Прямо сейчас я трогаю себя. Но произнести это вслух я не смогла.

— Я догадываюсь, но хочу услышать. Ты ласкаешь свою киску? — тягуче, так тягуче и томно он произнес последние два слова, что я шумно выдохнула, — Ты просто гладишь себя, или ты засунула свои тонкие пальчики внутрь?

Что он несет? Но это звучит так…

Господи, это же Рома! Я что, сошла с ума?

— Ты возбуждена, да? — его голос понижается и становится немного хриплым, — Ты ведь наверняка течешь.

— Да, — выдохнула я, покрываясь мурашками с головы до ног.

— Ты хотела бы… — он запинается, а я уже не контролирую своих движений и не слышу ничего, кроме его вздохов в трубке, — Ты хотела бы, чтобы мой член сейчас был в тебе?

М-м-мать…

Я ввела в себя сразу два пальца и с трудом сдержала отчаянный крик, который начал зарождаться в груди.

— Ты чувствуешь это? — его голос… Что он со мной делает? — Чувствуешь, как я медленно, по сантиметру заполняю и растягиваю тебя? А потом скольжу наружу?

— Боже, да, — прошептала я, прикусив губу от удовольствия и продолжая двигать рукой в сбивающемся ритме.

— Я снова вбиваюсь в тебя так сильно, что ты кричишь. И еще, и еще. Ты понимаешь, что ты умоляешь меня дать тебе кончить?

— Да…

— Ты чувствуешь это? Чувствуешь, какой я твердый у тебя внутри?

Господи…

— Катя, — прошептал он мое имя, и я застонала, повернув голову и уткнувшись лицом в подушку.

Мое тело медленно, но верно начало плавиться. С каждым движением руки, с каждым сказанным им словом…

— Катя… Почувствуй, как я трахаю твою киску.

Я прижала динамик к груди и закусила губу так сильно, как могла, разрушаясь, как карточный домик; как стена под бомбежкой

Если бы не спящая за стеной дочь, я бы крикнула «Да!» несколько сотен раз.

Обмякнув, я продолжала сжимать телефон, покрываясь румянцем с головы до ног, и пыталась хоть как–то восстановить неровное дыхание. Когда я нашла в себе силы сделать хоть что–то, я просто…

Повесила трубку.

Приложив ладонь к пылающей щеке, я плотно зажмурилась, надеясь, что все это сон. Глупый, дурацкий сон.

Но когда я открыла глаза, я поняла, что не сплю и по–прежнему нахожусь в своей комнате, освещенной только тусклым светом напольной лампы. Лежу голая, под одеялом, и подо мной, кажется, растеклось влажное пятно.

Это действительно произошло и теперь я в заднице, потому что не знаю, что с этим делать. И потому что мой мобильник завибрировал, а на экране высветился номер Ромы.

6

Got knows it’s not easy

Taking on the shape of someone else’s pain

Got now you can see me

I’m naked and I’m not afraid

My body’s sacred and I’m not ashamed

Somebody stepped inside your soul

Somebody stepped inside your soul

Little by little they robbed and stole

Till someone else was in control

U2 «Troubles»

Звание: «трусиха года» получает кто? Кто–кто, Екатерина Мартынова–Вербер. То есть — я.

Я игнорирую звонки Ромы неделю. Каждый раз, когда мой телефон перестает вибрировать, я шумно выдыхаю и обещаю себе, что я обязательно перезвоню и смогу вести беседу, как ни в чем не бывало, но не перезваниваю и это наглая ложь — я не смогу.

Яростно отдирая противень жесткой щеткой, я перебирала все нелестные эпитеты в свой адрес, которые только могли прийти ко мне в голову. Некоторые даже вырвались вслух:

— Жалкая ссыкуха.

Пригоревший куриный жир никак не хотел отмываться, и я начала тереть сильнее, бормоча себе под нос ругательства, которые в общем–то не должны вылетать из женского рта, но только так мне становилось легче. Когда противень заблестел глянцевым блеском, я убрала его в духовку и включила чайник, уставившись пустым взглядом в узорчатую кафельную плитку на стене.

Порывы осеннего ветра врывались в комнату из открытой балконной двери и прикасались к голым ногам холодными щупальцами. Домашнее платье с запахом давно пора сменить на теплые брюки, но я — человек привычки и из–за этой привычки мерзну, проветривая квартиру, а затем закрываю окна и согреваюсь обжигающим чаем, сидя на диване.

Вот и сейчас, устроившись под шерстяным пледом и держа в ладонях большую чашку с рисунком Эйфелевой башни, что привезла из свадебного путешествия — from Paris with love — я пыталась согреться и вникнуть в работу. Естественно, это у меня плохо получалось.

Рома сегодня не звонил и у меня, признаюсь, было дурное предчувствие. А может и не предчувствие вовсе, а разочарование…

Отступил? Скорее всего.

Тайком пролистывая ленту его фотографий в facebook, я вздыхала, разглядывая снимки. Индия, Мексика, Тайланд; дорогие отели и белые пески. Рома свободный, молодой и успешный — живет на полную и ни в чем себе не отказывает. Всегда в компании красивых девушек — брюнетки, блондинки, высокие и тощие модельки. Зачем ему такая, как я? Конечно, не уродина, но и явно не его уровень.

К тому же не отвечаю за свои поступки и прячусь, как нашкодивший щенок.

Сеанс самобичевания закончился на неожиданной ноте — дверной звонок заголосил на всю квартиру. Подскочив на ноги, я облилась чаем и взвизгнула от боли.

— Иду, — рявкнула я, взглянув на себя в зеркало — растрепанная, ненакрашенная.

Никого ведь не ждала…

Прижав кухонное полотенце к платью, я пошла в прихожую и не глядя в глазок открыла дверь. Ошибка, как вы понимаете была в том, что я не взглянула, кого же принесло.

— Ну здравствуй, Мартынова, — пропели с площадки.

На пороге стоял Ромка собственной персоной.

Часть вторая 7

When did we lose our way?

Easier to let it go.

So many, can’t tell anybody

Harder to let you know

Jarryd James «Do you remember?»

— Я не одна! — выпалила, уронив полотенце от удивления.

Рома изогнул бровь и посмотрел на меня насмешливым взглядом.

— Да ну? — шагнув в прихожую, он мягко убрал мою ладонь с дверной ручки.

— В смысле, сейчас ко мне придут гости, — попыталась отговориться я, пятясь назад, — Тебе лучше уйти, я потом позвоню и поболтаем.

— «Потом» — это так же, как ты отвечала на мои звонки и перезванивала последнюю неделю? — нахмурившись, Рома покачал головой, — Катя, я не люблю лжецов.

— Я не лгунья!

— Ты часто моргаешь. Твои зрачки сузились, — продолжая наступать, он опустил взгляд на мой рот, — И ты кусаешь нижнюю губу, — последнее он сказал, подойдя вплотную и положив руки по обе стороны от меня. Склонив голову набок, Рома ухмыльнулся и заглянул мне в глаза, — Ты врешь — к тебе никто не должен прийти. И звонить мне ты не собиралась. Почему?

— Ромка, — судорожно сглотнув я прикрыла глаза, — Ром, прости. Это было нелепой ошибкой, и я струсила. Давай просто забудем, — втянув побольше воздуха в легкие, тут же выдохнула, — И продолжим общаться, как друзья.

— Как друзья? — мужская ладонь легла на мою грудь — уверенно и твердо. Я вздрогнула от слишком интимного прикосновения и распахнула глаза, уставившись прямо в светлые радужки Ромы, — Меня не устраивает такая перспектива, — короткая ухмылка, а затем его ладонь медленно движется вниз.

Дар речи пропал, испарился. Все, что я могла делать — часто дышать и смотреть, как его пальцы перебирают трикотаж и тянут тонкие тесемки, развязывая мое платье. Прохладный воздух коснулся кожи вместе с обжигающим прикосновением. Закрыв глаза, я откинула голову назад и стукнулась затылком о стену.

Его запах был знакомо–незнакомым — парфюм, который смутно помню еще со времен школы и тело мужчины. Терпкий и пряный — этого не скрывал даже обманчиво сладковатый аромат туалетной воды. Запах силы. Запах контроля.

— Скажи, Катя, — прошептал Рома мне на ухо, — Ты всегда кончаешь, разговаривая по телефону со своими друзьями? — его рука добралась до моего бедра и продвинулась дальше, к внутренней стороне, — Ответь, — хриплое дыхание, а затем он прикусил мою мочку, украв у меня тихий стон.