— Вы что-нибудь понимаете? — Ратен вскочил, быстро заходил по комнате. — Пеленг, который получила "Двина", — это сигнал капсулы Терния. Она замурована в Тибете и ориентирована таким образом, что при всяком пересечении поля, которое постоянно поддерживается между ней и Короной, особое устройство выдает импульс огромной силы. Направленный импульс точной фокусировки. Вы улавливаете мысль?

— Пока очень смутно. "Двина" пересекла это поле? То есть вы хотите сказать, что она была в окрестностях Короны?

— Я бы никогда не мог этого сказать. Но пеленг! И потом — почему Ларина интересуют его координаты? Вы можете с ним связаться?

— Увы!

— Плохо! Но еще успеем. — Он вдруг остановился прямо посреди комнаты. Все его возбуждение мигом пропало.

— Дмитрий, — сказал он. — А ведь я знаю, что произошло. Они действительно были где-то возле Короны. Идите сюда, садитесь. Дайте бумагу. Так, Видите — я рисую сектор. Между его лучами — большая часть траектории моего полета к Земле. И в этом же секторе, если принять пеленг за факт, — курс "Двины". Я потерял двести лет, слегка коснувшись внешней дуги Сферы гравитационного возмущения, — пока у меня нет точного названия этому явлению. Приближенный расчет показывает, что, если "Двина" прошла хоть на сотую градуса ближе к центру Сферы, она могла потерять… Не пугайтесь! Могла потерять двадцать тысяч лет. Укладывается такое?

Дмитрий вздохнул. Он всегда принимал невероятные законы времени и пространства и всегда беспомощно пытался хоть что-нибудь в них понять.

— А теперь приготовьтесь к самому невероятному, хотя я всегда избегаю этого слова.

— Я тоже стараюсь избегать, — сказал Дмитрий. — Вернее, старался…

— Так вот. Если "Двина" прошла с другой стороны, чем я, от центра Сферы, она прилетела на Третью Бениты через двадцать тысяч лет, но в минусовом варианте!

— В минусовом, — совсем тихо повторил Дмитрий. — То есть.

— Да-да! Двадцать тысяч лет назад. Провалилась в угольную яму времени. В прошлое. За несколько земных месяцев "Двина" ушла на двадцать тысячелетий назад, побывала на планете, вернулась обратно в своем, изолированном времени, а на планете, где она была, время шло своим чередом. Звездолет просто нырнул в прошлое и вынырнул. Сейчас там, где он застал каменный век, — могучая цивилизация.

Он снова зашагал по комнате.

— Все это, безусловно, суть одного и того же явления. Какое-то грандиозное возмущение материи. Кто знает возможно, мы свидетели рождения новой Вселенной, первые, кто испытал на себе становление ее временных законов. И разрыв во времени Земля — Корона, и мой прыжок через два столетия, и провал "Двины" — все это связано между собой…

— Знаете что? — сказал Дмитрий. — Это, наверно, может быть. Даже наверняка может быть. Только…

— Что "только"?

— Только я, простите, в это не верю.

Сказав так, Дмитрий впервые за долгие годы удивился.

Но удивиться своему удивлению он не успел, потому что снова включился Информаторий. На этот раз передачу вел сам Председатель.

— "Двина" швартуется к "Луне-2". Совет разрешил подключить Информаторий к внутренней связи звездолета. Через минуту будет говорить командир Шестой галактической Александр Дронов.

— Хочу воспользоваться этой минутой, — снова раздался голос Ларина. — Даю справку. Вчера геофизики нашего института обнаружили в труднодоступном районе Тибета вторую капсулу пришельцев. Приступаем к изучению. Склонны думать, что пеленг Дронову был послан аппаратурой капсулы.

Люди у пульта пришли в движение. Председатель выключил тумблер. Экран погас.

— Маленькое совещание в тесном кругу, — сказал Дмитрий. — Слишком много информации даже на тренированные головы.

— Да-да… Все сходится. Дайте мне кофе, Дмитрий. Покрепче, пожалуйста… Мне кажется, я не удивлюсь, если узнаю, что "Двина" побывала даже на Короне двадцать тысяч лет назад и оставила там свой гравитационный отражатель.

— Этому вы, пожалуй, удивитесь, — сказал Дмитрий. — Вот вам кофе, и не надо фантазий. Давайте пока придерживаться фактов. Трезвых фактов.

— Давайте, — согласился Ратен. — Только не моя вина, что факты пока не очень трезвые… Смотрите! Этот ваш Ларин снова у телевизора.

— Действительно! Неистовый академик, надо сказать, довольно бесцеремонно пользуется правом свободного выхода в эфир. Ну-ка, что-то он нам приготовил…

Ларин между тем некоторое время возился с какими-то бумажками, потом нашел, видимо, нужную запись.

— Швартовка несколько затянулась, — сказал он, поглядывая в камеру исподлобья, — поэтому хочу сказать еще несколько слов, чтобы подготовить общественность. На первый случай, хотя бы ученых… Анализ траектории "Двины" и других данных, полученных за последние не сколько часов, показывает, что… Я перейду прямо к выводам. Тоннель времени обладает остаточным вектором, он не изотропен. Это значит, что между Землей и третьей планетой Бениты установились свои пространственно-временные отношения. Образно говоря, в общем потоке времени выделилось течение, омывающее наши планеты.

И подобно тому, как если мы бросим пустую бутылку в Гольфстрим, она обязательно прибьется к берегу, омываемому этим течением, подобно этому любое материальное тело, вошедшее в тоннель времени в окрестностях нашей системы, будет прибито "течением" времени к третьей планете Бениты…

— И наоборот, — громко сказал Ратен.

— Что? — не понял Дмитрий.

— Подождите…

— Прошу моих коллег, — продолжал Ларин, — не требовать от меня немедленного объяснения, ибо его нет. Я даже не говорю "пока нет", потому что сомневаюсь, что это объяснение может быть получено в ближайшее время… Но я могу, чтобы хоть как-то придать этому факту реальность, поздравить всех нас с установлением транс-регулярной галактической пассажирской линии…

— Академик изволит шутить, — улыбнулся Дмитрий. — Академик изволит быть в некоторой растерянности.

— Напрасно вы так, — тихо сказал Ратен. — Я не знаю, каким математическим аппаратом располагает Ларин, но он, по-моему, действительно гений… Пусть пока интуитивно, но он нащупал самую суть. И то, что мы долго воспринимали как цепь удивительных случайностей, начинает обретать форму… Я не знаю, как это сказать — форму Одной Великой Случайности, если это не будет звучать нелепо… Я думаю, что мы с Лариным в ближайшее время об этом поговорим…

— Ну вот! Они наконец включились… Хм! Чепуха какая!..

По экрану бегали рваные клочья, линии, мельтешили какие-то пятна.

— Как назло! — поморщился Дмитрий. — Всегда такая отличная видимость.

— Сейчас уберем, — успокоил Ратен. — Это мой пилот мудрит на досуге. — Он достал из кармана передатчик. Рикар, снимите напряжение. Переходите на автономный режим.

Коробочка пропищала что-то непонятное. Дмитрий с интересом прислушался. Это были первые слова на языке Короны. Ратен побледнел, поднес зачем-то передатчик к самым губам и закричал срывающимся голосом:

— Немедленно снимай все системы! Немедленно? Иначе я просто взорву предохранитель!

Он щелкнул передатчиком, сунул его в карман. Сказал смущенно:

— Извините… Еще немного, и этот олух наделал бы дел. Он пытался связаться с капсулой, передать информацию, но ему мешали посторонние поля. А у него такая же штучка, как и у вас, — для снятия поля. Только, вы понимаете, мощнее.

— Нашел время! — усмехнулся Дмитрий. — Что ему нужно от капсулы?

— Он несколько… эмоционален. Слишком обширная память, произвольная программа. Собирался передать в капсулу сообщение о том, что изображение, идущее с "Двины", будто бы точно соответствует классической иконографии Высекающего огонь. Вы помните, я вам рассказывал…

— Да, помню. Тихо. Теперь все в порядке, видимость хорошая. Вот и он. Постарел. Ох, как постарел!

Дронов смотрел прямо в камеру. Лицо его было смертельно усталым. Щеки оплыли. Возможно, следы длительных перегрузок. От виска к подбородку тянулся глубокий, недавно заживший шрам.