Сталин упрекает нас за тихий ход, за то, что мы до сих пор не открыли второй фронт». Об этом писал в своих воспоминаниях авиаконструктор Яковлев.

Нечто похожее рассказал о «Волге-Волге» и Игорь Ильинский:

«Правительство настолько хорошо отнеслось к этому фильму, что во время войны, на Тегеранской конференции, он показывался Рузвельту, и как курьез, присутствовавшие

во время просмотра рассказывали, что Рузвельт добродушно-подозрительно отнесся к словам Володина, когда он пел:

Америка России подарила пароход:

Две трубы, колеса сзади

И ужасно тихий ход», —

по-видимому, ища здесь какого-либо намека на современную ситуацию»3.

Режиссер и в дальнейшем не упускал случая противопоставить развивающуюся Советскую страну загнивающему капиталистическому миру. Рассказывая в «Светлом пути» о стахановском движении ткачих, начавших работать на десятках станков одновременно, авторы вложили в уста одного из инженеров фабрики следующие слова:

«— Нигде ничего подобного я не видел ни в Лионе, ни в Манчестере... В Англии, передовой стране текстильной промышленности».

Конфликт в картине «Встреча на Эльбе» (1949, сценарий бр. Тур и Л. Шейнина), рассказывающей о переходе на мирные рельсы немецкого городка, оказавшегося разделенным на советскую и американскую зоны, зиждется на противопоставлении советского военного коменданта американскому, которое включает широкий круг проблем: общая политика, характер управления секторами городка, отношение к местным жителям...

Противопоставление подчеркнуто пикировкой на приеме у американцев, где советский комендант и хозяева состязаются в остроумии, а один из американских офицеров ведет счет:

«—Три ноль в пользу русских».

Вышедший на экраны в 1960 году «Русский сувенир» (автор сценария и режиссер Г. Александров) строится на посрамлении приехавших в Советский Союз иностранных, главным образом американских, туристов. Советская действительность наголову разбивает предвзятые буржуазные концепции, но выражено это в фильме лобово, малохудожественно.

Даже в фильме-концерте «Человек человеку» (1958) автор текста Е. Воробьев и режиссер Александров вложили в уста диктора следующую фразу:

«Люди, которые встретились здесь, по-разному догоняют Америку. Одни — качеством исполнения американской песни, другие — количеством молока, мяса, шерсти...»

Как видим, противопоставление нашего, советского капиталистическому (главным образом североамериканскому) стало после «Веселых ребят» одним из главных мотивов творчества Александрова.

Однако вернемся к «Волге». Следом за первыми рецензентами все последующие критики упрекали Александрова за необоснованный, мягко выражаясь, конфликт классической и самодеятельной музыки. И тем не менее думается, что в этом кажущемся беспочвенным музыкальном противоборстве (дядя Кузя или дядя Бетховен) проглядывает жизненная основа. В нем высмеивается соперничество музыкальных коллективов, доходящее порой до абсурда. Ведь мы имеем дело с комедией, тем более сатирической! И то, что победа в этом соревновании отдана самодеятельному произведению, нельзя трактовать как низвержение музыкальной классики. Чтобы утвердиться, вновь созданная песня нередко вынуждена была вступать в борьбу с известными произведениями, заполонившими репертуар. Этот извечный конфликт самоутверждения (отнюдь не влекущий за собой механического отрицания другой силы) характерен для творчества Александрова начиная с его первой комедии. Так, в «Композиторе Глинке», биографическом фильме о великом русском композиторе, снятом режиссером в 1952 году (авторы сценария Г. Александров, П. Павленко и Н. Тренева), русская музыка ведет борьбу с сочинениями западных и, в частности, итальянских композиторов. Дело доходит до прямого столкновения — одновременного звучания двух произведений во время репетиции оперы Глинки «Иван Сусанин» и оперы Г. Доницетти «Пуритане». Но это не значит, что режиссер против сочинений итальянских композиторов. Предупреждая выпады критиков, авторы вложили в уста Глинки следующую фразу:

«— Я тоже люблю итальянскую музыку, но почему в Петербурге ее сделали преградой для нашей, русской?»

Аналогичная мысль лежит в основе конфликта между классической и самодеятельной музыкой в «Волге». К тому же борьба музыкальных коллективов — далеко не главная в этом многослойном, полифоническом фильме. За ней встает более содержательный конфликт активных сил народа с тупоголовым, спесивым чинушей Бываловым. Это не только противопоставление ретрограда и рутинера новому, зарождающемуся, скорее, это столкновение бездарности с талантом, с творческой активностью; формализма и бездушия — с живой жизнью народа.

Не принимая ничего творческого, чиновник от Кустпрома поддержит того, кто сумеет использовать его убогую психологию, его эгоистические устремления. Он постарается примазаться к тому, кто победит.

В музыкальном фильме конфликт Бывалова с окружающими людьми нашел специфическое выражение — через творческую несовместимость его с музыкой, и не только новой, самодеятельной, но и с профессиональной, даже классической.

Музыка в «Волге» — это живой пульс народного бытия. Именно через нее проявляется активность героев. Именно при соприкосновении с ней выявляется наличие или отсутствие в человеке творческого начала. Поэтому музыкальные номера в картине как будто одухотворяются и обретают некое самостоятельное значение.

Песни и пляски пронизывают ленту оптимистическим мироощущением, воспринимаются как свидетельство деятельной, духовно богатой жизни народа, а Бывалов озабочен не делом, а своей карьерой.

Главным «врагом» Бывалова в музыкальной сфере выступает сочинение Стрелки «Песня о Волге». Причем истории развития и становления этой песни в фильме уделено, пожалуй, не меньшее внимание, чем характеристике основных героев.

В самом начале в исполнении автора под баян песня звучит скованно, даже монотонно, как деревенская припевка:

«Много песен про Волгу пропето,

Но еще не сложили такой...»

Во время дивертисмента в Мелководске эта песня в исполнении хора с оркестром обретает уверенность, звучит как марш. Здесь она впервые сталкивается с Бываловым непосредственно. Начальник Кустпрома путается под ногами музыкантов, без дела блуждает среди поющих и танцующих или прячется от них.

На плоту звучание «Песни о Волге» обретает новое качество. Ее исполняют как народную плясовую. Зритель начинает воспринимать этот лейтмотив не только как эмоциональный и музыкальный стержень, но и как важный идейный фактор. Волга, Москва, Россия — эти слова издавна выражали одно понятие и были взаимозаменимы. Не удивительно, что в фильме русская река становится символом новой, социалистической России, а песня о Волге — выражением полнокровного, свободного и радостного народного бытия.

Двенадцатилетний музыкант еще более усложняет мелодию и аккомпанемент песни, украшая их вариациями и хроматизмами. В его исполнении на рояле песня звучит как вальс.

Как видим, с блеском разработанная и инструментованная Дунаевским, песня непрерывно изменяется. Она словно бы начинает жить в фильме самостоятельной жизнью. И все время по-разному взаимодействует с Бываловым (впрочем, как и с другими действующими лицами комедии). Постоянно оборачиваясь к нам Новыми гранями, песня утверждает все новые стороны советской жизни и постепенно все более теснит начальника Кустпрома.

Сочинение Стрелки понравилось оркестрантам Алеши. Они записывают ноты на листках из персонального блокнота Бывалова. Ветер разносит листки с нотами, и музыка становится известной широкой публике. На Московском море песня в разном исполнении доносится со всех сторон: с каждого судна, катера, парусника в самых разнообразных инструментальных и вокальных формах. Здесь и военный оркестр, и хоровые капеллы, и сольные исполнения... Песня звучит то как легкий эстрадный танец, то как плясовая, то грозно и предостерегающе, как песня-марш... Она то гордая и спокойная, то нежная, лирическая, то широкая, эпическая, то бодрая, искрящаяся... Яркий, интересный эпизод!