Местность вроде была знакомая – и незнакомая одновременно. Улицы казались слишком тихими, слишком зелеными, много было спортивных площадок, но каких-то уж совсем старинных на вид, неухоженных, самодеятельных; по пути попалось несколько лавочек, торгующих исключительно кожаной одеждой, и пара баров, у дверей которых Артур заметил характерно выглядевших мужчин. Они голодно посмотрели ему вслед, и он поспешил скрыться среди узких, угловатых улиц.

С другой стороны, эта реальность вовсе не была средневековой или марсианской, она начинала даже нравиться Артуру – в булочной он долго болтал с пышнотелой продавщицей, потряхивавшей жуткими пергидрольными кудрями; с зеленщиком, уткнувшимся в допотопный телевизор, также обстоятельно познакомился и перекинулся парой-тройкой предложений; по пути помог донести продукты церемонной старушке, державшейся, как бывшая любовница какого-нибудь императора. Все были оживлены, приветливы, все дышали наступавшим Рождеством, кроме того, Артуру было интересно встретить на улице чудно разодетых личностей смутно-артистического вида, хотя, конечно, подойти к ним он не решился.

Химчистка на вид оказалась жутким местом, пожилая крашеная приемщица по-английски почти не говорила, а трещала на каком-то славянском наречии; рядом на стуле сидел некто лысый и очкастый, читал газеты и совершенно невозмутимо переводил все вопросы и ответы – от клиента к приемщице, от приемщицы – к клиенту. Под потолком одиноко висела норковая шуба, и впечатление создавалось, что висит здесь она уже лет десять. Снаружи химчистка была украшена гирляндой фонариков, горевших через один.

В принципе, он мог бы здесь прижиться, думал Артур, прыгая по обледеневшей улице и ежась в теплой куртке Имса не по размеру. У Имса же он нашел шапку, которую натянул по самые глаза, и какой-то древний полосатый шарф. У Имса в квартире вообще можно было найти абсолютно все.

Да, ему здесь определенно нравилось, только вот сигареты оказались жутко дорогими, да еще Артур никак не мог избавиться от желания залезть в айфон и в ноутбук. Дома у него, помнится, персональная сеть объединяла четыре компьютера, четыре мобильных телефона, принтер, фотоаппарат, три телевизора и две кофемашины. У нее даже имя было собственное – Iris25wifi.

Имс вернулся поздно, с улыбкой выслушал про химчистку и про тетеньку в булочной, потом сходил куда-то в комнаты и вернулся с несколькими пакетами одежды. С размером он угадал абсолютно точно, а вот что касается стиля, то некоторые вещи вызвали у Артура подвывание от восторга, а некоторые поставили в тупик. Здесь были и джинсы, майки и рубашки от Тома Хилфигера, купленные в самом первом его бутике People's Place, и легендарные в реальности Артура вещицы от Brooks Brothers в самом разнообразном проявлении: костюмы узкого силуэта со свободной линией плеча, блейзеры с закатанными рукавами, брюки без стрелок, тут же укороченные и зауженные брюки, свитеры с рельефными косами, вязаные жилеты с треугольным вырезом, рубашки-регби, ярко-красная спортивная куртка, несколько голубых и серых оксфордских рубашек…

Имс курил какую-то крепчайшую сигарету, изредка рукой разгонял дым перед собой и с усмешкой наблюдал, как Артур увлеченно, забыв обо всем, роется в куче одежды.

– Кажусь тебе девчонкой? – с вызовом спросил Артур, заметив его взгляд.

– Да нет, – ответил Имс. – Просто ты явно неравнодушен к тряпкам. Вот так тебя кто-нибудь новыми ботиночками поманит, и пойдешь за ним, забыв обо всем… А если к ним еще и крепкий член будет прилагаться…

Артур вспыхнул, зло бросил всю одежду в кучу на пол и пошел к двери. Имс тут же поймал его за локоть.

– Арти, ты дурачок, ну успокойся…

– Я не проститутка! – выпалил Артур. – Не проститутка! Это обстоятельства! Ты мне все равно не поверишь!

– Ну-ну, – мягко сказал Имс, обнимая его за плечи, – конечно, у всех и всегда обстоятельства, а как же. А насчет «не поверишь» – ты это зря, я столько знаю историй, которые по сюжету бьют любой фильм, невероятных просто. А ты кино любишь?

– Люблю, – буркнул Артур.

– Вот и дивно, сходим. Я вижу, кстати, что ты не хастлер. Ничего не умеешь ведь толком, смущаешься, голову сразу теряешь, ну какой из тебя уличный? Домашний мальчик, сразу видно, да еще из хорошей семьи. Еврейчик, с воспитанием, модник. Я тут подумал: а ведь, похоже, действительно я у тебя первый, дорогуша, да?

Артур не отвечал, изредка брыкался, отворачивался от дыма в лицо, периодически вырывался – но не слишком сильно: не очень-то и хотелось, если честно.

– Не представляешь, как это заводит, – хрипло сказал Имс и подтолкнул Артура к дивану. – Мне тут дела надо кое-какие порешать, прежде чем в спальню пойдем, но жалко время терять. Как посмотрю на тебя… Весь мозг в яйца стекает, веришь ли. Возьми в рот, дорогуша.

Артур тупо смотрел на расстегивавшего брюки, зажавшего в губах сигарету Имса. Облака синего дыма теперь плыли прямо на него, словно зачарованные, и ему на миг показалось, что он – на сцене, в каком-то модном, совершенно сюрреалистическом спектакле. Вот только коня не хватало с обнаженной девицей верхом да каких-нибудь бумажных цветов.

Он шагнул к Имсу – медленно, как в воде, потом еще, и еще, и, в конце концов, опустился на колени. Имс повернулся к телефону и стал не торопясь набирать номер, накручивая диск, который жужжал, возвращаясь в исходное положение. Трубку на том конце сняли не сразу, но сняли, и тогда Имс произнес несколько резких, явно не английских слов – скорее славянских, похоже говорили в той химчистке. В подробностях разобрать, какой это язык, Артур уже был не способен, тщательно облизывая темную крупную головку разом набухшего, налившегося от первого прикосновения – даже не языком, пальцами – члена.

Когда Имс с собеседником перешли к оживленной дискуссии, Артур тоже вошел во вкус и теперь брал все глубже, увлеченнее, даже постанывал изредка тихонько, помогал себе рукой; когда уставал, просто лизал по всей длине, облизывал головку, пытался выписывать языком восьмерки – и снова заглатывал, сколько мог.

Имс закурил вторую сигарету, нервничал в процессе беседы, и теперь Артур уже весь пропитался дымом, дышал им, как будто сам курил, и все острее возбуждался – и от того, что Имс словно бы игнорировал его и от того, что, возможно, вел сейчас разговоры, которые приведут к чему-то нелегальному, и от того, как он ловко перекатывал на языке незнакомые слова и звуки, и от того, как периодически нажимал Артуру на затылок, принуждая продолжать, и от того, что язык и щеки уже устали, онемели и что горло саднило с непривычки, и от того, что Имс с каждым мгновением все больше делал его настоящей шлюхой – другого названия этому не было, Артур будет делать теперь все, что ему прикажут, наверное… По крайней мере, сейчас.

Время словно бы растянулось, Артур мог бы утверждать, что все это длится уже несколько часов. Ему казалось – он онемел и больше никогда не сможет вымолвить ни слова, колени затекли, собственный член распирал джинсы. Тут Имс, не отвлекаясь от беседы, быстро расстегнул на нем рубашку, залез рукой под нее, грубо пошарил по груди, словно девку лапал, и ущипнул за сосок – раз, другой, грубо и почти больно. Артур вскрикнул, вздрогнул и совершенно неожиданно для себя кончил, а потом так же неожиданно обнаружил, что глотает сперму, густым потоком заполнившую его рот.