Я вновь украдкой огляделась, но вокруг не было никого – только мы с Каллумом. Я протяжно выдохнула.

– Нам сюда, – сказала я, изо всех сил пытаясь не выдать нашего поражения.

Каллум упал духом и посмотрел на пистолет:

– Значит, мне придется выстрелить ей в голову? Убить себе подобную? – Он заглянул в предписание. – Даниелла. Я должен стать убийцей Даниеллы?

От его выбора слов и гнева, звучавшего в каждом слоге, я поморщилась. В КРВЧ не могли не услышать.

– Да, – ответила я. – Целься в лоб, а не в лицо. Тебе нужно разрушить мозг. Стрелять лучше дважды, для надежности.

– А что потом? Потащу ее в челнок?

– Ты или я.

Пришлось отвернуться, я не сумела вынести его обвиняющий взгляд. Каллума бесила главным образом корпорация, но и мне доставалось изрядно. Простит ли он когда-нибудь, если я заставлю его это сделать?

– Я…

Меня перебил пронзительный голос в ухе, мы с Каллумом одновременно скривились и выдернули коммуникаторы.

– Что это было? – спросил Каллум, потирая ухо.

Я шарила взглядом по местности; надежда переполняла все мое существо, снова стало трудно дышать.

Из-за палатки выглянул широкоплечий детина в черном. Он поднялся с колен и побежал к нам, а когда остановился, сдвинул шляпу.

Леб! В одной руке у него был нож; другой он извлек из кармана какой-то черный предмет, и Каллум шагнул вперед, вскидывая пистолет. Я помотала головой, и он медленно опустил ствол, не сводя глаз с ножа Леба.

– Стой смирно, – произнес Леб и поднес черный предмет к моей груди.

Это был маленький прибор размером с его ладонь. Когда Леб провел им вдоль моего правого плеча, зажглась красная лампочка.

– Сними куртку, – распорядился он.

– Как тебе удалось раздобыть его так быстро? – спросила я, стряхивая с себя куртку.

– Достать не проблема, – пробормотал он. – Вот когда поймут, что он исчез, и начнется переполох – это будет проблема.

Он вскинул нож и сделал выше локтя разрез, затем выковырял лезвием и сбросил на землю крохотное металлическое устройство. Я зажала кровоточащую рану. Она была не настолько глубокой, чтобы болеть, но пальцы, когда я приложила их к коже, все равно задрожали.

Я уставилась на окровавленный серебристый маячок. Свобода! Теперь я могла бежать, и никто не узнает, где я нахожусь. Что делаю. О чем говорю.

Взмахом руки Леб велел Каллуму подойти ближе, но тот стоял столбом и пялился на кровь, сочившуюся из моего плеча. Он казался потрясенным и счастливым одновременно, как будто никак не мог поверить в реальность происходящего.

– Может, поторопишься? – рявкнул Леб, схватил его за руку и провел пеленгатором вдоль туловища. – Небось офицер челнока уже мчится сюда!

Леб развернул Каллума и принялся водить пеленгатором вдоль спины, пока не зажглась лампочка. Офицер задрал ему рубашку и сделал короткий разрез под лопаткой, потом извлек маячок и осторожно положил на землю.

После этого Леб подал нам знак следовать за ним и побежал. Мы миновали два квартала и остановились за темным домом на заднем дворе, полном мусора и сломанных игрушек.

Леб что-то сунул мне в руку, и я увидела какие-то бумаги, пеленгатор и карту остинских трущоб. Я считала, что обойдусь и без карты, благо довольно хорошо запомнила местность, но Леб пометил участок в центре жилой зоны.

– Ее зовут Адина, – сказал он, постучав по конверту и фотографии темноволосой рибутки. – Она выходит на ночные задания по вторникам и средам. Челнок обычно садится в конце Гваделупа-стрит. Отдашь ей это письмо. Я записал на карте адрес повстанцев. Если заберешь Адину, отправляйся туда, и тебе скажут, как попасть в резервацию.

– Отлично, – отозвалась я, засовывая все в задний карман. – У тебя есть патроны? У нас всего четыре.

Леб расчехлил пистолет и высыпал мне в ладонь штук десять.

– Они тщательно скрывают это место от КРВЧ, пойдут на все, чтобы тайна не открылась. Идите ночью. Не привлекайте к себе внимания. – В другую руку он вложил мне нож. – Это тоже возьми. Ступайте.

– Спасибо, – сказала я, и Леб пустился бежать. Через несколько секунд он оглянулся, кивнул мне на прощание и скрылся в проулке.

Я застыла на месте. «Ступайте», – сказал Леб. В какую сторону? Куда? В какую-то мифическую резервацию рибутов, которой, может быть, вообще не существовало?

Меня охватила паника, когда я осознала, что натворила. Я находилась в трущобах, среди людей, и не могла вернуться в КРВЧ.

Не могла вернуться домой.

– Рен!

Я подняла глаза и увидела возбужденное лицо Каллума. Он отломал от моего шлема камеру, вынул из моей онемевшей руки коммуникатор и швырнул то и другое на землю.

– По-моему, нам нужно бежать.

Глава двадцатая

Я схватила Каллума за руку, мы бросились в темный проулок и понеслись во весь дух к заброшенному убежищу. В послевоенные годы оно должно было помочь людям снова встать на ноги. Когда Розу захватили наркоторговцы и гангстеры, КРВЧ заколотила вход.

Мы находились на краю Розы, у городской черты и в самом сердце трущоб. Филиал корпорации располагался за полями на другой стороне города, но отрядить за нами погоню было легко и много времени не требовало. Это место не очень годилось для укрытия. Дома были крошечными, а о надежности палаток на соседней улице не приходилось и говорить.

Тишину разорвала сирена, вспыхнул и дернулся луч прожектора. Я протиснулась за хибару и вжалась в трухлявую стену. Каллум сделал то же, не отрывая взгляда от неба, где висел челнок, высвечивая лучом улицу. Каллум повернулся ко мне.

– Идем дальше? – прошептал он.

Да. Или может быть? Я не знала. За последние пять лет я почти ничего не решала сама. Я знала правила КРВЧ и следовала им.

Луч прыгнул к нам, Каллум вцепился в мою руку, и мы понеслись по травяным плешам, окружавшим лачугу. Я успела услышать выстрелы, перед тем как пули прошили мне плечи и сбили шлем.

– Сюда! – позвала я, выпустив руку Каллума, когда мы ринулись через грунтовку.

Луч потерял нас, едва я юркнула меж домов и помчалась через газоны, но я успела рассмотреть вдалеке офицеров – огромный отряд, растекавшийся по улицам.

Остановившись за старым убежищем, я дернула за ручку с такой силой, что постройка качнулась, как будто вот-вот рухнет. Дверь распахнулась легко, от неожиданности я пошатнулась и шагнула внутрь, но тут же попятилась и налетела на Каллума.

Люди. Повсюду. От них несло въевшейся грязью, отбросами и заразой. Я знала этот запах.

Знакомая картина: люди ютились по тесным углам; иные обозначили территорию только одеждой или палками. Я заметила «дороги» на месте вен, дрожащие руки, отчаяние на лицах.

В детстве я много месяцев прожила в похожем месте, пока мои предки-торчки ловили кайф – наркотик был так силен, что они зачастую не успевали вернуться с небес на землю, как уже снова ширялись. Сквоттеры, обитавшие в заброшенных зданиях, были худшими среди обитателей трущоб; едва у них появлялся цент, они отдавали его затормозившим развитие Розы наркодилерам и уголовникам.

Большую часть скитаний с родителями я позабыла, но помнила запах и то, как утыкалась ночами в одеяло, чтобы его не чувствовать.

Каллум издал рвотный звук, что привлекло несколько любопытных взглядов. Часть людей лишь бессмысленно заморгали и вытаращились, будучи слишком обдолбанными, чтобы признать двух стоявших перед ними рибутов. Но остальные наширялись меньше.

Я поднесла палец к губам, моля о молчании, но тщетно. Обычные люди уже были плохи, но эти – намного хуже.

Они подняли крик, и я вдруг испытала желание достать пистолет и начать пальбу. Их было около тридцати. Сколько времени это займет?

– Мы можем выйти вон оттуда…

Голос Каллума вторгся в мои мысли, и я удивленно посмотрела на него. Я почти забыла о его присутствии.

И тут до меня дошло, что он придет в ужас, если я начну убивать людей. И снова посмотрит на меня как на чудовище. Сам он готов умереть за отказ отнять чью-то жизнь.