Я сидела рядом с ней и играла с нитью на фартуке. Обстановка была такой же, как и в моём детстве. Мы сидели бок о бок, не смотрели друг на друга, а на желтые заказы-стикеры приклеенные в ряд, и которые упирались в стальную разделительную полосу.

— Я тут подумала, — наконец произнесла я, крутя телефон на прилавке, чтобы отвлечь внимания от главного, — мне вроде как надо остаться немного дольше. Видишь ли, ты приехала домой раньше, чем я планировала. Я рада, что ты дома, но я еще не готова уезжать. У меня есть заказ на торт. Я должна рассказать тебе о заказах на торты, которые я принимала. Я веду курсы: «Сделай закатки и победи голод во время зомби апокалипсиса». Нам ещё нужно научиться консервированию, пюрированию и заморозке, пока не закончится сезон помидоров.

Потом мой телефон загорелся из-за входящей смс-ки. И на экране высветилось имя Лео и фотография, которую я сделала в тот день, когда он показал мне свои… грецкие орехи. Он лениво ухмылялся, как на плакатах с горячими сексуальными фермерами — это была моя любимая его фотография. И хотя я быстро перевернула телефон, движение не было молниеносным.

Мама увидела фотографию. И она даже могла прочитать текст. О господи.

Она не улыбнулась, приложив к этому немалые усилия.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Всё совсем не так, как ты думаешь.

— Может я чего-то и не понимаю, но когда самый завидный жених штата Нью-Йорк пишет моей дочери: «Эй, Сахарная Горошина, прошлая ночь была невероятной и…»

— Хватит! Прекрати! Боже мой, останови это! — Я уронила голову на прилавок, как тетя Шерил.

— Этим летом ты не только пекла торты, Рокси Каллахан! — Моя мать вскочила со стула, побежала за стойку, захватила две кружки и кофе. Наполнив наши кружки, мама поставила локти на стойку, на скрещенные руки водрузила подбородок, выгнула брови и скомандовала:

— Выкладывай.

٭٭٭

Я рассказала маме обо всем вечером, дома, когда тетя Шерил спала без задних ног в комнате для гостей, а мы с мамой сидели на крыльце. Наше крыльцо определённо многое повидало и услыхало этим летом: и секс на полу, и откровенные личные рассказы. Мама приложилась к бутылке колорадского виски, я же ограничилась кофе со льдом.

Я лишь слегка приоткрыла завесу наших отношений с Лео, сказала, что мы иногда встречаемся. Несколько пикантных уточнений маме было достаточно, и она с лёгкостью переключилась с меня и моей влюбленности на свои собственные приключения.

По правилам участия в проекте, мама не могла сказать, выиграли они или нет, но ведь она была дома раньше положенного срока, а ещё и искусно подмигнула мне в нужных местах, в ответ на моё восклицание:

— Блин, ну просто скажи: я проиграла!

Так сказать, недостающие пазлы сложились воедино.

Её легко было отвлечь от моих новостей, переводом темы на кое-кого другого сияющего (в данном случае её «скромную» персону), ещё легче было увести её от разговоров обо мне, разговорами о чём-то сияющем и наполненном лепестками роз (о её «любви всей жизни»).

Во время этой поездки мама повстречала ни много ни мало — троих мужчин. Первым был Хэнк, продавец автозапчастей из Акрона, штат Огайо. Его сын участвовал в шоу, Хэнк путешествовал вместе с ним. После вечеринки в честь начала нового сезона «Удивительной гонки» в хорошем подпитии они с мамой весь вечер страстно целовались в Чайнатауне, Сан-Франциско. Пока их не засекли его сын и тетя Шерил, за этим последовало разъяснение, что такие отношения — это прямой путь к катастрофе. Это стало более понятным, когда мама поймала Хэнка, в момент, когда он запустил свои руки в штаны к другой участнице (Сабрине, инструктору по йоге из Таллахасси, Флорида). Хэнк получил отворот поворот.

Следующим был Пьер, экспатриант из Франции [экспатриант — человек, добровольно или принудительно покинувший родину — прим. пер.]. Он работал инструктором по добыче жемчуга в Южном море. За попыткой совершить погружение на глубину после десятиминутной тренировки и без кислородного оборудования последовало следующее: мама была извлечена из воды и помещена непосредственно Пьеру на колени. В следствие чего её к жизни вернул очаровательный француз. Откровенно говоря, в сознание она пришла на несколько секунд раньше, чем это понял француз. Мама просто хотела продлить контакт рот в рот. Моя мама с Пьером совершили океанический заплыв голышом, во время которого она уговорила его поставить новый рекорд по задержке дыхания под водой, при этом ещё и успешно внедриться в её глубины…

Выслушав эту историю, мне захотелось приложиться к виски, но почему-то захотелось причислить его к слабоалкогольным напиткам.

И, наконец, Уэйн Вторник. Да-да, его в правду так зовут.

Уэйн работал оператором в продюсерской компании, владеющей шоу «Удивительная гонка», до тех пор, пока его не поставили снимать мою маму и тётю Шерил. Однажды поздним вечером на острове Таити, после соревнований по лимбо, которые выиграла моя мама, он и она скрылись от остальных участников и членов съемочной группы и разделили скромную трапезу: два коктейля дайкири и кусочки ананаса. Было ли дело в ананасе? История умалчивает. Может быть в лимбо? А может и в роме, содержащемся в дайкири? (Скорее всего в роме). Кто знает, но мама серьёзно увлеклась Уэйном.

Что обычно происходит в таких случаях, если конкурсант реалити-шоу вступает в контакт с членом съемочной группы (естественно, никто этого не одобрит), есть два варианта исхода событий: либо участник покидает проект, либо увольняют работника. В данном случае этой парочке удалось скрывать свои зарождающиеся чувства до финальной локации в Риме, где они и спалились, играя в первобытную игру, найди пещерку и спрячь в ней свою колбаску. Его уволили, а через несколько недель мама и тетя Шерил были исключены.

Для справки, вот как трудно моей маме держать что-то в секрете. Если меня спросят: «Говорила ли она вам прямо: «Я проиграла «Удивительную гонку.»?» Конечно, моим честным ответом будет «нет». Мама действовала в обход правил, используя слово «исключили». Ни один человек на свете, кто знает Труди Каллахан более часа, ни за что не доверил бы ей своих секретов.

Но, когда она мне подробно излагала историю за историей о своих приключениях, я была поражена маминой жизнерадостностью, легкомыслием, беззаботным будь-что-будет отношением к жизни. Мне было приятно с ней поболтать, я посмеялась от души и с состраданием погладила её по плечу после того, как она рассказала мне о минусах (обгорела именно там) долгого пребывания на нудистском пляже.

Вот так мы и сидели, наблюдали за неспешным танцем светлячков на заднем дворике, болтали обо всём и ни о чем. Я была уверена, что мама забыла о сообщении от Лео, но внезапно она выдала:

— Лео Максвелл как раз тот мужчина, с которым я тебя всегда представляла. Не упусти свой шанс, Рокси.

Я была застигнута врасплох, поэтому осталась сидеть на крыльце, как каменное изваяние, и обдумывала её слова ещё долго после того, как она ушла в дом.

Глава 22

Следующим утром мама уведомила меня, что сегодня приезжает Уэйн Вторник. Он примчится из самого Вашингтона, чтобы провести с мамой целую неделю. Тетя Шерил поспешила домой сегодня на рассвете, предварительно осведомив мою маму, что больше ни за какие коврижки никогда не будет участвовать ни в какого рода реалити-шоу. И ни в каких путешествиях.

Моя мама была рада-радёхонька, что я ещё на немного задержусь. Но из этого следовало, что мы почти всё время будем вместе и дома, и в закусочной. Я уже давно привыкла к маминым парням, но уже много лет я не была этому свидетелем. Я вздрогнула, пока жарила котлеты для бургеров, что буду делать и как себя вести, когда приедет Уэйн.

Мы с мамой сегодня вместе приехали на работу. Мама намеревалась заглянуть в журналы учёта и посмотреть, как шли дела в её отсутствие. Скажу честно, я немного волновалась, как она отреагирует на предпринятые мною изменения теперь, когда она вернулась и влилась в колею.

Хотя, почему это должно меня волновать? Я ведь уезжаю…

Уезжаю ведь? Или нет? Если бы Чед Боуман сейчас услышал мои мысли, он бы подпрыгнул до потолка. Я рассматривала вариант… остаться? Кажется, всё было именно так.

Я размышляла над этим, пока готовила сэндвичи с расплавленным сыром и отправила совершенно новый вид сосисок в гриль. В мясной лавке, в которой я покупаю пастрому, появилась новая линейка немецких сосисок, и я всячески стараюсь внедрить их в меню. Сосиски были фантастические, идеально приправленные, тонюсенькие, с отменным сальцом то тут, то там. В уме я разрабатывала рецепт с луком на гриле и капелькой яблочного уксуса, когда услышала Максин. Она оповещала, что у меня клиент.

Взглянув из-под поварского колпака на старинные часы, я поняла, что уже пришло время обеда и что посетитель особенный. Я ухмыльнулась, переворачивая сэндвичи, чтобы сыр дошел до кондиции, был достаточно липким, вытерла руки о передник и вышла в зал через вращающиеся двери.

Я моментально вычислила Полли за стойкой. Она держала в руках меню, выглядела она по-взрослому.

— Нет такого закона, запрещающего пить газировку. Пап, это просто глупость какая-то, — спорила Полли, одарив Лео убийственным взглядом.

Я облокотилась о дверной косяк и улыбнулась, ведь Лео очень спокойно взял меню из рук Полли, закрыл его и положил на стойку.

За их спинами маячила моя мама с кофейником в руках, шаталась от столика к столику, балакала со всеми, убеждалась, что всем всего хватает.

Внезапно сцена из будущего пронеслась перед моими глазами, а может просто мечта. Ясно как божий день я увидела, как Полли через пару лет помогает мне в закусочной. Жуя жвачку, она принимает заказ от парня ненамного старше её.

Сцена, развернувшаяся перед моими глазами, включала счастливых людей, живущих в счастливом городе. Все такие счастливые-счастливые. Можно ли такие мечты воплотить в реальность? Может ли это стать реальностью для меня?