«Какие случаются на свете несчастья! Внезапный туман, неудачный шаг — и обрывается человеческая жизнь!»

Бобби стал пристально вглядываться в лицо незнакомца. Красивый, атлетического сложения молодой мужчина — никогда в своей жизни, по-видимому, не болевший. Бледность приближающейся смерти не могла скрыть темного загара, покрывавшего его кожу. Каштановые волосы были слегка тронуты сединой. Привлекательное лицо, умное и энергичное!..

Вдруг незнакомец открыл глаза и посмотрел прямо на Бобби. Взгляд его был вполне сознательным, и Бобби показалось, что незнакомец хочет что-то у него спросить. Бобби подошел ближе, и в это время человек произнес слабым, но отчетливым голосом:

— Почему не позвали Уилби?

Затем по его телу пробежала дрожь, веки закрылись, подбородок отвис. Все было кончено.

Бобби склонился над незнакомцем. Никаких сомнений — человек был мертв. Бобби нехотя засунул руку в карман пиджака покойника и вытащил оттуда носовой платок, чтобы прикрыть его лицо. Вместе с платком из кармана выпала фотография. Бобби невольно взглянул на фото. Это было лицо женщины с необычайно запоминающейся внешностью. Блондинка с широко расставленными глазами, она выглядела очень молодой — примерно лет двадцати с небольшим. Бобби был потрясен не столько красотой этого лица, сколько его незаурядностью. Такое лицо нелегко забыть.

С чувством, похожим на благоговение, Бобби осторожно положил фото обратно в карман. Затем снова сел и стал ждать возвращения доктора Томаса.

Время тянулось очень медленно, по крайней мере для Бобби. Вдруг он вспомнил, что обещал отцу играть сегодня во время вечерней службы на органе. Служба начиналась в шесть часов, а сейчас было уже без десяти шесть. Уильям Джонс был очень нервным и беспокойным человеком, но Бобби любил его. Он размышлял о своем отце со смешанным чувством любви и отчаяния. Его жизнь дома представлялась ему длинной цепью всяческих уступок всевозможным причудам отца. В свою очередь преподобному Джонсу казалось, что это он приносит себя в жертву молодому поколению, которое не понимает и не ценит его.

«Как долго нет доктора. Несомненно, он мог бы уже вернуться».

В этот момент Бобби услышал какой-то звук сверху и обрадованно поднял голову. Очевидно, это была долгожданная помощь. Но вместо доктора он увидел мужчину в спортивном костюме.

— Что здесь произошло? — спросил незнакомец. — Несчастный случай? Могу я быть чем-нибудь полезен?

Это был высокий человек с приятным голосом. Бобби не мог хорошо его разглядеть, так как уже стемнело. Он рассказал незнакомцу о случившемся и добавил, что по-мощь должна подоспеть с минуты на минуту.

— Не встретили ли вы кого-нибудь по дороге? — спро. сил Бобби. — У меня в шесть часов свидание…

— И вы не хотите оставить покойника одного?

— Не хотелось бы, конечно. Хотя я все равно ничем не могу ему помочь.

Он замолчал, но его собеседник понял, что он хотел сказать.

— Если желаете, я могу спуститься и подождать, пока придет помощь.

— О, — обрадовался Бобби, — это было бы очень хорошо. Дело в том, что я обещал отцу играть на органе во время службы. Если я не приду, он очень расстроится.

Незнакомец спустился со скалы, и они очутились лицом к лицу на узкой площадке. Перед Бобби стоял мужчина лет тридцати пяти, с мягкими приятными чертами лица.

— Я не местный. Моя фамилия Бэссингтон. Хочу купить здесь дом. Какое все-таки ужасное происшествие! Он, должно быть, оступился, не так ли?

Бобби кивнул.

— Поднялся туман, — объяснил он. — Да и дорога здесь очень опасная. Ну, всего хорошего. Мне пора. Большое спасибо.

— Не стоит благодарности. Каждый на моем месте сделал бы то же самое. Не оставлять же беднягу здесь одного.

Бобби взобрался по крутому склону, помахал рукой незнакомцу и быстро побежал по направлению к церкви. Чтобы сэкономить время, он перелез через церковную ограду. Отец, наблюдавший за ним из окна ризницы, был крайне недоволен этим поступком. Было пять минут седьмого, но колокол все еще звонил.

Объяснения были отложены до окончания службы.

Запыхавшись, Бобби опустился на свое место у старинного органа. Занятый своими грустными мыслями, он непроизвольно заиграл траурный марш Шопена.

После службы священник принялся отчитывать сына.

— Если ты не в состоянии сделать что-нибудь как следует, не делай лучше совсем. Ты сам предложил играть на органе. Я тебя не принуждал к этому. Но ты легкомысленно предпочел развлечься игрой в теннис.

Бобби решил прервать отца, пока тот не зашел слишком далеко.

— Прости, отец, но на сей раз я не виноват. Я сторожил труп.

— Что ты делал?..

— Сторожил труп одного несчастного, который свалился со скалы. Там очень узкая дорожка, и человек в тумане оступился и полетел вниз.

— Боже мой! — воскликнул священник. — Какая трагедия! Он сразу скончался?

— Нет. Он потерял сознание. Но умер вскоре после того, как доктор Томас пошел за помощью. Я чувствовал, что должен остаться при нем. Не мог же я просто бросить его и уйти. Но вскоре появился какой-то незна-комец, который согласился заменить меня, а я поспешил сюда.

На следующее утро Бобби поехал в Лондон. Его друг Бэджер собирался открыть там гараж и просил Бобби стать его компаньоном. Через два дня, закончив благополучно все дела, Бобби собирался домой. Он приехал на Пэддингтоиский вокзал за две минуты до отправления, и пока он добежал до платформы, поезд медленно тронулся. Вскочив в последний вагон и открыв двери одного из купе, Бобби, запыхавшись, шлепнулся на сидение. Это оказался вагон первого класса. В углу на диване сидела смуглая девушка с сигаретой. На ней были красная юбка, короткий зеленый жакет и ярко-синий берет. Несмотря на некоторое сходство с обезьянкой шарманщика, темные продолговатые грустные глаза и вздернутый носик делали ее очень привлекательной. В разгар своих извинений за шумное вторжение Бобби вдруг оше. ломленно уставился на девушку.

— О, это ты, Френки! Я не видел тебя целую вечность!

— И я тебя давно не видела. Усаживайся и рассказывай.

Бобби ухмыльнулся.

— У меня билет третьего класса.

— Это не имеет значения, я оплачу разницу, — любезно заметила Френки.

— Мое мужское достоинство не позволяет, чтобы дама платила за меня. Я сам уплачу.

В это время на пороге купе появился контролер. Протянув ему свой билет, Френки, улыбнувшись, сказала:

— Мистер Джонс зашел ко мне ненадолго поболтать. Это не имеет значения, не так ли?

— Пожалуйста, пожалуйста, миледи. Надеюсь, джентельмен не задержится, — тактично заметил он и добавил многозначительно: — Я снова буду делать обход только после Бристоля.

— Что может сделать очаровательная улыбка! — произнес Бобби, когда контролер ушел.

Леди Френсис Дервент задумчиво покачала головой.

— Пожалуй, здесь дело не в улыбке. Скорее всего — это щедрые чаевые отца во время его путешествий.

— Я полагал, что ты навсегда покинула Уэльс, Френки.

Френки вздохнула.

— Дорогой мой! Ты же знаешь, как мои родители привязаны к этому месту. Я бы с удовольствием уехала. Ведь здесь можно умереть с тоски, — но что я одна могу сделать?!

Бобби сочувственно покачал головой, как бы признавая серьезность проблемы.

— Однако, — продолжала Френки, — после вчерашней вечеринки, на которую я ездила в Лондон, я поняла, что даже дома не могло быть хуже.

— А что тебе не понравилось на вечеринке?

— Дело не в самой вечеринке — она ничем не отличалась от любой другой. Сначала мы собрались в Савое, чтобы пообедать. Затем решили поехать в китайский кабачок, где ожидалась облава. Но, к сожалению, ничего такого не произошло. Скучища была смертная. Мы выпили и поехали в ночное кабаре. Там совсем можно было удавиться с тоски. Затем мы зашли в какой-то бар. Затем мы где-то ели жареную рыбу. Затем мы надумали пойти завтракать к дяде моей подруги Анджелы, рассчитывая, что он будет шокирован нашим появлением. Но он ничему не удивился. После этого нам ничего уже больше не оставалось, как разойтись по домам. Поверь, Бобби, все это так неинтересно!