— Если бы я была уверена, что ваше чувство носит чисто интеллектуальный характер…

— Но, сестра…

— То я запретила бы вам приходить, — продолжала сестра Гиацинта, и смех ее навел на мысль о дамской гардеробной за кулисами. — Вы хороший человек, сир, а хорошие мужчины притягивают женщин, как сыр мышей.

Чуть ли не больше всего на короля давило полное отсутствие уединения. За ним ходили по пятам, ему прислуживали, его охраняли, на него глазели. Он уже подумывал, не прибегнуть ли ему к переодеваниям на манер Гарун-аль-Рашида. Порой он просто запирался у себя в комнате, чтобы хоть ненадолго скрыться от глаз и голосов окружающих людей.

Приблизительно в это время он случайно сделал счастливое открытие. Королева, сочтя необходимым произвести уборку у него в кабинете, попросила его прогуляться, пока она метет и вытирает пыль. И он, как был в вельветовой куртке, уже слегка потертой на локтях, и в давно не глаженных фланелевых брюках и сандалетах, сунул в портфель какие-то бумаги и вышел в парк, думая заняться своими королевскими делами. Однако едва он успел присесть на парапет пруда с рыбками, как к нему подошел садовник.

— Мсье, здесь сидеть нельзя, — сказал он.

Король побрел дальше и устроился в тени на ступенях парадной лестницы. Немедленно жандарм тронул его за локоть.

— Экскурсии проводятся с двух до пяти, мсье. Будьте добры, ступайте ко входу и ждите там гида.

Пипин воззрился на него в удивлении. Потом собрал бумаги и пошел ко входу. Там он уплатил за экскурсию с гидом. Он покупал открытки и заглядывал вместе с толпой в комнаты за протянутые бархатные канаты.

Повсюду он видел слуг, и аристократов, и министров, но ни один из них не бросил и взгляда на человека в старой вельветовой куртке и сандалетах. Даже королева, с озабоченным видом пробегавшая мимо, не заметила его. Экскурсия проводила ее взглядом.

В восторге Пипин вышел вместе с туристами на улицу и сел в заказной автобус, идущий в Париж. У него было легко на сердце. Для проверки он прогулялся по Елисейским полям — никто не обратил на него внимания.

Он сел за столик в «Селекте», заказал перно с водой и посидел немного, разглядывая прохожих. Он прислушивался к разговорам туристов, и ощущение свободы росло в нем, как растут крылья.

Он позволил себе удовольствие вступить в безобидный спор с корреспондентом журнала «Лайф».

— Наверно, король просто еще не успел вычистить всех коммунистов, — заявил тот.

Пипин хмыкнул, попросил у него сигарету и пошел пешком по Елисейским полям, мимо гостиницы «Фуке», на улицу Георга Пятого, мимо отеля «Принц Галльский» и прямо ко входу в отель «Георг Пятый». Как только он вошел в вестибюль, его остановил служащий.

— Вам что-то надо?

— Мне надо видеть мистера Тода Джонсона.

— Вы хотите что-то передать? Тогда оставьте…

— У меня его портфель. Он просил вручить лично ему.

— Портье… — начал служащий, не отрывая глаз от сандалет.

— Позвоните, мсье, будьте добры, в номер мистера Тода Джонсона. Передайте, что мистер Кинг принес ему портфель из галереи дяди Чарли.

Тод ждал Пипина в дверях своего номера. Он дал на чай недоверчивому провожатому, после чего хлопнул короля по спине.

— Ну, чтоб меня! — произнес он.

— Здорово, верно? Меня впустили с большим трудом.

— Один мой приятель, — сказал Тод, — утверждает, что если хочешь скрыться, устройся официантом в хороший ресторан. Никто никогда не обращает внимания на официанта. Садитесь, сэр. Налить вам чего-нибудь?

— Да, как его? Мар… мар…

— Мартини?

— Совершенно верно, — обрадовался король. — Знаете, меня сегодня один иностранец чуть не арестовал за оскорбление монарха.

— А вас не будут искать, сэр?

— Наверное, будут. Но во всяком случае не будут искать здесь. Вы сами говорили, что французы сюда не заходят… Должен сказать, мой друг, этот вкуснее того, который готовит дядя.

— Он не решается класть достаточно льда, — объяснил Тод.

— Один из моих караульных выставил меня из моего парка, — довольным тоном сообщил король.

— Люди, наверно, видят то, что ожидают увидеть. Они не ожидают видеть короля без короны и с лысиной на макушке. Вы сами это придумали, сэр?

— О, нет! Чистая случайность. Понимаете, Мари хотела прибрать в моем кабинете. А садовник прогнал меня от пруда с рыбками…

— И вы не чувствуете себя оскорбленным?

— Оскорбленным? Да я просто счастлив.

— Знаете, некоторые голливудские знаменитости нацепляют темные очки, нахлобучивают поглубже шляпы. Но при этом очень расстраиваются, если их не узнают. Есть такой владелец трех наших крупнейших журналов. Он ненавидит паблисити, но почему-то все время умудряется попадать на фотографии. Или возьмите моего отца…

— Вот как раз о вашем отце я и хотел поговорить, — прервал его Пипин.

— Сегодня утром от него пришло длинное письмо. Он не одобряет того, что я ухаживаю за Кроликом — принцессой то есть.

— Вот как?

— Да. Он сноб. Понимаете, он выбился из низов, а нет больших снобов, чем те, кто выбился из низов. Про них говорят, что они уважают одного Господа Бога. Вот второе поколение может уже немного расслабиться и вести себя демократично. Письмо занятное.

Его интересует, что тут у вас происходит. Просит передать вам, что у вас есть шанс, если вы будете делать правильные ходы. Только он не думает, что вы сможете.

— Как по-вашему, он не согласился бы приехать, чтобы давать мне советы?

— Ну нет! Он сноб. Он может явиться позднее и навести критику. И получить с этого дивиденды.

Тод налил королю мартини.

— Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов. Правда ли, что ваш отец сперва сам выращивал кур?

— А как же. Недаром он их теперь ненавидит.

— Правда ли, что многие главы ваших крупнейших корпораций начинали снизу? Я, кажется, припоминаю…

— А как же, Кнудсен был рабочим, стоял у пудлинговой печи; Бен Фэрлес работал кочегаром, если не ошибаюсь. Да я мог бы назвать сколько угодно имен — Чарли Уилсон, например, да сколько угодно!

— Значит, они знают свое дело на всех уровнях?

— Точно, — подтвердил Тод. — Но не воображайте, будто это делает их демократами. Совсем наоборот.

— Никогда не мог понять Америки, — король вздохнул.

— Мы и сами себя не понимаем, сэр. У нас, получается, два правительства, и одно, так сказать, перекрывает другое. С одной стороны, выборное правительство. Демократы или республиканцы, большой разницы нет. А с другой — корпорации.

— И они уживаются вместе?

— Как когда. Я и сам в этом не очень разбираюсь. Понимаете, выборное правительство делает вид, что оно демократическое, а на самом деле оно автократическое. Корпорационные правительства притворяются автократическими, но всех других обвиняют в социализме. Они ненавидят социализм.

— Да, я слыхал, — кивнул Пипин.

— Но вот что забавно, сэр. Возьмите, к примеру, крупную американскую корпорацию, скажем, Дженерал Моторе, или Дюпон, или ЮС Стил. Больше всего на свете они боятся социализма, а в то же время они сами и есть настоящие социалистические государства.

Король выпрямился.

— Не понял? — сказал он.

— Смотрите сами, сэр. У них имеется медицинское обслуживание служащих и их семей, страхование от несчастных случаев, пенсионные пособия, оплаченные отпуска и даже места для проведения отпуска. И уже через год работник начинает получать гарантированную оплату. Служащие корпорации участвуют, ну, буквально во всем, даже в решении того, какой краской должны быть выкрашены стены фабрики. По существу, у них уже социализм, причем такой, что СССР с его социализмом может умыться. Из-за наших корпораций правительство США выглядит абсолютной монархией. Да если бы правительство Соединенных Штатов позволило себе хоть одну десятую того, что позволяет себе Дженерал Моторе, то Дженерал Моторе поднял бы вооруженное восстание. Во всем этом заключен парадокс, сэр.

Пипин покачал головой. Он поднялся, подошел к окну и посмотрел вниз на засаженную деревьями улицу Георга Пятого.