«Математики, да, сильные. Но счёт – это арифметика, - уточнил  Сергей, -  вот ты, я знаю, в уме считаешь хорошо, но это не мешает торговкам на рынке постоянно тебя обсчитывать и обвешивать. Но ты на меня не обижайся, я это не для того говорю, чтобы  задеть твоё самолюбие, я  знаю – для тебя это не главное.

      Главное у нас произойдёт утром послезавтрашнего дня, (le matin apres-demain  лё матан апрэ дёман ), - Сергей произнёс это торжественно, глядя мне в лицо, - послезавтра состоится твоё посвящение в Созидающие.  Думаю, ты готов, но всё произойдёт не здесь, не на Таити, а на острове Райатеа на священной горе. Собирайся, поедем прямо сейчас».

        «Я готов, - ответил я и сделал руки по швам, - на чём поедем»?

        «На теплоходе, поэтому скорее поплывём, чем поедем или, как говорят флотские, - пойдём. Я уже и билеты купил. И ещё, перед посвящением ты должен быть чист, духовно. Для этого тебе надо исповедаться. Правда православного священника у меня нет, но он нам и не понадобится. Исповедоваться будешь мне, я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать мне на них «как на духу», всё без утайки. Вопросов будет немного, всего четыре, я тебе их сейчас озвучу, и пока мы будем идти до порта, ты обо всём подумаешь. Я постараюсь по дороге  тебе не мешать.  Итак, вопросы следующие:

        Первый - о Мироздании.

        Второй - о твоём месте в нём.

        Третий – о бытии Божьем.

        И, четвертый – что ты думаешь о душе?

Отвечать можешь не по порядку, главное, чтобы «как на духу».

Этим ты подготовишь почву для своего посвящения, и потом на Райатеа, на священной горе всё будет не так уж сложно.

        Тебе всё понятно»? –  Уточнил Сергей.

       «Абсолютно, - ответил я и прибавил, - самое удивительное то,  что я сам никогда не переставал думать об этих вопросах».

       «Я знаю, - тихо ответил он, - поэтому ты здесь».

        Через час мы были на пристани.  Там  уже стоял теплоход на Райатеа, и группа отдыхающих туристов прогуливалась по набережной. Страждущих отправиться в путешествие было немного. Когда объявили посадку, все разместились на верхней палубе, за исключением нескольких человек, спустившихся вниз к стойке бара.

         Отдали швартовы, и теплоход плавно отошёл от берега. Сначала дал задний ход, потом поманеврировав  и развернувшись,  вышел в открытый океан. Впереди по курсу показался остров, своей округлой раздвоенной формой здорово напоминавший женскую попу. Мы взяли чуть левее. Было раннее утро, около девяти часов по местному времени. Мы стояли на палубе, и свежий встречный ветерок обдувал нам лица. Он забирался мне в уши и нашёптывал заветные слова: «Скоро всё сбудется. Не дрейфь».

       И я не дрейфил. Наблюдая за вырастающим перед нами попа-островом, я вдруг вспомнил, как первый раз попал в Тайланд. До этого я работал в Надыме на газопроводе, строил компрессорные станции. Шестьдесят пятая параллель, девять месяцев в году зима – остальное лето. Приближались сроки сдачи объекта, а мы, как всегда, опаздывали. Приходилось дневать и ночевать на компрессорной. Пусконаладочные  работы были в самом разгаре. От постоянного недосыпа и нервного истощения я тогда впервые  покрылся аллергической сыпью, которая зудела и местами превратилась в коросту. Всё тело чесалось, и я не знал, что делать. Мне было непонятно, к чему такие героические усилия, и что изменится, если мы не  уложимся в срок. Понемногу я стал задумываться и о другом, а именно, - неужели это и есть моя жизнь?

       И вот однажды, проверяя маслобак турбины на чистоту перед заливкой масла,  и, находясь в нём в  абсолютной темноте, он представлял из себя небольшое замкнутое пространство, мне вдруг привиделась моя мечта.  Мне нестерпимо захотелось прямо сейчас, немедленно, улететь из этого кошмара куда-нибудь на край земли.  И не просто улететь, а чтобы здешний холод лютой зимы, как по мановению волшебной палочки, сменился бы жарким тропическим летом. Эта мысль поразила меня словно молния. Через минуту я вылез из маслобака другим человеком. Теперь у меня появилась мечта, заветная. Я носился с ней, как с писаной торбой.  Постоянно думал и представлял, как приду однажды с компрессорной, брошу грязные вещи в угол моего балка,  переоденусь во всё чистое и уеду в аэропорт. Там сначала посижу в кафе, отдохну в удобном кресле, пообедаю и только после этого куплю билет на самолёт. Потом сяду в него и буду долго-долго лететь в счастливое тёплое лето. Надо сказать, что после случившегося в турбинном чреве, жизнь моя внешне никак не изменилась, я по-прежнему работал как вол, мёрз на зимниках, ругался с генподрядчиком и заказчиком, увольнял за пьянку нерадивых работников, таких на Севере тоже хватало,  но внутренне теперь меня согревала моя мечта. Я перестал чесаться, успокоился и даже бросил курить. Я ждал одного – осуществления моей мечты.

       Но иногда от задумки до исполнения проходят годы. Прошли они и у меня. Я вернулся с Севера, поселился в средней полосе, женился, у меня родился сын – моя надежда на будущее,  накопил денег на небольшую квартиру и стал ждать её оформления.   Мне пообещали сначала продать её подешевле, потом за другую цену, потом продажу отложили, потом долго водили меня за нос, кормя «завтраками», и, в конце концов, продали её другому, ничего мне не объяснив. Мне бы  расстроиться, поднять бучу, но я этого делать не стал, я вспомнил о своей мечте. Вспомнил, плюнул на всё и стал действовать. За один день я выправил  загранпаспорта: себе, жене и сыну, к тому времени старшекласснику (да-да, от задумки до исполнения  иногда проходит достаточный срок), забрал его из школы прямо во время учебного процесса, написав директору не очень правдивое объяснение, и вечером мы укатили в Москву. На следующий день в аэропорту Шереметьево 2 всё происходило в точности  так, как я себе когда-то представлял. Мы поднялись в  просторный салон авиалайнера компании «Эмирейтс», на его борту нас встретили приветливые симпатичные стюардессы, одетые строго, но без платков хиджабов,  во всех спинках кресел работали исправные телевизоры, а в  чистых туалетах на полочках стояли французские дезодоранты. Десять часов полёта пролетели незаметно. Февральская слякоть Москвы с промозглым ветром остались позади. Бангкок нас встретил шумной духотой и треском цикад. Специфический запах специй, очень сильный и непривычный для европейцев, ударил мне в нос. Я был ошеломлён, оглушён, а когда заиграла тайская музыка в салоне такси, то мне на мгновение показалось, что я уже  здесь был когда-то, ходил по этим улицам, разговаривал с этими милыми людьми и, главное, я был здесь счастлив.

        Я смотрел на торчавшие  по обочинам пальмы и думал: «Вот она, моя мечта, наконец, осуществилась».

        Потом было много чего в моей жизни, но ощущение чуда от  пришедшего посреди зимы лета осталось непревзойдённым до сих пор.

        Сейчас тоже лето, хотя и ноябрь. На Таити это последний весенний месяц, самый тёплый в году. Здесь нет резкого запаха специй, как в Тайланде, и цикады не звенят так громко.  И сейчас не  жарко, особенно здесь, вдали от берега. Морской солёный бриз щиплет мне ноздри, внося в тело свежесть и проясняя мозги. Теплоход плавно скользит по небольшим волнам, оставляя за собой белый след. Он постепенно тает, сливаясь с бирюзовыми водами Тихого океана. Качки почти нет, можно не переживать по поводу морской болезни и внимательно смотреть на плывущих с нами пассажиров.