На часах пять утра, впрочем, как всегда, мне не стоит на них смотреть, встаю, в одно и то же время, после одного и того же сна. Уже сидя в гостиной с чашкой кофе, снова вспоминаю события месячной давности.

Когда я пришёл в себя после удара Лена, я не сразу понял, что ударил именно он. Но, меня очень быстро просветили, что золотого мальчика уложил виноградный король. Именно это дурацкое прозвище прицепилось к Готье, с чей-то глупой подачи.

Молчаливый укор в глазах Майкла, в гневе сжатые кулаки Марка, смех и подколки студентов, всё слилось для меня в какофонию звуков и шелест голосов. И среди этого калейдоскопа эмоций, как ледяной душ - слова: «Ещё раз к нему подойдёшь, убью!». Я кинулся на звук голоса, почти слепой от алого марева гнева перед глазами, действуя на древних инстинктах, убить и забрать своё! И тут же был прижат мощным захватом к груди этого русского медведя и буквально внесён в пустую аудиторию. Я не помню точно, что именно я кричал в гневе, пока стакан холодной воды, выплеснутый мне в лицо, не развеял красные всполохи перед глазами. Я рвано дышал, хватая воздух открытым ртом, и с усилием проталкивал его по гортани, трое парней смотрели на меня с каким-то непонятным мне сочувствием, так смотрят родители на вышедшего из истерики ребёнка.

- Он - мой! – прорычал я в сторону чёрноволосого альфы.

- Кто бы спорил, - хмыкнули мне в ответ с небольшим акцентом.

- Алан, - Майкл подошёл ко мне, протянул руку к плечу, но так и не дотронулся до меня – Аскольд - телохранитель Лена, это его обязанность – защищать вверенного ему омегу.

- Вот и пусть держится на расстоянии от моего омеги!

- Он - не твоя собственность, на нём нет твоей метки.

- Аск, - Марк влез между нами – не начинай всё заново, просто уйди.

Как не странно, но альфа беспрекословно подчинился требованию беты и ушёл, одарив меня на прощание убийственным взглядом. Мы остались втроём в гулком лекционном зале, где каждое слово становилось эхом, я очень тихо спросил у альфы.

- Майкл, я снова всё испортил?

- А когда ты не портил! – Марк решил высказать своё веское фе в мой адрес.

- Не знаю, Алан, я уже не в силах что-либо понять между вами, дай ему время.

Весь вечер и всю бессонную ночь я настраивал и уговаривал себя не давить на Лена, дать ему время остыть. Но, на следующий день, он сам подошёл ко мне, такой красивый, немного осунувшийся, пригласил меня на обед в «Ваниль». Я не помню мишуру интерьера и вкус еды, только его аромат с нотками молока, его жесты и лёгкую улыбку, тихий голос. Мы долго не решались начать разговор, но я проявил инициативу, попросив у него за всё прощение.

- Знаешь, Алан, а мне нечего тебе прощать, - Лен улыбнулся мне немного грустной улыбкой и продолжил.

- Ты не виноват передо мной, только перед самим собой в ответе.

- Подожди! – он остановил мою попытку возразить – выслушай меня.

- Я не виню тебя в глупом споре, если бы не он, ты так и не подошёл бы ко мне, не пытайся мне возражать, я знаю, что не идеал омеги. Мне было очень больно, когда я осознал, что не интересен тебе, как твоя пара, и ты не признал меня осенью. У меня всегда были проблемы с альфами и твоя шутка давала надежду на возможность забеременеть от своей пары. Я бесконечно благодарен тебе за бесценный для любого омеги дар. Ты не представляешь, насколько сильно я люблю наше дитя, - омега ласково погладил животик, где спал наш малыш.

- Лен, я уверен в том, что ты будешь прекрасным папой для нашего малыша и замечательным супругом для меня, - я взял его ладошку и прижал к своим губам, наслаждаясь его ароматом.

Омега освободил руку от моего захвата и продолжил.

- В одном ты действительно прав, я буду самым любящим папой, но никогда не стану тебе супругом, прости.

- Как не станешь супругом? – я не мог поверить в его слова.

- Ты не нужен мне, тем более моему ребёнку, тебе лучше держаться от нас как можно дальше. Ты опасен для нас со своими неконтролируемыми вспышками агрессии. Прости, но будущим своего ребёнка я рисковать не могу. И, полагаю, нам пора прощаться, я надеюсь на остатки твоего благоразумия, - Лен попытался встать, но я удержал его.

- Скажи, - я смотрел в его серые глаза – что я для тебя значу?

- Ты?

- Я!

-Ты для меня ничего не значишь!

Он ушёл, а я ещё долго сидел за опустевшим столиком и смотрел на скомканную им салфетку. Так и потянутся мои дни и ночи, я не приближаюсь к нему, он обходит меня стороной. И каждую ночь его слова убивают меня, погребая заживо: «Ты для меня ничего не значишь».

***

Во время обеденного перерыва, впрочем, как и всегда, я, отстояв в кафетерии очередь и став счастливым обладателем кофе и булки, отправился в свой любимый уголок. Если честно, то я, выросший в Англии, не понимаю тягу своих соотечественников к ланчу на свежем воздухе, тем более, зимой. Вот и сейчас, удобно устроившись на широком подоконнике, в одном из переходов, я любуюсь прекрасным видом на центральный вход в нашу Альма-матер. Там, прислонившись к огромной колонне, Лен неторопливо пьёт кофе, о чём-то оживлённо споря с Алексом, иногда обращаясь к его брату за поддержкой. Я часто наблюдаю за ним с этого места, если его не бывает в университете, а последнее время такое иногда происходит, то смотрю на его портрет. Всё-таки Алекс талантлив, так передал красоту омеги, не приукрашая его, просто открыв всем глаза на очевидное. Я снова смотрю на омегу, он смеётся, ему хорошо в мире без меня, что ж, так тому и быть, наверное, давно следовало поговорить с отцом о моём возвращении в Лондон. Кстати, где его извечный цербер, кажется Аскольд?