ГЛАВА 13

Оливия

Вы когда-нибудь задумывались, каково это - стать знаменитостью за одну ночь? Что же, теперь я компетентна в этом вопросе, чтобы рассказать вам.

Это похоже на то, когда технически мертвых пациентов в сериалах про медиков бьет током после того, как сексуальный, молодой врач кричит: «Разряд»!

Это чувствуется так, как и выглядит: подскоки, тряска.

Будто меня сбило с ног в черную дыру и вынесло в альтернативную вселенную... сбило с ног в чью-то чужую жизнь.

И в каком-то смысле, я думаю, так оно и есть - я была сбита в жизнь Николаса.

Он подхватывает меня в ее потоке, и все, что я могу сделать, это не забывать дышать и пытаться наслаждаться поездкой.

Начало - самое трудное. Разве так не всегда? В первое утро я повела Боско пописать и меня окружили люди, которых я не знала - мне задавали вопросы, фотографировали. Джеймс и Томми остались со мной, и я увидела их с другой стороны. То, как они двигались и говорили - резко и устрашающе - отталкивая толпу, бросая вызов любому, кто попытается пройти мимо них.

В то утро Николасу было трудно покинуть меня. В его глазах была пустота - потому что он хотел остаться, быть львом, держащих гиен в страхе. Но он знал, что его присутствие только усугубит ситуацию - превратит любопытство толпы в бешенство.

На следующий день появляются люди Николаса - Темные Костюмы, как он их называет – они связываются с полицией Нью-Йорка, чтобы убедиться, что никто не слоняется по тротуару перед «У Амелии». Мы устанавливаем в кафе политику «должен купить, чтобы остаться», потому что большинство из десятков и десятков посетителей больше сталкеры, чем клиенты. Несмотря на это, в бизнесе наблюдается определенный всплеск, являющийся обоюдоострым мечом. Элли начинает работать после школы, что очень помогает. И Марти, как всегда, являет собой спокойную, веселую скалу, на которую я всегда могу опереться. Они оба купаются в хаотическом внимании, позируя для фотографий и даже подписывая случайные автографы, когда их просят, хотя я думаю, что это странно. Они оба также умеют держать рот на замке, когда им задают вопросы - ничего не подтверждая обо мне и Николасе.

На третий день после того, как весь ад вырвался на свободу, я поднимаюсь наверх в квартиру, моя смена закончилась и поэтому я с нетерпением ожидаю горячего душа. Ну, тепловатого - но я сделаю вид, что мне жарко.

Но когда я прохожу мимо комнаты Элли, я слышу проклятия из разряда, когда в «Изгоняющем дьявола» у Линды Блэр вращается голова. Я толкаю ее дверь и вижу свою сестру за ее маленьким столиком, кричащую на свой ноутбук.

Даже Боско лает с кровати.

- Что происходит? - спрашиваю я. - Я только что поднялась, но Марти там один - он продержится не больше десяти минут.

- Знаю, знаю. - Она машет рукой. - Я в пламенной войне с ядовитой сучкой из Твиттера. Позволь мне просто дунуть и поджечь ее долбаный дом... а потом я пойду продавать кофе.

- Что случилось? - саркастически спрашиваю я. - Она оскорбила твое видео с макияжем?

Элли вздыхает, долго и мучительно.

- Оно в Инстаграм, Лив, я серьезно думаю, что ты родилась не в том веке. И вообще, она оскорбила не меня - она оскорбила тебя.

Ее слова высыпаются на меня, словно лед из ведра.

- Меня? У меня в Твиттере может и наберется два подписчика.

Элли заканчивает печатать.

- На! Выкуси, шалава! - потом она медленно поворачивается в мою сторону. - В последнее время ты не выходила в Интернет, не так ли?

Это не закончится ничем хорошим, я знаю. Мой желудок тоже это знает - он жалуется и урчит.

- Ах, нет? - Элли кивает и встает, указывая на свой компьютер. - Возможно, захочешь посмотреть. Или нет… в конце концов, невежество - это блаженство. Если решишь взглянуть, тебе лучше иметь поблизости что-нибудь покрепче.

Затем она похлопывает меня по плечу и спускается вниз, ее белокурый хвостик колышется позади.

Я смотрю на экран, и мое дыхание становится учащенным, почти паническим, кровь мчится по венам, как скорый поезд. Я никогда не дралась, ни разу в жизни. Ближе всего я была к этому во втором классе средней школы, когда Кимберли Уиллис сказала всем, что собирается выбить из меня дерьмо. Поэтому я сказала своему учителю физкультуры, тренеру Брюстеру - гигантскому лесорубу - что у меня неожиданно начались месячные и я должна идти домой. Он провел остаток учебного года, избегая зрительного контакта со мной. Но это сработало - на следующий день Кимберли узнала, что Тара Хоффман была тем, кто говорил о ней всякое дерьмо, и вместо этого выбила дерьмо из нее.

Я не привыкла, чтобы люди меня ненавидели. А судя по всему, тысячи - вернее, десятки тысяч - людей подписались на меня именно ради этого.

@arthousegirl47 говорит, что у меня толстая задница. @princessbill думает, что я жадная до денег шлюха. @twilightbella5 подозревает, что моя мать была инопланетянкой, потому что мои глаза слишком большие и странные. А @342fuckyou не волнует, что там за слухи - Николас принадлежит ей.

О, и посмотрите-ка на это - у меня есть свой личный хэштег. #оливияотстой.

Отлично.

Я захлопываю ноутбук и отступаю назад, будто это паук. Затем ныряю на кровать за телефоном и пишу Николасу.

Я: Ты видел Твиттер? Меня сфотошопили в виде чучела.

Ему требуется всего несколько секунд, чтобы ответить.

Николас: Держись подальше от Твиттера. Это помойная яма.

Я: Так ты видел?

Николас: Закрой глаза. Они завидуют. Как и должно быть.

Я: Вот, ты опять скромничаешь.

Николас: Скромность - удел слабых и бесчестных.

И точно так же, как появилось, мое беспокойство о неприятных комментариях начинает исчезать, стираться из моего сознания, как в дымке.

Этот летний роман с Николасом - настоящий и он здесь прямо передо мной. И пока срок его завершения приближается, я не собираюсь тратить время, ни секунды, беспокоясь о бессмысленных словах от безликих призраков, которые я не могу изменить, и, в конце концов, они все не имеют значения.

Николас: Просто избегай Интернета вообще. И телевидения тоже. Выйди на улицу (возьми охрану). Сегодня прекрасный день.

Если бы я получала пять центов каждый раз, когда моя мать говорила те же самые слова, за исключением «безопасности», я была бы так же богата, как... Ну... Николас.

Я: Хорошо, мамочка.

Николас: Не моя тема. Но если хочешь называть меня папочкой, я мог бы заняться этим.

Я: Фу.

Николас: Дорогая, через минуту мне нужно идти. Встреча вот-вот начнется. Я передам Бараку от тебя привет.

Я: Серьезно???

Николас: Нет.

Я качаю головой.

Я: Ты королевская задница, ты знаешь это?

Николас: Конечно, знаю. Архиепископ Динглберри удостоверил это в день моего рождения.      

Я: Динглберри???Ты шутишь. (dingleberry с англ.– фекалии, присохшие к волосам или шерсти; идиот, кретин)

Николас: Боюсь, что нет. Мои предки были больной, извращенной бандой.

Я: Ржунимагу!

Николас: Кстати о задницах, прямо сейчас я представляю, как моя двигается между твоих раздвинутых ног. Не могу перестать представлять это. Что ты об этом думаешь?

Как только я читаю слова, я тоже представляю себе это. И Боже... жар клубится в моем животе, распространяясь и расширяясь, пока мои бедра не начинают восхитительно покалывать. Мои руки немного дрожат, когда я печатаю ответ.

Я: Думаю... мы должны перестать думать и начать действовать.

Николас: Блестяще. Отправляйся в отель, администратор тебя впустит. Будь в моей постели, через два часа я вернусь.

Возбуждение пузырится во мне, как только что налитое шампанское.

Я: Да, Мой Господин.

Николас: Если твоя цель состояла в том, чтобы познакомить сестер милосердия со стояком - миссия выполнена.

Я спрыгиваю с кровати, направляясь в ванную, чтобы освежиться и переодеться. По дороге набираю единственный ответ, который могу придумать.

Я: Неловко. Хо

Проходят дни, и то, что когда-то было потрясающим и новым, становится... обыденным. Обычным днем. Удивительно, как быстро это происходит, как быстро мы адаптируемся.

У меня есть парень - по крайней мере на лето. Сексуальный, великолепный, веселый парень, который также является королевской особой. Это усложняет ситуацию, но что, вероятно, было бы самым удивительным для комментаторов и журналистов Вселенных Твиттер и Facebook - как... привычно... это все чувствуется.

Мы ходим обедать в окружении охраны, но это все равно просто обед. Мы посещаем детскую палату в больнице. Дети спрашивают его о короне и троне, а мне достаются аплодисменты, когда я жонглирую для них - чему отец научил меня на кухне «У Амелии» много лет назад. Я позволяю Николасу покупать мне одежду - повседневную, но дорогую - потому что не хочу смущать его тем, что выгляжу потаскано, когда мы фотографируемся вместе. Я надеваю солнцезащитные очки всякий раз, когда выхожу на улицу, и едва слышу вопросы, которые выкрикивают репортеры.

Теперь это моя нормальность.

Но как только я подумала, что мы угодили в комфортную рутину - все изменилось с одним единственным вопросом: «Хочешь сходить на вечеринку?»

Когда мы с Николасом выходим из машины, Джеймс держит над нашими головами зонтик, а в небе сверкают молнии и льет теплый дождь. Клуб холеный, весь из изысканного оникса и нержавеющей стали, без окон, со звуконепроницаемыми стенами, чтобы не взъерошить перья более консервативных и ультра-богатых соседей. Перед дверью бархатная веревка, а мамонт-вышибала в темном костюме и темных очках ожидает с собственным зонтиком. Но перед входом нет очереди - и это не из-за погоды.

А потому, что этот клуб только по приглашениям. Каждую ночь.

Внутри звучит «My House» в исполнении Flo Rida, и похоже, что это костюмированная вечеринка - костюмированная вечеринка эпохи восьмидесятых. Я вижу Мадонну, двух Принцев - типа исполнителя альбома «Purple Rain», а не типа Николаса - и кучу людей одетых как куклы «Cabbage Patch», которые намного сексуальнее, чем любая из тех, что я видела. Главный зал не огромен - несколько бархатных диванов и зеркальный бар вдоль одной стены. И есть сцена с цветными огнями, которые вспыхивают в такт музыке.