Отводя довод в пользу религии от "согласия всех", Карнеад правильно обращает внимание на то, что всегда были люди, которые не верили в существование богов. Не приемлет он и умозаключения от наличия у человека разума к наличию богов. Разум человека вовсе не божествен. Это доказывается тем, что человеческий разум, и это особенно актуально звучит сейчас, - источник чудовищных преступлений.

Карнеад обратил внимание на внутреннюю противоречивость понятия о боге. Телесен или бестелесен бог? Конечен он или же бесконечен? Обладает ли он жизнью или лишен ее? Всякий ответ на эти вопросы несостоятелен. Если бог - живое существо, то он должен испытывать не только блаженство, но и скорбь, не только положительные, но и отрицательные эмоции, ибо без отрицательных эмоций и без скорби жизнь невозможна. А если бог нечто неживое, то какой же это бог? Неживому не может быть присущ разум, а ведь когда думают о боге, то первым делом представляют его разумным. Если бог конечен, то он ограничен, но бог не может быть ограниченным. Но если он бесконечен, то он неподвижен и он нигде.

Отвечая на эти апории Карнеада, Плотин позднее скажет, что бог (Единое) и везде, и нигде, он выше мышления и жизни, но при этом сам Плотин впадет в еще большие противоречия, чем стоики, с которыми и полемизировал непосредственно Карнеад.

Если, далее, бог телесен, то он преходящ, но бог должен быть согласно своему понятию вечным. А если он бестелесен, то он не может никак влиять на телесное, на космос.

Критикуя персонально стоика Клеанфа, Карнеад правильно заметил, что Клеанф подменил вопрос о том, существует ли бог, вопросом о том, почему люди веруют в существование богов. Таким образом, Карнеад разделил вопрос о происхождении религии и вопрос об ее истинности.

Последующие схолархи Академии: родственник Карнеада Киренского Карнеад Младший, сын Полемарха (он сменил Карнеада Старшего в 137 г. до н. э., когда Карнеад Старший ослеп), Кратет из Тарса (131 - 127 гг. до н. э.), которого не следует путать ни с Кратетом-киником, ни с более ранним Кратетом-академиком, Клитомах из Карфагена (годы жизни 187/6-110/09).

Клитомах был карфагенянином. Его жизнь была трагична: его родной город был снесен с лица земли, его сограждане были или убиты, или проданы в рабство. Его настоящее имя было Гасдрубал. В Карфагене он был философом. Гасдрубал каким-то образом уцелел. Возможно, что он покинул Карфаген еще до его падения. "Только в сорок лет он приехал в Афины и стал слушать Карнеада" (IV, 67). Считается, что Клитомах родился в Карфагене в 187/6 г. до н. э., так что сорок лет ему было в 147/6. Это год гибели Карфагена. "Приметив и одобрив его (Клитомаха. - А. Ч.) прилежание, Карнеад побудил его изучить греческую словесность и сам занимался с ним115. Усердие его дошло до того, что он написал свыше 400 книг. И, став преемником Карнеада, он своими сочинениями более всего пролил света на его учение" (IV, 67). Именно Клитомах (Гасдрубал) записал мысли Карнеада.

Учеником Клитомаха Карфагенского был Филон Ларисский, или Фессалийский (его не следует путать с Филоном Александрийским).

Из всех вышеназванных академиков афинянами были лишь Платон, Спевсипп, Полемон и Кратет.

После Клитомаха академический скептицизм начал сходить со сцены. Но зато второе рождение получил крайний скептицизм, который связывают с Энесидемом и Агриппой. Мы ничего, правда, не знаем о времени жизни Энесидема и Агриппы, да у нас и нет полной уверенности в том, что именно эти люди выдвинули те аргументы в пользу скептической традиции после Пиррона, Аркесилая и Карнеада. Нет также уверенности, что центром того скептицизма была Александрия, но, применяя принцип пробабилизма, мы будем считать, что наиболее вероятно эти аргументы были выдвинуты Энесидемом и Агриппой, и что они жили в Александрии, поэтому этот этап в развитии скептицизма можно называть, как это и делается, александрийским, и что все это было во времена еще эллинистические, а не где-то в период Ранней Римской империи. Есть мнение, что Энесидем жил в Риме во времена Цицерона.

Источниками наших знаний об этом скептицизме являются книги Секста Эмпирика и Диогена Лаэртского.

Эти два источника соприкасаются. Здесь мы имеем элемент полемики совершенно неизвестного Диогена Лаэртского против также совершенно неизвестного Секста Эмпирика, из которой можно понять, что первый неизвестный жил позднее второго, а так как первый - Диоген не имеет никакого представления о неоплатонизме, то из этого и делают вывод, что Диоген жил не позднее III в. н. э., а Секст Эмпирик тем более не позднее. Полемика вызвана незначительны фактом: Диоген упрекает Секста в том, что тот разошелся в нумерации "десяти тропов" с ритором Фаворином Арелатским (первая половина II в. н. э.).

Если мы не знаем, когда точно и где жил Энесидем то подлинно известно, что он происходил с острова Крита, из того самого Кносса, который был когда-то столицей Критской империи. Энесидем - автор сочинения, само название которого - "Восемь книг пирроновых речей" - показывает, что в нем развиты исходные принципы скептицизма Пиррона. Содержание этих "книг" известно по Сексту Эмпирику, Диогену Лаэртскому и Фотию - византийскому православному теологу IX в. н. э.

То, что этот скептицизм более поздний и более развитый, чем исходный скептицизм Пиррона, видно из того, что исследование начинается с критики того умеренного академического скептицизма, о котором Пиррон ничего не мог знать. В исследовании обосновывается крайний скептицизм. Аргументация состоит в указании на крайнюю противоречивость таких явлений, как изменение, движение, рождение и гибель, на противоречивость самих понятий об этом, которая не дает возможности считать одно высказывание более вероятным, чем противоположное ему. Таким образом, отрицается пробабилизм. Против пробабилизма и тем более догматизма говорит и расхождение между чувственной и рациональной картинами мира. Продолжая атеистическую направленность скептицизма, Энесидем писал и о непознаваемости богов.

Наиболее интересны рассуждения Энесидема о причинности - рассуждения, в которых он явно предвосхищает и индийца Нагарджуну и араба аль-Газали, и шотландца Юма. Существует ли причинность? Причинение? Причинная связь между отдельными явлениями или группами явлений? Энесидем обращает внимание на противоречивость самого понятия причины. Единообразие происходящего говорит о том, что между явлениями есть устойчивые связи, когда одно причинно порождает другое, отчего кошки рожают котят, а не слонят. Но как причина и произведенное ею действие относятся между собой во времени? Энесидем правильно говорит о том, что действие не может быть до причины, но он неправ, утверждая, что причина и действие не могут сосуществовать, хотя, конечно, верно, что изменение в действии идет вслед за изменением в причине: так, показания термометра сосуществуют с теплотой в комнате, хотя верно, что изменение степени теплоты в комнате предшествует изменению в термометре. Энесидем же думает, что причина может быть только до действия, но в таком случае возникает новый вопрос: подобно ли действие своей причине или нет? Если оно подобно, то нет смысла говорить о причине и действии, ведь мы различаем причину и действие лишь в той мере, в какой то и другое объективно различно. Если же это различно, то одно не может породить то, что качественно от него отличается, иначе мы допустили бы чудо. Так и мышь может родить слона. Также и при познании мы познаем причину по ее действиям, но и действие мы познаем по произведшей его причине. Получается круг в познании, тупик, из которого нет выхода.

Более подробно известны нам "десять тропов" ("способов"), которые Секст Эмпирик в одном своем сочинении связывает с именем Энесидема ("Против ученых"), а в другом ("Три книги Пирроновых положений") - излагает анонимно. Первый "способ" обоснования скептицизма основывается на разнообразии живых существ, каждый вид которых по-своему воспринимает мир, имеет о нем свои представления, например, пчелы видят не те цвета, что видим мы, поэтому если те же самые предметы кажутся неодинаковыми смотря по различию между живыми существами, то мы можем только сказать, каким нам кажется подлежащий предмет, но воздержимся от утверждения, каков он по природе. Конечно, могут возразить, что человек имеет превосходство перед животными, что его представления истиннее представлений животных, но это не совсем так, потому что животные превосходят человека в тонкости чувственного восприятия - например, собака превосходит человека в обонянии.