства, когда я сам мог любить, а не просто ждал женских ласк. Какая — то кара небес! Почему опять оцелотка? У меня течет кровь Высших Демонов и Темных Колдунов, но девушки этих сильных рас мне не нравятся. Эстиллая при слиянии может не выдержать моей энергии и произойдет несчастье, а я точно видел в ее глазах ко мне не только благодарность, но и увлеченность. Как же мне хотелось взять ее прямо там, в этой тонкой сорочке, что не скрывала ее юного и стройного стана, — Архимаг выпил вино и невесело рассмеялся. Присел в кресло, откинулся на его спинку и прикрыл глаза. Так он сидел долгое время, стараясь ни о чем не думать.

— Что за глупые мысли лезут в голову. Нужно признаться хотя бы самому себе, что уже давно разучился любить и у меня не получится сделать эту девочку счастливой, а навредить смогу. Верината никогда не смириться со своей отставкой, хотя сама уходила от меня не один раз. Я прощал ее измены, потому что мне было все равно с кем проводить ночи и получать разрядку для тела. Она, конечно, бессильна устроить мне неприятности, а оцелотку обидеть легко. Девочка и так настрадалась, а я не могу быть с ней все время рядом, чтобы охранять. Придется выбросить эту блажь из головы и заняться делом. Просто она мне напомнила Мирарию, и я испытал те забытые чувства. Иллюзия прошлого.