Глава 10

Джейк.

Утреннее похмелье, это жопа. А утреннее похмелье с частичной потерей памяти — жопа вдвойне. Остаётся надеяться, что поведение на пьяный бубен не выходило за рамки приличия, и краснеть придётся только за демарш на четвереньках. Растворив таблетку в стакане, выпиваю залпом, передёргиваясь всем телом. Ну и гадость. Бужу отца для моральной поддержки, растворив его гадкую таблетку и подсовывая шипучий стакан к лицу. Перегаром воняет, пиздец. Стыдно выйти и посмотреть на наших женщин.

Отец со стоном отрывает голову от подушки, дрожащей рукой хватает стакан и с громким бульканьем заливает в утробу.

— Чтобы я ещё раз так нажрался? — хрипит, вытирая губы. — Кранты нам с тобой, сынок. Даша в гневе… страшно в общем. Она, когда орёт, волосы на всём теле дыбом встают, и тошнота к горлу подступает. А потом игнорит весь день и смотрит с укором. От этого всё ломить начинает.

— А если цветы, конфеты или безделушки из ювелирки? — пытаюсь как-то шевелить мозгами, чем вызываю ещё большую боль.

— Не прокатит, — качает головой, зарываясь пятернёй в волосы. — Принимает только физическим трудом. Была-бы весна, отправились мы с тобой на дачу к свекрови землю пахать. Ладно. Чего отсиживаться? Пойдём в душ и на плаху.

Крадёмся в ванные комнаты, а у самих поджилки трясутся. С кухни раздаётся шум и судя по голосам, именно там происходит ведьминский шабаш. Так и хочется вместо душа на выход бежать и лопатами снег у подъезда чистить, пока ведьмы не подобреют.

Постояв минут тридцать под контрастными струями, прихожу немного в норму. Тошнота отошла, хотя по словам отца — временно, дрожь в теле пропала, скорее всего тоже временно. Осталась слабость и зверский аппетит. Да. И стояк остался. Не берёт его утреннее похмелье.

На кухню идём с низко опущенными головами. Криков ещё нет, а волосы дыбом уже встают. Толкаю отца вперёд. Пускай принимает первый удар от своей злой жены, а меня может по касательной только заденет.

— Ой! Надо-же! Америкосы с похмелюги повылазили! Рожи опухшие, губы синие! — восклицает Дарья. — Чего глаза наглые попрятали и булки сжали?! Не собираюсь я скандал закатывать! Быстро за стол и лечимся!

Лечит Дарья отменно. Пельмени с бульоном, приправленные маслом, перцем и сметаной. С первой ложки расплываюсь от удовольствия. Со второй рискую поднять глаза на Маришку, боясь узреть гнев. Она сидит, ковыряется в каше и улыбается. Отлегло. Волосы улеглись обратно, желудок радостно приветствует пельмени, слабость отступает. Готов к физическому труду. Готов от облегчения ехать к свекрови прям сейчас пахать. Кстати со свекровью я ещё не знаком. Надо до свадьбы с родственными медведями познакомиться, водку пить не буду, а на балалайке сыграю, если смогу.

Рина ставит перед нами чашки с ароматным кофе, а я как дурак зависаю, мечтая оказаться с ней наедине. Накатывает жуткая жажда пить её стоны, вдавливая в стену и врываясь на всю длину. С трудом пересиживаю пол дня до обеда, борясь с дискомфортом в штанах. Алёшка, мелкий террорист решивший, что щенки ему надоели, елозит по моим коленям, причиняя тупую боль. Сквозь зубы улыбаюсь и строю план, как буду мстить его мамаше за психологическую травму. Как только план дошёл до головки члена, упирающегося в горло, мама медведица зовёт всех обедать.

Восприятию обеда мешает ломота в яйца и болезненное трение члена о твёрдый шов на джинсах. Я пропустил только ночь, а ощущение, что месяц не имел свою малышку.

— Рин. Давай Лёшку здесь уложим спать, — подталкиваю их к детской.

— Зачем? У него есть своя комната, — делает вид, что не понимает намёков.

— Затем что, если мы не уединимся через десять минут, меня разорвёт, — шепчу ей в ухо. — А следом я разорву тебя. При всех.

Похоже до малой медведице дошло. Уложив сына за рекордные семь минут, спешно возвращается на кухню, где оказывается в моих руках. Перекинув как мешок через плечо, вылетаю из квартиры и несусь на два пролёта вниз. Замок поддаётся не сразу, сказывается напряжение и нервность в руках. Справившись с дверью, сдираю с Рины легинсы, оголяя попку, которой собираюсь пользоваться как минимум час. Но сначала требуется облегчит состояние гениталий и утолить зверский голод, а попка для этого подходит слабо.

Не снимая с плеча, избавляюсь от её нижней одежды полностью, не обращая внимание на какие-то слабые претензии к неудобству. Прохожусь свободной рукой между ягодиц, слегка, но показательно надавливая пальцами на тугое колечко.

— Сейчас я прижму тебя к стене и буду трахать на весу в киску, — засовываю палец в увлажнившуюся щёлочку и возвращаюсь к колечку, медленно раздвигая. — Потом поставлю тебя на четвереньки, привяжу к кровати и буду мстить твое попке.

— За что мстить? — с придыханием спрашивает Рина.

— Как за что? — проталкиваю палец дальше, вырывая стон. — За то, что три часа крутила перед моим носом своей шикарной задницей, обтянутой эластичной тканью.

Стянув Рину с плеча, ставлю на пол только для того, чтобы избавиться от футболки и расстегнуть ширинку. Подхватываю под попу, прижимая спиной к стене, и резко вхожу по самые яйца, замерев и приводя дыхание в норму. Горячая, мокрая киска обволакивает член, сжимаясь и пульсируя от возбуждения. От этого ощущения кончу, даже если не буду двигаться. Готов врасти и пожизненно так ходить.

Но голод берёт своё. Движение бёдрами назад до головки, оставшейся в тепле и резкая подача вперёд, выбивающая громкий стон. А дальше не остановиться. Вбиваюсь, как в последний раз, разрывая и собирая обратно. Последней каплей служит судорожное сжатие члена, и я срываюсь до звериного состояния, берущего свою самку. Кончая, вгрызаюсь в плечо, помечая свою собственность. Несу обмякшую Рину в спальню и опускаю на кровать.

— Давай малышка. Порадуй покорностью своего дракона. Колено-локтевая поза попкой с краю. Лбом упрись в кровать и не подглядывай. Любопытство карается болью.

Оставляю свою жертву в ожидании и иду за орудиями пыток. Приобрёл заранее игрушки и запрятал по всей квартире. Пять минут, и я привязываю малышку. Вытянув руки, натягиваю верёвку, цепляя её за ножки.

— Умница. Послушная девочка, — обхожу кровать, перемещаясь к виду сзади. — За это дам тебе кончить. А если вместо стонов услышу своё имя, дам кончить два раза.

Раздвигаю ноги шире, заставляю выпятить попку сильнее и привязываю в распор к краям кровати. Потрясающий вид, Открытая, жаждущая, мокрая. Из киски сочится сперма, стекая на клитор, коричневое колечко манит своей запретной тугостью. Слюни текут от желания вылезать промежность и растянуть тугой вход. И всё это не в сумерках ночной спальни. Солнечные свет мерцает на розовой влажной плоти, даёт рассмотреть всё до мельчайшей по́ры.

Накланяюсь и провожу языком между широко расставленных ягодиц. Задерживаюсь на колечке, смачивая слюной и пытаясь раздвинуть кончиком. Тихий стон и к языку добавляю пальцы, массируя клитор. Лёгкая дрожь в ногах, толи от неудобства позы, толи от возбуждения. Смазываю пальцы и проникаю в слабо поддающуюся дырочку. Растягиваю сначала одним пальцем, добавляю второй, проходясь по круговой, расширяя для третьего пальца. Член подпрыгивает, требуя заменить их собой. Терплю, желая получить максимум зрительного возбуждения. Пальцы меняю на язык, трахая и вызывая протяжные стоны. Хочу залезть туда полностью, и членом, и пальцами, и языком. У самого ноги выворачивает от возбуждения. Вибратор с двумя насадками входит с трудом, заполняя обе дырочки, сбивая дыхание на первом-же включение. Рина задыхаясь твердит моё имя, умаляя взять её и довести до разрядки, а я хочу заткнуть её всю.

— Поверни голову и открой ротик, — хриплый голос на грани срыва. — Хочу трахать тебя везде.

Не дожидаясь ответной реакции, стягиваю в кулак волосы, разворачивая и приподнимая голову. Затуманенный взгляд подстёгивает ещё сильнее. Прохожусь головкой по губам, языку, проталкиваясь как можно дальше. Стоны отдают вибрацией в член, поджимая пальцы на ногах. Включаю вибратор на полную мощность, увеличивая силу от стонов. Несколько фрикций и чувствую, как покалывает яйца в преддверии оргазма. Останавливаюсь, давая себе возможность успокоится. Попка манит сильнее ротика. Именно туда я и собираюсь кончить. Но Рина послушная девочка, и за послушание я обещал два оргазма.

Встаю на колени и присасываюсь к набухшему клитору. Сосать долго не приходиться. Первая волна прошибает Рину через пол минуты. Удерживаю руками бёдра, нежно зализывая горошинку, продлевая волну, продолжая успокаивать себя. Вытаскиваю вибратор, переворачивая меньшей насадкой к клитору, вставляю обратно в влагалище. Раскрытая попка манит заполнить собой. Просовываю туда кубик льда и на горловом стоне запечатываю членом, проталкивая его дальше, смешивая ощущения холода и жара. Моя девочка бьётся от острых впечатлений, задыхается от наполненности, вибрации и нагревающегося холода. Начинаю двигаться, как поршень, увеличивая скорость и глубину проникновения, выбивая срывающееся «Джей» на каждом движении. Высовываю член, добавляю ещё льда, проталкивая вглубь и с каждым толчком ловя контраст температурного сумасшествия. Следом ещё кубик, и ещё. Мошонкой схватываю вибрацию от изобретения порно индустрии, ставя на полную мощность. Стоны перерастают в крик, внутренние сокращения выворачивают, ломают. От сильнейшего оргазма волосы встают дыбом и сводит пальцы. Продолжаю вбиваться, снижая скорость, выплёскиваясь с рёвом, натягивая за бёдра сильнее на себя.

Отдышавшись освобождая измученную медведицу от верёвок, игрушек и падаю рядом, притягивая к себе. Она расслаблена и кажется вот, вот заснёт.

— Не спи, любимая, — шепчу на ухо. — Лёшка скоро проснётся, а нам ещё до ванной надо добраться.