— Норман Гейл, или как вас, Джеймс Ричардс, у меня в кармане ордер на ваш арест по обвинению в преднамеренном убийстве, и любая ваша грубость, я предупреждаю вас, будет занесена в протокол.

Гейл вдруг весь как-то обмяк, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Двое полицейских в гражданской одежде уже ждали его за дверью.

Едва Нормана Гейла увели, мистер Гленей, задыхаясь от охватившего его волнения и исступленной радости, бросился к Пуаро.

— Мосье Пуаро! Это было самое волнующее событие в моей жизни. Вы были потрясающе превосходны!

Пуаро скромно улыбнулся.

— Нет, нет, инспектор Джэпп заслужил не меньшую похвалу. Он сделал просто невероятное, чтобы опознать в Гейле Ричардса. Канадская полиция разыскивает его. Счихали, что девушка, с которой он раньше встречался, покончила жизнь самоубийством. Но недавно обнаружили, что она была убита.

— Ужасно, — проговорил мистер Гленей чуть слышно.

— Он хладнокровный убийца, — сказал Пуаро. — И, как многие преступники, обладает притягательной для женщин силой.

Мистер Гленей кашлянул.

— Бедная эта мисс Грей.

Пуаро печально покачал головой.

— Да, я уже как-то говорил ей, — жизнь может быть очень коварной. Но у нее есть сила воли. Она сумеет справиться с собой.

Он стал рассеянно складывать фотографии и бумаги, разбросанные Гейлом в порыве ярости. Вдруг одна из фотокарточек привлекла его внимание. Это был моментальный снимок Венеции Керр на скачках. Она беседовала с лордом Хорбери и своей подругой.

— Вы видите это? — сказал Пуаро, передавая снимок мистеру Гленей. — Вот помяните меня, меньше чем через год мы с вами прочтем такое объявление в газетах: «Состоялась помолвка и в скором времени предстоит свадьба лорда Хорбери и достопочтенной Венеции Керр». А знаете, кто устроит эту свадьбу? Эркюль Пуаро! И не только эту, но и еще одну.

— Леди Хорбери и мистера Барраклуфа?

— О, нет. Это меня совсем не интересует. — Он чуть ближе подвинулся к мистеру Гленей. — Нет, я говорю о свадьбе мосье Жана Дюпона и мисс Джейн Грей. Скоро вы в этом убедитесь.

Месяц спустя Джейн пришла повидать Пуаро.

— Я должна была бы ненавидеть вас, мосье Пуаро.

Выглядела она бледной, похудевшей, под глазами темнели круги.

— Если уж вам так хочется, можете немножко и ненавидеть, — тихо сказал Пуаро. — Но, я думаю, вы из тех людей, кто предпочитает лучше смотреть правде в глаза, чем жить утопиями и призрачным счастьем. Да, так долго не проживешь. Когда мужчина начинает бросать женщин — это у него превращается в манию, порок разрастается.

— Но он ведь был таким милым, — сказала Джейн и, помолчав, добавила: — Теперь я уже вряд ли смогу кого-нибудь полюбить.

— Естественно, — сказал Пуаро. — Для вас этот этап жизни уже пройден.

Джейн кивнула.

— Да, но сейчас мне важно найти работу. Интересную работу, чтобы я могла полностью в нее уйти.

Пуаро откинулся в кресле и посмотрел на потолок.

— Я посоветовал бы вам поехать в Персию вместе с Дюпонами. Это, если хотите знать, очень интересная работа.

— Но… но я думала, вы говорили об этом лишь для отвода глаз.

Пуаро покачал головой.

— Совсем напротив. Меня самого настолько заинтересовала археология и, в частности, древнее гончарное искусство, что я послал старику Дюпону обещанный чек. А вы хоть немного умеете рисовать?

— Да, в школе я делала успехи.

— Вот и прекрасно. Я думаю, вы получите большое удовольствие от этой поездки.

— А вы действительно хотите, чтобы я уехала?

— Они ведь на вас рассчитывают и ждут, когда вы присоединитесь к их экспедиции.

— Да, — сказала Джейн, — было бы чудесно уйти от всего этого…

Лицо ее вдруг покрылось легким румянцем.

— Мосье Пуаро, — она посмотрела на него подозрительно. — Вы ведь… у вас ведь что-то другое на уме?

— Другое? — удивился Пуаро. — Мадемуазель, уверяю нас, во всех случаях, когда речь идет о деньгах, я прежде всего думаю о деле.

Он сделал обиженный вид, и Джейн решила загладить свою вину.

— Я думаю, — сказала она, — мне лучше всего сейчас пойти в какой-нибудь музей и посмотреть гончарные изделия.

— Прекрасная мысль!

Она направилась к двери, но вдруг повернулась я пошла обратно.

— Вы всегда, я знаю, думаете прежде всего об интересах дела, но вы в обо мДе сумели подумать и сделать мне добро.

Она поцеловала его в голову и быстро убежала.

— Как это мило! — сказал Пуаро.

Бобби Джонс считался неплохим игроком в теннис, но в этот вечер ему определенно не везло. Он проигрывал одну партию за другой. К счастью, вокруг не было болельщиков, которые могли бы выразить свои эмоции по поводу его промахов.

Раздраженный своими неудачами Бобби выругался. Это был молодой человек лет двадцати восьми, приятной наружности. Лучший друг не мог бы назвать его красивым, но у него было, несомненно, симпатичное лицо, украшением которого являлся открытый добрый взгляд карих глаз.

— Я играю все хуже и хуже, — пробормотал он огорченно.

— Вы очень спешите, — сказал ему партнер доктор Томас, пожилой мужчина с седыми волосами и румяным веселым лицом.

Отражая мяч доктора, Бобби на этот раз ударил с такой силой, что мяч, перелетев через сетку, исчез из виду.

— Хелло! — воскликнул Бобби. — Надеюсь, мяч никого не задел, мне послышался чей-то крик.

Он поспешил в том направлении, куда упал мяч. Было очень трудно что-нибудь разглядеть, так как солнце уже садилось, и с моря поднимался густой туман. В нескольких стах ярдах от теннисной площадки находился крутой обрыв.

— Не мог же мяч залететь так далеко, — сказал Бобби, — однако, мне кажется, что я слышал крик со стороны обрыва. А вы?

Но доктор ничего не слышал.

Бобби пошел искать мяч. В безуспешных поисках дойдя до края обрыва, он начал медленно спускаться вниз по тропинке. Внезапно он остановился, как вкопанный, и крикнул своему партнеру:

— Скорее сюда, доктор! Посмотрите, что это такое?!

Внизу лежала какая-то темная масса, похожая на груду старой одежды.

У доктора перехватило дыхание.

— Боже мой! — воскликнул он. — Кто-то свалился с обрыва. Надо спуститься к нему!

Бок о бок они стали осторожно сползать со скалы, — более молодой и ловкий Бобби помогал доктору. Наконец, они добрались до зловещего темного предмета. Это оказался мужчина лет сорока. Он еще дышал, но был без сознания. Доктор опустился на колени и начал тщательно его обследовать. Затем посмотрел на взволнованное лицо Бобби и медленно покачал головой.

— Ему уже ничем нельзя помочь, — сказал он. — У него сломан позвоночник. Бедняга вот-вот умрет.

— Очевидно, он не был знаком с местностью и, когда поднялся туман, оступился и упал с обрыва.

— Я не раз заявлял муниципалитету о необходимости поставить здесь перила. — Доктор поднялся. — Нам самим его отсюда не вытащить. Пойду за помощью. Надо торопиться, пока окончательно не стемнело. Вы останетесь?

Бобби кивнул.

— Ему уже ничем нельзя помочь? — спросил он.

Доктор отрицательно покачал головой.

— Ничем. Теперь уже недолго. Пульс быстро слабеет. Он проживет самое большее еще минут двадцать. Возможно, он придет в себя перед концом, но, скорее всего, этого не случится! Хотя…

— Ну что ж, конечно, я останусь. Идите. Если он все же придет в себя, есть у вас что-нибудь болеутоляющее?

— Болей не будет, — убежденно произнес доктор.

Он стал торопливо взбираться вверх. Бобби смотрел ему вслед, пока тот не исчез, махнув ему на прощание рукой.

Бобби уселся на выступ скалы и закурил. Происшествие потрясло его. До сих пор ему никогда не приходилось сталкиваться с болезнью или смертью.