После Аркесилая Академия снова приходит в упадок. Схолархи Лакид Киренский, Телекл и Гегесин мало чем ее прославили. Правда, Лакид, как мы уже сказали, записал учение Аркесилая. Ему покровительствовал пергамский царь Аттал I Сотер (241 -197 гг. до н. э.), который, будучи покровителем искусств и литературы, пригласил его в Пергам и подарил ему сад.
Новая Академия. Лакид. Родоначальником Новой Академии обычно считают Карнеада, но Диоген Лаэртский начинает ее историю с Лакида: "Лакид, сын Александра, из Кирены... был зачинателем Новой Академии и преемником Аркесилая" (IV, 59). Лакид возглавлял Академию начиная с четвертого года 134-й олимпиады, т. е. с 24г г. до н. э. согласно нашему летоисчислению 109 в течение двадцати шести лет 110. Это был "человек строгого нрава, имевший многочисленных почитателей, он смолоду отличался трудолюбием, учтивым обращением и учтивой речью, хоть и жил в бедности" (там же). Несмотря на это, он отклонил приглашение пергамского царя Аттала I (Лакид стал схолархом, а Аттал царем в один год), покровителя искусств, основателя Пергамской библиотеки, которая соперничала с Александрийской, перебраться к нему в Пергам, сказав, что "На статуи лучше смотреть издали!" (IV, 60). Аттал I все же устроил Лакиду сад на территории афинской Академии, который стал называться Лакидов. Лакид первый отказался от схолархата еще при жизни, передав руководство Академией Телеклу и Евандру из Фокеи, а тот - Гегесину из Пергама. Гегесин был учителем Карнеада.
Карнеад Киренский. Карнеад (годы жизни 214/3- 1129/8 до н.э.), сменивший Гегесина в качестве главы Академии, придал ей второе дыхание. "Он был трудолюбив, как никто другой, хотя в этике был сильнее, чем В физике; занятия не оставляли ему досуга даже постричь волосы и ногти. Он был так силен в философии, (что даже риторы покидали свои школы, чтобы прийти ж нему его послушать. Голос у него был очень звучный" B.IV, 62-63). Карнеад был философом-оратором, но не писателем. Он был в числе тех греческих философов (Сократ, Аркесилай, возможно, Пифагор), кто излагал свои взгляды исключительно устно: "...его сочинения записаны учениками, а сам он не оставил ничего" (IV, 65).
Взрослая жизнь Карнеада приходится на II в. э. Карнеад - современник гибели Македонии как суверенного государства в 168 г. до н. э. и превращения ее в одноименную римскую провинцию в 148 г. до н. э., 1почти одновременного разрушения Карфагена и Коринфа в 146 г. до н. э., возглавившего Ахейский союз греческих городов, что означало новое после македонского завоевание Греции, на этот раз римское.
Однако за десятилетие перед этим прискорбным событием, в 156/5 году, Рим на некоторое время был как бы пленен греками в лице пяти греческих философов. Ими были три стоика - престарелый Диоген Вавилонский, более молодой Антипатор Тарсский и тридцатилетний Панетий, один перипатетик Критолай из Фаселиды и один академик. Вместе они составляли дипломатическое посольство. Плутарх, называя только стоика: Диогена и академика, а им и был Карнеад, рассказывает об этом так: "...в Рим прибыли афинские послы - платоник Карнеад и стоик Диоген - хлопотать об отмене штрафа в пятьсот талантов (талант - 26,2 кг серебра. - А. Ч.), к которому заочно присудили афинский народ сикионяне по жалобе граждан Оропа (этот городок на границе Аттики и Беотии часто был предметом раздора между Афинами и Фивами. - А. Ч.). Сразу же к ним потянулись самые образованные молодые люди, которые с восхищением внимали каждому их слову. Наибольшим влиянием пользовался Карнеад..." 111 Плутарх говорит о неотразимой силе его речей. Но он сообщает об их содержании.
Из других источников известно, что Карнеад, как и полагается скептику, ищущему апорию, сперва произнес речь в похвалу справедливости как естественному славному явлению, а затем, на второй день, стал доказывать, что справедливость противоестественна, что она выдумана слабыми для того, чтобы защитить себя от сильных, внушая им, что им надо придерживаться справедливости. Но здесь вмешался бывший тогда уже стариком Марк Порций Катон, блюститель чистоты нравов, консерватор и ретроград.
Он насмехался над теми, кто неумеренно почитал все греческое и был врагом эллинофилов. Как сообщает тот же Плутарх, "Катон... был недоволен страстью к умозрениям, проникающей в Рим, опасаясь, как бы юноши... не стали предпочитать славу речей славе воинских подвигов" 112. Обратившись в сенат, Катон сказал, что следует побыстрее рассмотреть просьбу послов и принять решение, "дабы они, вернувшись в свои школы, вели ученые беседы с детьми эллинов, а римская молодежь по-прежнему внимала законам и властям" 113. Так и было сделано.
Карнеад вернулся в Грецию вместе с другими послами-философами. Но "философская зараза" в Риме осталась, ведь многие римляне "с удовольствием глядели на то, как их сыновья приобщаются к греческому образованию" 114. Но пока что победил эллинофоб Марк Катон, о котором мы скажем еще в дальнейшем.
Карнеад прожил 85 лет. В старости он ослеп. Вся его самоотверженная жизнь была посвящена борьбе со стоицизмом. "Он внимательно перечитал книги стоиков" (IV, 62). В отличие от Аркесилая, который мировоззренчески боролся со своим современником, "живым" Клеанфом (Аркесилай был на пятнадцать лет моложе Клеанфа и умер раньше этого долгожителя на семь лет), Карнеад боролся с мертвым Хрисиппом (Хрисипп умер, когда Карнеаду было менее десяти лет). Сам Карнеад настолько чувствовал свою полемическую зависимость от Хрисиппа, что говорил: "Не будь Хрисиппа - и меня бы не было" (IV, 62). Из живущих во времена Карнеада стоиков его главным оппонентом был Антипатр из Тарса.
Как и Аркесилай, Карнеад ничего не писал. Его мысли были записаны его учеником Клитомахом (187/6-110/09 гг. до н.э.). Карнеад развил далее пробабилизм Аркесилая.
Не имея критерия практики, древняя философия так и не смогла различить реальное и нереальное содержание чувственности. Для Эпикура были одинаково истинны все чувственные данные, в том числе и сновидения, и галлюцинации, а для Карнеада все это было в равной степени ложным. Сновидения для спящего столь же истинны, галлюцинации для больного также столь же истинны, как и представления о реальности для здорового и бодрствующего человека. Так думал Эпикур. Представления о реальном мире столь же неистинны, как и галлюцинации и сновидения. Так думал Карнеад. Представления нас обманывают. Например, опущенное наполовину в воду весло кажется в ней переломленным, квадратная в своем основании башня издали представляется круглой. А разве образ Солнца соответствует его истинным размерам? Поэтому чувства не могут быть критерием истины. Что касается разума, то он самопротиворечив. Если он замыкается на самом себе, то заходит в тупик. Если же он опирается на чувственные Данные, то он столь же обманчив, как и эти данные. Поэтому нет никакого схватывания "каталепта", а есть только "алепта". Отсюда следует вывод, что мудрец должен воздерживаться от суждений.
Однако как умеренный, а не крайний скептик, Карнеад запрещал только категорические, но не гипотетические суждения. Он развивает учение Аркесилая, пытаясь установить разные степени вероятности, а тем самым делая первые шаги в сторону теории вероятности - единственно научной теории в области познания. Устанавливая степени вероятности, Карнеад различил три рода представлений: 1) одни представления просто вероятны, 2) вторые и вероятны, и проверены (здесь подход к практике), 3) третьи и вероятны, и всесторонне проверены, а тем самым они почти (но только все же почти) несомненны.
Что значит всесторонне проверены? Здесь все-таки не подразумеваются эксперимент и активность субъекта в процессе познания, а то, насколько эти представления укладываются в контекст других, также проверенных представлений. Правда, Карнеад идет чуть дальше и требует поиска того, что могло бы противоречить вероятности исследуемых представлений. Это уже подход к таблице отрицательных инстанций Фрэнсиса Бэкона. Теория познания Карнеада наиболее научна из всех гносеологических теорий древности. Она делает шаг в сторону эмпирическо-экспериментального метода науки Нового времени и вплотную подходит к критерию практики. Но рабовладельческая созерцательность, когда все материальные блага получались мыслящей частью общества от немыслящей так же естественно, как воздух, вода и свет - с теплом от природы, когда немыслящая часть общества представлялась просто частью природы (огонь жжет, а ремесленник шьет сапоги, писал Аристотель), мешали осознанию роли практики в познании. Как бы ни был сомнителен скептицизм в позитивном отношении, он всегда силен в своем критическом аспекте, так как он как некая кислота разъедает всякий догматизм, в том числе и - религиозный - догматизм в квадрате, поскольку в религии догматизированы не только мысль, ной слово. Впрочем, Карнеад боролся не против религии как таковой, до этого философская мысль античности просто не нисходила, ведь обыденное религиозное мировоззрение находится на ином уровне, чем философское. Карнеад боролся против теологии как части философии, против теологии все тех же стоиков, показывая противоречивость их философского учения о боге.