Подскок – подскок – подскок – хлопок – сменить партнера. Воздух горячий, тяжелый и чистый. Мой новый партнер с улыбкой толкнул меня в нужном месте. Вращение – поворот. Девочка рядом со мной подмигнула и сказала: –– Нет, не так. –– Хлопок – снова сменить партнера.

Моим партнером стал Питер: лицо раскраснелось, глаза заблестели, когда мы помешали движению друг друга. Я наступила ему на ногу, он хромал (или притворялся) следующие шаги. Я рассмеялась в знак извинения. Хлопок – кружение – кружение. Я отклонилась назад, отдаваясь импульсу.

Только услышав, как ученики хлопают в ладоши, мы поняли, что танец закончился. Мы врезались друг в друга, пытаясь остановиться и Питер заулыбался – правда заулыбался – а я задохнулась от смеха. Музыканты сорвали аплодисменты и заиграли снова. Быстрее.

Я усмехнулась.

–– Пойдем еще раз?

Он взял мои руки в свои.

11

Нейт не соврал. Нас кормили хорошо. Завтрак был столь же впечатляющим, как и ужин. Впервые яйцам не нужна была соль. Им ничего не нужно было; солили их в меру, а консистенция была однообразной как у заварного крема. На тарелке лежали тоненькие кусочки бекона, еще шипящие, и стояла целая корзина золотого мягкого печенья с маленькими горшочками масла и джема. Дети за соседними столами активно орудовали приборами, подчистили свои тарелки и попросили добавки. За нашим столом успели поесть Питер и худощавый мальчик (имя которого, как я узнала, было Цезарь – я спросила об этом Бекки). Я сдала пару укусов – оказалось так вкусно, что стыдно не доесть – но мой живот крутило – никакого места еде.

–– Как думаешь, чему они будут нас учить? –– Фред уже уменьшил свой бисквит до крошек, размазывая и намазывая их клубничным джемом, пока Питер не отнял у него горшочек.

–– Ну это же школа, так. Значит, школьным предметам, –– произнесла я, пытаясь убедить себя.

–– А твоя сестра не... Не она ли руководит этой школой? Неужели она ничего тебе не сказала? –– спросил Фред.

–– Нет. Сказала только, что школа для простаков. –– Я ее ни о чем не расспрашивала, даже не позаботилась, посчитав, что раз Алекса была ответственной, ничего дурного не произойдет. А сейчас захотелось.

–– Мы будем изучать предметы простаков, я думаю. Как...–– Чем занимаются простаки, не похищенные приключенцами? –– В лагере.

–– Или как сбежать из лагеря, –– пошутил Фред.

А Питер предложил:

–– Правильный способ попасть в плен.

С другой стороны стола глаза Цезаря ненадолго оторвались от тарелки, и он снова затолкал кусок бекона в рот.

–– Может, это просто нормальная школа, –– тихо прошептала Фрэнсис, едва достаточно, чтобы мы расслышали ее за гулом завтрака. –– Может, единственное, чем она отличается, так это тем, что они приняли простаков.

Я обернулась к сестрам-маджидкам. Они сидели за дальним концом стола на сдвинутых вплотную стульях, склонив головы. Они болтали только друг с другом и игнорировали нас с тех самых пор, как мы сели. Я спросила:

–– А что вы, ребята, думаете? –– И почувствовала себя глупо: а вдруг они не говорят по-вестренски.

Они замолчали, и под их взглядами мне сделалось как-то не по себе. Спустя минуту, которая показалась мне вечностью, одна из них сказала:

–– Они будут учить нас тому, что мы должны знать.

–– Это действительно очень полезно, –– заметил Питер.

–– А вам стоит узнать, –– подхватила вторая, –– что мы торчим здесь без причины. Мадж заботиться о своих подданных, –– закончила она властно.

Питер фыркнул и высказал то, о чем мы все подумали:

–– Даже о простаках?

–– Мадж заботится о семье. Всей семье. Это их обязанность.

–– Тогда почему вы здесь? –– спросил он.

Прежде чем они ответили, раздался звон и заметались сервировщики, смахивая с нашего стола тарелки, даже если на них оставалась еда. Цезарь вцепился в последние три печенья – так быстро, что я и моргнуть не успела – и рассовал по карманам.

Мистер О'Хара возник возле нашего стола, когда остальные ученики начали расходиться.

–– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо поели. Вам предстоит долгий день.

Фрэн была права; это была совершенно обычная школа. Вроде бы. На первый взгляд.

Мы приготовились к странному. Ты не можешь быть простаком, отправленным в школу для простаков, и не ожидать странностей, особенно после лета, наполненного «ты другой/-ая» и что «твоя жизнь больше не будет такой как прежде». Наши утренние уроки не были странными вообще и это по началу нас расстроило. Этот материал изучают все... ну, вы знаете, математика, история, чтение (которое мистер О'Хара называл литературой). Это уроки вы бы учили в любой школе, независимо от того, каким ребенком вы были. Они казались почти нормальными.

Первым уроком у нас была литература с мистером О'Харой. Он повел нас вверх по лестнице и дальше по коридору к свежеотдраеному классу с партами и стульями, которые были притащены на собственном горбу – никакой магии – и окнами, выходящими во двор. Мы неловко молчали, пока он пытался разговорить нас о последних изученных темах, которые мы проходили в своих школах, да когда нас выгнали, какие книги нам нравятся и какими мы «ожидаем покинуть этот класс». Никто не откликнулся, но он продолжал задавать вопросы еще довольно долго, другие учителя бы давно сдались и закатили бы лекцию, какими бы они хотели нас видеть на выходе из класса дабы избавить от хлопот ответов. После десяти минут молчания я наконец подняла руку и поведала мистеру О'Хара, что люблю любовные романы Миранды Блайз, решив, что сразу ему понравилась, раз он не рассмеялся и не заверил, что читать мы будем настоящие книги.

Он произнес:

–– Боюсь, в учебной программе этого семестра нет мисс Блайт. Мы начнем образование с эпических поэтов – скучно, я знаю, но это необходимые строительные кирпичики. Однако дополнительный доклад по книге всегда приветствуется и вы вольны выбрать любую понравившеюся тему.

И затем добавил: –– Думаю, доклад по работам мисс Блайт будет особо интересным. В самом деле, если вы хотите пример архетипического путешествия героя...

–– Постойте-постойте! –– поднял руку Фред. –– Вы читаете романы?

–– Мой милый мальчик, –– ответил мистер О'Хара, –– я читаю всё.

Мы находились в одном из классов, предназначенных для занятий языками. Признаю, класс был слегка странным. Я о том, что парочка языковых классов необходима каждой школе. Уж не знаю зачем; ничего кроме как сказать «Где тут уборная?» и «Мне чизбургер» мы не изучаем. (Или в случае Оливии «Бог мой, пуговичка оторвалась!») Оливия и Гил сказали, что мне следует выбрать астринский, который должен быть проще, поскольку близок к вестринскому, а Джереми настаивал, что с моим говором лучше сварский, потому что он сложнее. Но все согласились, что язык изучается обычно два семестра, а потом закончится. Это отличительный знак класса.

Но не в случае со школой Маргарет Грин. Здесь язык требовался. Учить язык нам предстояло каждый год и из-за перевода в следующий класс мы должны стать, как выразился мистер О'Хара, «бегло говорящими».

–– Зачем? Подготовиться к тому, что нас купят и продадут? –– пробурчал под нос Питер.

–– На случай, если вас продадут и купят, –– ответил мистер О'Хара во всеуслышание. –– Думаю, вы обнаружите, что сбежать гораздо проще, если знаешь местный язык. –– И он потратил остаток урока на введение в астринский и обучая нас туристическим основам типа «здравствуйте», «до свиданья», «спасибо», и «помогите, меня похитили»!

То и дело я посматривала сквозь большие окна и наблюдала за Бекки, которая вывела свой класс во внутренний двор. Я не была уверена, чем именно она занималась, выглядело это так, как будто она ловила старших учеников и заставляла их бесцельно туда-сюда бегать и хлопаться об землю.

Далее была математика и история с мисс МакКартни. В отличие от мистера О'Хара, мисс МакКартни не была заинтересована в том, чем мы занимались на других уроках и не заставляла нас говорить. Она сама почти не разговаривала.