такого необычайного празднества. Оказалось, что пандарпурский раджа женит в этот самый день своего сына на принцессе из рода Пеишвы.

В сущности, это был только торжественный сговор, так как молодой девушке всего четырнадцать лет, а ее будущему мужу едва минуло семь. Несмотря

на такое неравенство лет, раджа был очень доволен этим браком, так как принцесса не только принадлежит к самой высшей знати, но отличается

необыкновенной красотой.

Под влиянием какого-то неопределенного чувства, Андре уже несколько времени жадно следил за рассказом татарина. При последних словах

юноша не выдержал и, вопреки всем правилам приличия, прервал его вопросом:

— Ты видел принцессу?

— Конечно, — ответил татарин. — Желая из любопытства посмотреть на въезд принцессы, я прошел в дом одного из моих друзей и устроился

на балконе, выходившем на главный базар. Сначала ехали всадники с длинными золочеными саблями,

одетые в бархат, сбруя на конях была из золотой парчи. За ними шли музыканты, игравшие благозвучные песни на больших деревянных флейтах и

медных трубах. Потом следовала свита принцессы и сам молодой принц на великолепном слоне, покрытом сплошь попоной с подвесками. Наследный принц — еще дитя с черными глазами, с волосами...

— А принцесса?— прервал опять дрожащим голосом Андре.

На этот раз послышался легкий ропот собрания, рассказчик гневно взглянул на юношу и продолжал :

— Затем ехала принцесса на слоне, украшенном так же богато. Никогда не видел я такого прекрасного лица. Оно озарялось глазами, цвет которых, казалось, был взят с самого небесного свода, а из-под короны вырывались волны волос, как бы сотканных из золотых нитей. Народ приветствовал ее, но она была печальна и задумчива...

— Моя сестра!— вскричал Андре, не в силах долее сдерживать свое волнение.

— Этот мальчик сумасшедший! — заметил в негодовании Тин-то.

Не обращая никакого внимания на замечание купца, Андре вскочил с места и бросился к двери.

За ним побежали Мали и Миана. Изумленные купцы тоже поднялись, выразив негодование по поводу грубого поведения заклинателей, и затем

разошлись, не дослушав рассказ татарина.

Андре побежал в поле. Он не сомневался, что татарин видел его сестру. Мали с трудом поспевал за ним.

— Конечно,— говорил старик,— описание татарина напоминает твою сестру, но...

— Не может быть никаких „но",— прервал его горячо Андре.—Известна ли тебе другая принцесса Пеишвы, белокурая и с голубыми глазами, кроме

Берты?

— Нет, саиб.

— Ну, так, значит, именно она в Пандарпуре.

— Не спорю, — сказал Мали , — но было бы лучше не прерывать рассказа татарина, мы получили бы более точные сведения, а ты с первого

слова вскочил, как умалишенный, и к тому же оскорбил людей, которые могли быть нам полезны.

— Что же ты намерен делать?— спросил Мали после паузы.

— Сейчас же отправиться в Пандарпур,— отвечал взволнованный Андре, — и вырвать Берту из плена.

— У тебя есть какой-нибудь план ? — снова спросил Мали.

— Пока еще нет, но мы с тобой что-нибудь придумаем,— произнес уверенно юноша,— и я чувствую, что нам все удастся.

— Пусть будет так, мой молодой друг!— произнес с жаром старик.

ГЛАВА XV

ЧЕРЕЗ ГИМАЛАЙСКИЕ ГОРЫ

Сведения о пути.— Добрые люди.— Снова в пути.—

Среди глетчеров.— Белый тигр

Едва успел Андре вернуться в караван-сарай, как уже хотел пуститься в путь, но Мали умерил его рвение.

— Страна, к которой мы направимся теперь,

мне совсем неизвестна, — сказал он. — Я знаю только, что нам придется пройти снежную область Гималаев, поэтому нам необходимо хорошо подготовиться. Я схожу к тибетским купцам и попытаюсь загладить твою утреннюю выходку, это единственное средство собрать точные сведения.

Когда Мали пришел к чайному торговцу, то застал его в разговоре с татарином. Его приняли холодно. Но он извинился за Андре, которого

назвал своим сыном, и сказал, что молодежь часто забывает приличия и поддается первым впечатлениям.

— Я не сказал вам, — прибавил он: — что некогда я занимал должность придворного врача.

Мой сын рос с молодой принцессой, как с сестрой.

Когда королева умерла, самой приятной надеждой в нашей бродячей жизни стало найти принцессу, и вы поймете нашу радость, а в особенности

волнение моего сына, когда мы узнали, что она в настоящее время находится в Пандарпуре и окружена почестями. Я и сам смотрю на принцессу, как на дочь.

При этих словах Мали Тин-то почтительно поднялся и сказал, кланяясь:

— Почтенный врач! Я не знал, что принимаю к своему столу людей, пользующихся дружбой принцев. Я виноват перед вами, что не оказал вам

должного почета.

— Скажите Андре, — прибавил поспешно татарин,— что я к его услугам. Я подозревал уже, по многим причинам, что вы переодетые принцы.

Я только что сообщил свои мысли моему другу Тин-то.

— Именно так, — подтвердил тибетец.

Но Мали постарался замять этот опасный разговор.

— Завтра мы рассчитываем отправиться в путь, — сказал он, — и были бы очень рады получить от вас какие-нибудь сведения о предстоящей нам дороге. Я хотел бы, чтобы мой сын и Миана могли присутствовать при нашем разговоре.

Андре с товарищем ждали поблизости и прибежали по знаку Мали. Молодой француз извинился и сам, ему отвечали любезностями.

— Город Пандарпур,— начал татарин,— отстоит отсюда на семь дней пути и лежит в долине одного из притоков Инда, вон за теми горами. Вам нужно

подняться в долину Мачли-Нади, потом, повернув к западу, вы перейдете ущелье Нилы в горах Кайла на высоте семнадцати тысяч футов.

— Это ущелье, — перебил Тин-то, — самое страшное место дороги. Там почти всегда дует сильный ветер, поднимающий тучи снега, которые

нередко засыпают целые караваны. Два года назад мой племянник, ехавший в Индию по моим делам,

погиб в снегах со всеми своими людьми и яками (тибетский бык).

— Да,— продолжал татарин,— я тоже испытал, что значат ужасные снега Нилы. При последнем переходе двое из моих людей сбились с дороги,

и их нашли на другой день замерзшими. Там всегда холодно, и вам следует запастись теплым платьем, по примеру горцев. А как только вы

перейдете ущелье и спуститесь в долину, то будете в прелестнейшем уголке земли.

Купцы снабдили наших друзей меховыми шубами и козлиными шапками и пригласили вечером к обеду.

Утром Мали и его юные спутники уже шли по живописной долине Дерали. Дорогой служила узкая тропа, пролегавшая по крутому склону гор

над ручьем, шумевшим тысячами каскадов между скал. Местами, вследствие крутизны гор, тропинка переходила на другой берег ручья, через который

перекинуты искусные лиановые мостики, устроенные горцами. Когда Андре в первый раз вступил на такой колеблющийся мост, ему стало страшно, но Мали объяснил ему, что легкие мостики этого рода свободно выдерживают восемь или десять человек с тяжелым багажом.

Природа, окружавшая путников, была необычайно прекрасна. В гималайских долинах глаз сразу охватывает растительность всех поясов. В то

время, как внизу растут пальмы, папоротники и другие роскошные растения тропического климата, средние высоты покрыты темной зеленью вековых

кедров и рододендронов, а выше взгляд встречает березовые леса и низкорослые дубы—пояс, за которым следует царство вечных снегов. Повсюду сверкали ручьи, ясные воды которых местами ниспадали каскадами и вливались в бассейны, окруженные ярко-зелеными коврами. После гибельной страны Тераи эта страна вечной весны казалась настоящим раем.

Чувствуя себя в безопасности, наши путники вполне наслаждались красотами природы. Теперь им не было нужды идти в темноте и прятаться

от людей. В деревне, где они остановились, их приняли очень радушно.

После двух дней пути местность резко изменилась: деревья стали редеть, трудная, крутая дорога вилась по краям страшных пропастей, а гора