— Вооот! — завопила Сторм и, чтобы не пропустить поворот к лагерю для автотуристов, так крутанула руль влево, что автобус опасно накренился.

— Охренеть! — буркнул Эйден, когда все четыре колеса снова встали на твердую почву. — Эта дорога утыкана автолагерями на пятьдесят миль в обоих направлениях, но ты чуть не сожгла резину, чтобы попасть именно в этот? Что за ветер у тебя в башке?

Сторм помолчала, задумавшись.

— А что, — спросила она, — этот не подойдет?

Неимоверным усилием воли он заставил себя не протянуть руки и не придушить ее сию же секунду. Потому что ее убийство сильно помешает запланированному им на ночь сексатлону. Надо было бы конкретно испугаться, ведь Сторм по-настоящему ему нравилась. Вот вам и первая трещина в громадине воздвигнутого им самим здания под названием «Большая дружба». Правда, вряд ли он услышал, как треснула крутая стена.

К тому времени, как они разыскали участок для парковки автобуса, наступила и прошла полночь. Эйден выбрал место, откуда было недалеко до так называемых удобств. После принял душ, а когда вышел оттуда, автобус был пуст.

Натянув джинсы, он вышел на улицу и нашел Сторм. Она сидела на стеганом одеяле, которое когда-то сделала Клодетт своими руками. На ней был спортивный лифчик арбузного цвета (о Боже, сейчас его сердце просто выскочит из груди!) и трусики-шорты в тон. Однако имелся существенный нюанс: в отличие от лифчика, трусики было сложно признать спортивными. На шее висел медный кулон в виде морского конька, принадлежавший Клодетт и найденный Сторм в кухонном ящике. Да, Эйден разрешил ей взять его себе, но сейчас волосы у него на затылке встали дыбом.

Что там говорила Сторм о знаках? Если бы он в них верил, то подумал бы, что Клодетт пытается ему что-то сказать.

Эйден поскреб затылок и отмел такую возможность как самую что ни на есть смехотворную.

— Иди сюда, большой чувак. — Сторм похлопала по одеялу. — Давай полюбуемся звездопадом, небеса окропят нас спокойствием, а сверчки изо всех сил будут стараться убаюкать.

Он надеялся найти ее в постели, одетой во что-нибудь вроде бирюзовой прозрачной маечки и шнурочков вместо трусиков, ну и, может быть, в новых кожаных ботинках. Хотя, если бы глазам предстала жаждущая секса нимфоманка, все, что он скрывал, вылезло бы наружу, поэтому Эйден решил, что так даже лучше. Он лег рядом, положил голову на ее подушку, и ладонь Сторм оказалась у него в руке. Целых полчаса она показывала ему букеты падающих звезд (и надо признаться, зрелище было потрясающим) и говорила о чем угодно, кроме ошеломительного животного секса.

— Ты меня достаешь до чертиков, — сказал Эйден.

Она подкатилась к нему поближе и захлопала ресницами:

— А знаешь, брюзга, я ведь могу достать тебя тысячами способов. Это и есть твоя проблема?

— У меня нет проблем.

Засмеявшись, Сторм расстегнула молнию на его джинсах и засунула в них руку, где и наткнулась на полную боевую готовность.

— У тебя определенно есть проблема, — не согласилась Сторм, и вся кровь устремилась от мозгов вниз. «Вторые мозги», как она любила говорить, взяли верх, и Эйден был рад, что сегодня уже не придется думать, как и зачем выкладывать свои секреты.

То, что делала рука Сторм, приводило его в полнейший восторг, и он не собирался оставаться в долгу, поэтому уже через минуту нашел ее влажной и готовой. И уже вскоре звездопад высветил не только небо, но и землю.

Спустя некоторое время Эйден проснулся и увидел, что звезды падают и без их участия. Сторм лежала рядом, засунув руку ему в джинсы, а «вторые мозги» с готовностью приветствовали ее ладонь. Одной ногой она обвила его ногу и уткнулась носом в шею. Не так он представлял себе рай, но к такому его варианту вполне мог привыкнуть.

Придвинувшись ближе, он просунул руку под голову Сторм, чтобы ей было удобнее. Она пробормотала что-то о плачущих детях и снова уснула.

Вот же ведьма! И в мыслях Эйдена это слово имело хороший смысл. Ему не стоило так сильно желать ее и быть настолько ею очарованным. За последние полтора дня самая сексапильная тройняшка к востоку от Миссисипи — та самая, которая могла отправить его в нокаут, и пальцем не коснувшись, — успела его соблазнить, лишить одежды, приковать к кровати и похитить. Однако, пора уже признать, он, как последний идиот, согласился на эту поездку без конечной остановки… только чтобы быть рядом с ней.

Ее способность каким-то сверхъестественным образом избивать людей, не прикасаясь к ним, наверняка являлась одним из ее магических талантов. И Эйден надеялся, что неистовая ярость нечастый гость в ее жизни. Вот если бы она придумала, как использовать свои силы в постели, другое дело. Он не знал наверняка, честно ли она призналась в своих способностях, когда использовала их, чтобы достичь своей цели. Если она легко может управлять колесами автобуса, то, возможно, она может и… На этом он решил остановиться.

Нельзя быть таким эгоистом. После того как Сторм приоткрыла завесу над своим прошлым, Эйден начал подозревать, насколько сильна ее боль. Душа загадочной и циничной Сторм была ранена, но он ни за что не захотел бы ее менять. Он мог лишь попытаться сделать ее счастливой доступными ему средствами. Он даст понять, что заботится о ней, потому что хоть кто-то должен это сделать, не считая сестер. К тому же это поможет держать эмоциональную дистанцию.

Неожиданно Сторм рванулась из его объятий, чуть не выдрав с корнем член, и вскочила на ноги:

— Она потерялась!

Эйден немедленно оказался рядом и встряхнул ее, чтобы убедиться, что она не спит. Ее взгляд сосредоточился на нем, она глубоко вдохнула и помчалась к автобусу. А через несколько секунд едва не сбила его с ног, выскочив на улицу в джинсах, футболке и новых ботинках, и с бухты-барахты заколотила в дверь трейлера, припаркованного рядом.

Обувшись, Эйден натянул футболку и последовал за ней.

Когда временные соседи, совершенно сонные, открыли дверь, она спросила, не потеряли ли они ребенка, хотя на вид обоим было лет девяносто девять.

Разумеется, ответ был отрицательным, и она тут же помчалась дальше и разбудила семью, которая предпочла заночевать в палатке. После шестого вторжения потревоженные весьма красноречиво описывали, как устроят самосуд прямо здесь и сейчас.

В конце концов, над лагерем вспыхнули огни, и появилась полицейская машина.

Ну вот, теперь из-за Сторм арестуют их обоих.

Эйден пытался ее остановить.

— Ты что творишь?

— Ребенок плачет… потерялся, — ответила Сторм набегу, приближаясь к следующему участку.

Парадокс. Она ведь уже спасла потерявшуюся девочку. Разве нет? И, кстати, наденут ли копы на него смирительную рубашку, если он попробует объяснить происходящее? Ведь Сторм явно не собиралась останавливаться, чтобы сказать им хоть что-нибудь.

Колотя в двери, она учинила такой грохот, что говорить было бесполезно, поэтому полицейские вынуждены были буквально скрутить ее. Набрав побольше воздуха в легкие, Сторм закричала так громко, что перебудила весь лагерь:

— Кто-то из ваших детей потерялся!

Минуту спустя к ним примчалась женщина и затараторила, обращаясь к копу:

— Лесли! Моей дочери нет в постели. Это она, она! — А потом повернулась к Сторм: — Вы нашли ее? Поэтому вы кричали?

Полицейские отпустили Сторм, которая одарила их недобрым взглядом и одернула мятую футболку.

— Мне нужно было знать, кто именно потерялся, — сказала она женщине. — У вас есть фото?

Вместе с полицейскими она пошла в трейлер женщины, внимательно изучила снимок и отдала его одному из копов.

— Вызывайте поисковую группу и скорую. Да шевелитесь же!

Обитатели автолагеря организовали свою поисковую группу и тут же пустились на поиски к карьеру неподалеку. Сторм же попросила владельца лагеря показать ей, где здесь есть вода — озеро или пруд, например, и он послал их в противоположном направлении.