Тем временем, Сабина развернула какую-то таинственную деятельность. Ей постоянно приносили маленькие записочки, и она писала краткие ответы, частично на бумаге “а-ля роуз”, что во времена ее молодости считалось высшим шиком.

Мегги во всю эту суету никто не посвящал, но она не была одинока: тетя, прежде чем углубиться в свою сверхсекретную деятельность, предварительно организовала Мегги небольшое общество из горничной Алисы, Шарлоты — девицы на выданье и одного адвоката, считавшегося ее официальным ухажером. За обедом они обменивались сплетнями, а вечером дворецкий Гордон рассказывал Мегги о многочисленных похождениях тетушки Сабины. Мирный уклад нарушала одна экстраординарная личность — граф Обрей, который появлялся в доме тетушки, когда ему вздумается, но с завидным постоянством. Впрочем, его компания была столь интересна, что никто не обращал внимание на его своеволие. Злословие графа Обрея было столь тонко и остроумно, что приравнивалось к комплиментам.

Однажды, явившись к утреннему чаю, граф принес кучу бумажного хлама, отвоеванного с помощью небольшой суммы денег у дворника.

— Здесь есть прелюбопытнейшие вещицы, — заявил он Мегги. — Займитесь ими на досуге, Маргерон, и вы отыщете там немало интересного.

Копаться в старых бумагах не входило в ближайшие планы Мегги, и она начала компанию по спасению восхитительного клубничного варенья, бесцеремонно поглощаемого графом.

Обрею было около сорока, но он настаивал на тридцати с хвостиком, причем уже много лет подряд, как шутила тетушка Сабина. Она считала его жемчужиной своей коллекции чудаков. Граф тщательно следил за своей внешностью, сделав это своеобразным культом. Тяжелый аромат духов мешался с запахом краски для волос, что ставило под сомнение чрезмерно насыщенный цвет его волос, а также усов и бородки клинышком.

Граф был ужасно обидчив, а одним из любимых развлечений Сабины было подшучивание над беднягой, поскольку только ей это сходило с рук. Идеи тетушки, по мнению Мегги, были детскими выходками. Последней новинкой была сажа в перчатках графа, в результате он дулся на тетушку до вечернего чая, и, когда почти смягченный видом шоколадного пирожного, он взял чашечку ароматного напитка, дворецкий Гордон незаметно сунул туда муху. Заметив нечистоплотное чудовище в предмете своего наслаждения, граф издал вопль, и только яблочный пирог смог спасти его от смерти. Дворецкий остался недоволен таким исходом и пожалел, что вместо мухи он не положил в чашку скорпиона, увидев, как тетушка Сабина утешает «душку-графа» новыми пирожными, собственноручно наливая ему чай.

«Совсем впали в детство», — мысленно жалела тетушку и дворецкого Мегги, жалеть графа как-то не хотелось. Что-то в нем было такое… ненастоящее и пугающее.

Так вот, граф, покончив с вареньем, без зазрения совести выпил кофе Мегги и уже добирался до печенья, как вдруг заметил ее погремушку, лежавшую на комоде. Его лицо отразило необъяснимый ужас и отвращение.

— Что? Что это такое? — прерывающимся от возмущения голосом спросил он.

— Погремушка, — спокойно объяснила Мегги, — была подарена моей матерью, леди Хелен.

Она была заинтригована необычным поведением графа.

При словах «леди Хелен» он непочтительно фыркнул.

— Я не понимаю, что смешного можно найти в имени моей покойной матери? — с возмущением спросила Мегги.

— Вы правы, смешного в этом очень мало. Каминные щипцы, хлыст и подвал с крысами… — граф взглянул на побледневшую девушку не без удовольствия. — Вот, какова картина материнской нежности… Вы не согласны? Конечно, я забыл упомянуть о ящике, не более просторном, чем гроб… Вас запирали там…

— Хватит, — взвыла Мегги. — Кто вам рассказал все это?

— Салли Бент.

— Горничная Хелен тут? — глаза Мегги злобно блеснули.

— Да, моя милая, она рассказала, почему Хелен так поступила с вами.

Мегги подняла на графа отчаянный взгляд, но он не дал ей высказать просьбу.

— Узнаете сами… когда-нибудь, — ехидно заявил он.

— Убирайтесь, граф. Вы - мерзкий и подлый тип, — забыв все правила приличия, зарычала Мегги. – Вон!

Граф только хмыкнул, обведя глазами помещение, таким образом, напоминая, что Мегги в нем не хозяйка. А потом неожиданно заявил:

— Я хочу жить, моя дорогая. Вы знаете, Мегги, смерть такая неприятная штука. Хотя вам-то откуда это знать?

Вопрос, кого так боится граф, повис в воздухе.

— Значит, ничего не расскажите.

— Нет.

Тут в Мегги словно бес вселился:

— А жизнь тоже может быть крайне неприятной штукой, или, скажите, что мне знать это неоткуда? Держитесь нужной стороны, иначе вы будете желать смерти, как избавления от мук, которые вас ожидают в противном случае, — с этими словами Мегги взяла конфетку из вазочки и с хрустом ее слопала, наблюдая за графом. Тот замер, словно вместо юношеской бравады услышал проклятие, его глаза расширились, на лбу появилась испарина. Граф схватил свою шляпу и поспешно удалился, оставив после себя кучку бумаг с помойки.

— Трус, — презрительно произнесла Мегги. – О, Салли, ты мне за все заплатишь, а особенно за то, что я считала себя заслужившей такое отношение. Жди меня, Салли!

***

Еще молодую женщину подбросило в роскошной постели лондонского отеля. «Жди меня, Салли!», — эти слова почудились ей, по крайней мере, она позволила себя в этом убедить. На улице начинался чудесный солнечный день, дарованный быстротечным летом, и это лучше всякого успокоительного подействовало на Салли Бент, теперь обладательницы кругленького состояния по завещанию леди Хелен.

Натянув на свои необычайно мускулистые для женщины плечи розовый пеньюарчик, она отправилась в ванну, манящую ароматной водой. Разомлев в душистой пенке, она с удовольствием начала перебирать подробности упоительной ночи с графом Обреем. «Подумать только, какая родственность душ, — отметила она, сладко потягиваясь, — и такой опыт обращения с инвентарем… Но не слишком ли я много говорила.. Нет, не помню… Да и какая разница, глупышка Маргарет столь запугана, что и носа не высунет из Свемпхолла». Она с наслаждением вспомнила маленькую бледную девочку: «Помогите, тетя Салли». «Конечно, я тебе помогу, малышка. Прячься тут, в чулане». Скрежет тяжелого засова и крики: «Крысы, тетя Салли, выпустите меня, тут повсюду крысы!». Салли зажмурила глаза от приятных воспоминаний и вдруг почувствовала чье-то прикосновение.

— О, граф, вы уже тут… — и резко вздрогнула от боли — ее укусили за щеку.

— Ну-ну, не так больно, не так сразу…

И тут же сотни зубов впились в ее тело. Салли подскочила и увидела, что ванна просто кишит крысами. Перемахнув через бортик, женщина бросилась из ванны, но поскользнулась на блестящем кафеле и ударилась головой о тумбу. Последнее, что она видела, была особо крупная крыса с глумливой мордой.

========== Глава 7 ==========

— Так я и думал, — заявил граф Обрей, перечитывая свежие газеты. — Вот — результат вашей настойчивости и неуместного любопытства.

— Что вы этим хотите сказать? — удивилась Мегги, — Неужели вы думаете, что это я убила Салли?

— Это наиболее вероятно. Вы были в ярости, пришли к мисс Бент за новыми откровениями или за бумагами на наследство вашей матери, она отказала, тогда вы убили ее.

— Вы просто невыносимы, граф! — возмутилась Мегги. — Для того, чтобы настаивать на подобной нелепице, нужна самая извращенная фантазия. Салли Бент была очень сильной женщиной, я бы не справилась с ней.

— При некоторых психических состояниях сила увеличивается в разы…

— Ах, я еще и сумасшедшая! — Мегги задохнулась от негодования, — Какие еще предположения вы приготовили? Ваши сказки, увы, перестают быть смешными в устах пожилого мужчины, — добавила она ехидно.

— Это я — пожилой?! — вскипел граф.

Мегги расхохоталась, больше от нервов, чем от истинного веселья.

— Вряд ли полиция посмеется, если станет известно, какую роль в вашем безрадостном детстве сыграла Салли Бент. Особенно узнав, что она — ваша основная конкурентка на наследство Хелен.