- Дело вот в чем: отныне в Вандее есть вождь. И она становится грозной силой.

- Что же это за вождь, гражданин Робеспьер?

- Это бывший маркиз де Лантенак, который именует себя принцем бретонским.

Симурдэн сделал невольное движение.

- Я знаю Лантенака, - сказал он. - Я был священником в его приходе.

Он подумал с минуту и добавил:

- Прежде чем стать служителем Марса, он был поклонником Венеры.

- Как и Бирон, который не уступал Лозену, - бросил Дантон.

Симурдэн раздумчиво произнес:

- Да, этот Лантенак пожил в свое удовольствие. Сейчас он, должно быть, просто страшен.

- Скажите: ужасен, - подхватил Робеспьер. - Он жжет деревни, приканчивает раненых, убивает пленных, расстреливает женщин.

- Женщин?

- Да, представьте. Вместе со всеми прочими он приказал расстрелять одну женщину - мать троих детей. Что сталось с детьми - неизвестно. Кроме того, он военный. И умеет воевать.

- Умеет, - согласился Симурдэн. - В ганноверскую кампанию солдаты даже сложили поговорку: «Ришелье предполагает, а Лантенак располагает». Лантенак и был тогда настоящим командиром. Спросите-ка о нем у вашего коллеги Дюссо.¹⁹¹

Робеспьер, погруженный в свои думы, не ответил, потом снова обратился к Симурдэну:

- Так вот, гражданин Симурдэн, этот человек находится сейчас в Вандее.

- И давно?

- Уже три недели.

- Надо объявить его вне закона.

- Объявлен.

- Надо оценить его голову.

- Оценена.

- Надо пообещать за его поимку много денег.

- Обещано.

- И не в ассигнатах.

- Сделано.

- В золоте.

- Сделано.

- Надо его гильотинировать.

- Гильотинируем!

- А кто же?

- Вы!

- Я?

- Да, вы. Комитет общественного спасения направляет вас туда с самыми широкими полномочиями.

- Согласен, - ответил Симурдэн.

Робеспьер был скор в выборе людей, - еще одно ценное качество для государственного деятеля. Он вытащил из папки, лежавшей на столе, листок чистой бумаги с отпечатанным вверху штампом: «Французская республика, единая и неделимая. Комитет общественного спасения».

Симурдэн продолжал:

- Да, я согласен. Устрашение против устрашения. Лантенак жесток, что ж, и я буду жестоким. Объявим этому человеку войну не на жизнь, а на смерть. Я освобожу от него Республику, если на то будет воля божья.

Он помолчал, затем заговорил снова:

- Я - священник, и я верю в бога.

- Бог нынче устарел, - заявил Дантон.

- Я верю в бога, - невозмутимо повторил Симурдэн.

Робеспьер мрачно и одобрительно кивнул головой.

- А к кому меня решено прикомандировать?

- К командиру экспедиционного отряда, направленного против Лантенака, - ответил Робеспьер. - Только предупреждаю вас, он аристократ.

- Ну и что такого? - воскликнул Дантон. - Подумаешь, беда какая. То, что мы сейчас говорили о священниках, применимо и к аристократам. Когда аристократ хорош, то уж лучше и не надо. Преклонение перед дворянством - предрассудок, так же как предрассудок и уничтожение его, я против и того и другого. Робеспьер, да разве ваш Сен-Жюст не аристократ? Слава богу, Флорель де Сен-Жюст! Анахарсис Клотц - барон. Наш друг Карл Гесс,¹⁹²

 который не пропускает ни одного заседания в клубе Кордельеров, - принц и брат ныне правящего ландграфа Гессен-Ротенбургского. Монто,¹⁹³

 ближайший друг Марата, на самом деле маркиз де Монто. Наконец, в числе присяжных Революционного трибунала имеется священник Вилат¹⁹⁴

 и аристократ Леруа, маркиз де Монфлабер. И оба люди вполне надежные.

- Вы забыли, - добавил Робеспьер, - еще председателя Революционного трибунала.

- Антоннеля?¹⁹⁵

- Да, маркиза Антоннеля, - уточнил Робеспьер.

Дантон снова заговорил:

- Аристократ также и Дампьер, который недавно при Конде пал за республику смертью храбрых, и аристократ также Борепэр,¹⁹⁶

 который предпочел пустить себе пулю в лоб, но не открыл пруссакам ворота Вердена.

- Однакож, - проворчал Марат, - однакож, когда Кондорсе¹⁹⁷

 сказал: "Гракхи¹⁹⁸

 были аристократами", это не помешало тому же Дантону крикнуть с места: «Все аристократы - изменники, начиная с Мирабо и кончая тобой».

Раздался спокойный и важный голос Симурдэна:

- Гражданин Дантон, гражданин Робеспьер, может быть, вы оба и правы, доверяя аристократам, но народ им не доверяет и хорошо делает, что не доверяет. Когда священнику поручают следить за аристократом, то на плечи священника ложится двойная ответственность, и священник должен быть непреклонен.

- Совершенно справедливо, - подтвердил Робеспьер.

А Симурдэн добавил:

- И неумолим.

- Прекрасно сказано, гражданин Симурдэн, - подхватил Робеспьер. - Вам придется иметь дело с молодым человеком. Будучи старше его вдвое, вы можете оказать на него благотворное влияние. Его надо направлять, но надо его и щадить. Повидимому, он талантливый военачальник, во всяком случае все донесения свидетельствуют об этом. Его отряд входит в корпус, который выделили из Рейнской армии и перебросили в Вандею. Он прибыл с границы, где отличился и умом и отвагой. Он умело командует экспедиционным отрядом. Вот уже две недели он не дает передышки старому маркизу де Лантенаку. Теснит и гонит его. В конце концов он окончательно оттеснит маркиза и сбросит его в море. Лантенак обладает хитростью старого вояки, а он отвагой молодого полководца. У этого молодого человека уже есть враги и завистники. В частности, ему завидует и с ним соперничает генерал Лешель.¹⁹⁹

- Уж этот мне Лешель, - прервал Дантон, - вбил себе в голову, что должен быть генерал-аншефом. Недаром про него сложили каламбур: «Il faut L chelle pour monter sur Charette».²⁰⁰

 А пока что Шаретт его бьет.

- И Лешель желает, - продолжал Робеспьер, - чтобы честь победы над Лантенаком выпала только ему и никому другому. Все беды Вандейской войны в этом соперничестве. Если угодно знать, наши солдаты - герои, но сражаются они под началом скверных командиров. Простой гусарский капитан Шамбон подходит к Сомюру под звуки фанфар и пение « a ira» и берет Сомюр; он мог бы развить операцию и взять Шоле, но, не получая ниоткуда приказов, не двигается с места. В Вандее необходимо сменить всех офицеров. Там зря дробят войска, зря распыляют силы, а ведь рассредоточенная армия - это армия парализованная; была крепкая глыба, а ее превратили в пыль. В Парамейском лагере остались пустые палатки. Между Трегье и Динаном без всякой пользы для дела разбросаны сто мелких постов, а их следовало бы объединить в дивизион и прикрыть все побережье. Лешель, с благословения Парена, обнажил северное побережье под тем предлогом, что необходимо-де защищать южное, и таким образом открыл англичанам путь вглубь страны. План Лантенака сводится к следующему: полмиллиона восставших крестьян плюс высадка англичан на французскую землю. А наш молодой командир экспедиционного отряда гонится по пятам за Лантенаком, настигает и бьет его, не дожидаясь разрешения Лешеля, начальника Лешеля, вот Лешель и доносит на своего подчиненного. Относительно этого молодого человека мнения разделились. Лешель хочет его расстрелять. А Приер из Марны хочет произвести его в генерал-адъютанты.

- Поскольку могу судить, - сказал Симурдэн, - этот молодой человек обладает незаурядными достоинствами.

- Однако у него есть недостаток!

Это замечание сделал Марат.

- Какой же? - осведомился Симурдэн.

- Мягкосердечие, - произнес Марат.

И продолжал:

- В бою мы, видите ли, тверды, а вне его - слабы. Милуем, прощаем, щадим, берем под покровительство благочестивых монахинь, спасаем жен и дочерей аристократов, освобождаем пленных, выпускаем на свободу священников.