– Мы крадем картины? – вскинул брови Имс, и Артур слегка вздрогнул от этого непринужденного «мы».

– Не в буквальном смысле…

– Артур, прекрати загадывать загадки. Я и так все еще сам не свой после Софи – это что, мой собственный мозг грязно намекает на мою бисексуальность? Обзывает меня девчонкой?

– Имс, ну ты же не был Бритни Спирс!

– Артур. Никогда больше так не говори. А то я зациклюсь.

– Глок в моей руке тебя совсем не удивил, значит… Блядь. Откуда вот мне знать, что это глок? Но я ведь знаю! Точно знаю!

Артур поймал себя на чувстве, похожем на панику. Как-то неприятно засосало под ложечкой, словно перед прыжком с парашютом. Хотя ни с каким парашютом он, конечно, никогда не прыгал. Впрочем, теперь Артур уже ни от чего не стал бы зарекаться.

– Вернемся к картинам и кражам, – глубоко вздохнув, сказал он. – Я тут изучил некоторые материалы… и повстречался с одним человеком. В общем, долго объяснять, но я думаю, что мы в том мире крадем идеи. Из головы объекта. Из его сна. Из той деятельности сознания и подсознания, что происходит во сне.

Имс молчал. Изучал обои. Переваривал информацию.

– Как же мы делаем это?

– Ну… я пытался это себе представить, и вот что у меня получилось, – Артур открыл блокнот, где уже успел набросать пару примитивных схем. – Все, кто работает в этой области, говорят, что одним из способов вхождения в осознанное сновидение может быть некий условный знак. Сновидцу предлагается придумать его, и, когда этот условный знак появляется во сне, сновидец понимает, что спит, и входит в осознанное сновидение. Но тогда Кобб упомянул, что я могу «построить» сон – значит, мы не обходимся условными знаками, у нас целые заранее обговоренные ситуации, обстоятельства, интерьеры… То есть мы строим картинку «от и до» – где должны оказаться. Может быть, даже ее зарисовываем предварительно.

Артур с изумлением посмотрел на Имса – тот даже задышал чаще, как бывало, когда он возбуждался.

– Продолжай… – попросил Имс. – Ничего более занятного в жизни не слышал.

– Очевидно, мы сначала следим за объектом, вычисляем, какие условия покажутся ему естественными, и потом строим их. Хотя, с другой стороны, мы можем строить совсем странные декорации – ведь человек естественно воспринимает во сне любое безумие.

– Но ведь любой сон нестабилен, он может перемениться…

Артур в ответ поднял карандаш, который крутил в пальцах, кончиком вверх, словно своеобразное оружие. Он уже подумал над этим.

– Видимо, мы рассчитываем время. И оно должно быть довольно коротким.

Имс подумал и кивнул, соглашаясь.

– В такой работе мы должны осознавать, что мы во сне, – продолжил Артур. – Это должно как-то проверяться. Лаберж подсказывает способы проверки: найти отличие обстановки сновидения от обстановки аналогичного места в реальности; попробовать прочесть что-либо дважды – если надпись меняется, значит, вы спите; посмотреть на часы с циферблатом; прокрутить в голове предыдущую минуту – если вы не смогли это сделать, вы, скорее всего, спите; попробовать включить или выключить свет в комнате при помощи выключателя – во сне выключатель может не работать или порождать странный эффект, когда свет горит, но все равно темно…

– Полная хуйня, – обрубил Имс. – Какие, нахрен, меняющиеся надписи, если мы сами все строим? Какой циферблат, какой выключатель? И потом, у нас есть задача, которую надо выполнить за короткое время, – тут не до выключателей.

– А если представить обратную ситуацию? – предположил Артур. – Если иметь с собой во сне условный предмет, который сновидец помнит намертво – и поэтому тот не меняется? То есть – все может измениться, только не этот предмет!

– Это же какой самоконтроль должен быть… – протянул Имс.

– Ну, видимо, мы профи.

– То есть… – медленно, словно бы раскладывая для себя все по полочкам, проговорил Имс. – Ты утверждаешь, что нам снится сон, в котором мы работаем осознанными сновидцами – не просто балуемся или экспериментируем, а профессионально ищем в снах других людей их секреты? А потом эти секреты продаем? Или… может быть… шантажируем ими? – Имс аж присвистнул. – Да за это же яйца мало отрезать, Арти! Крайне опасная работка нам попалась!

Артур повел плечами: не хочешь – не верь.

– Бред какой-то… – Имс встал и прошелся по кухне. – Это какое-то общее психическое расстройство… Хотя даже для общего психоза все слишком странно. Мы видим во сне, что ходим в чужие сны и делаем на этом бизнес. Аморальный и опасный. Черт, может, так реализуются мои тайные желания? Нереализованный гештальт? Да я еще и трахал тебя там, во сне, в первый раз… Точно, Артур, похоже, так сбываются мои самые сладкие мечты.

– Ты всегда мечтал воровать что-то и шантажировать людей, а иногда и убивать их?

– Ну, если они того заслуживают, – мило улыбнулся Имс.

– Ну разумеется, – холодно улыбнулся в ответ Артур.

– Постой, darling, значит, мы там строим декорации… Интерьеры, детали?

– Я почти уверен в этом.

– А не можем ли мы строить образы? Образы известных людей, например?

Артур медленно, очень медленно поднял глаза, и они замерли.

– Ты хочешь сказать…

– Софи…

– Есть архетипы… и есть просто образы, которые всем известны…

– И если они подходят обстановке, почему бы их не использовать?.. А что там еще было, в твоем сне?

Имс помолчал и потом нехотя сказал:

– Ты выстрелил мне в лоб.

– Что?! – потрясенно спросил Артур.

– Я увидел себя в зеркале, понял, что я Софи Лорен, изумился, испугался, а потом как-то раз – оказался самим собой… Тут появился ты, что-то рассерженно зашипел, все задвигалось, словно бы все люди на приеме стали смотреть на нас… И тогда ты быстро поднял пистолет и выстрелил мне в лоб.

– Пиздец, – с чувством сказал Артур. – И что было потом? Ты проснулся? Теперь я понимаю, почему ты метался так… и почему мне не удалось тебя разбудить сразу…

– Нет, Артур, – как-то отрешенно проговорил Имс. – Я проснулся, но не здесь. Я проснулся в какой-то комнате, словно бы мы там опыты проводили – лежали с тобой в каких-то чудных шезлонгах, еще там был какой-то аппарат, и у нас в венах были иглы, от которых трубки шли к этому аппарату. Такая своеобразная капельница. И ты… – Имс словно бы на секунду задумался, говорить или нет, но продолжил, – ты орал на меня, что я провалил работу.

Тишина повисла такая, что слышалось шуршание шин редких ночных автомобилей на довольно далеком от дома Имса шоссе.

– Я был в своем обычном виде – там, в галерее? – спросил Артур, наконец.

Какая-то мысль вертелась у него в голове уже на грани формулировки, но он никак не мог ее ухватить.

Имс кивнул.

Артур смотрел на него, на его подвижные черты, на пухлый рот, на ежесекундно меняющееся лицо – даже глаза вместе с выражением каждый раз меняли цвет. Это завораживало. И тут вдруг до ассистента дошло.

Так просто. Немыслимо просто.

– Это значит, что только ты можешь строить образы, Имс. Видимо, это особый… дар, роль, не знаю. Я строю интерьеры, но ты… ты можешь строить образы. И тебе был задан образ Софии, а ты его разрушил, и тогда… тогда… О, я понял, почему все посмотрели на нас, понял… Это мозг самого клиента. Его подсознание. Ты, видимо, отвечал за добычу информации, контактировал с самим объектом в его сне. Уж не знаю, как. И пока ты был в роли Софи, это было для объекта естественным… Ну, то есть, более естественным, чем если бы мы появились в его сне в нашем обычном виде. Подсознание, видимо, как-то отслеживает угрозы. Хотя как именно, я пока не могу себе представить… Господи, и куда мы вляпались, Имс?

– С нами происходит нечто потрясающее, Арти, – улыбнулся Имс. – У меня все в животе дрожит, когда я думаю об этом… Как перед первым сексом. Вернее, как перед первым сексом с парнем. Такое все сладкое и запретное. И немного ненормальное. Но оттого еще более сладкое.

– Да неужели? – поинтересовался Артур, удивляясь, как все же моментально и неуловимо меняются интонации у его шефа. И удивление это тоже было сладким, как темный мед, с оттенком предвкушения.