Обескровленный Альфарум, миллионы захваченных пленников, ожидающих своей участи. Разгромленные мятежники, рискнувшие сунуться на Илизиум, и только на границах империи остервенело огрызается сплочённый Гийомом флот.

«Илизиум выстоял!» - возликовал Пауль.

- Ты, видящий сквозь пространство и время, нужен мне, твой совершенный разум станет прекрасным дополнением к моей программе, - пилигрим не спеша раскладывал приборы на платформе, прикреплял датчики к телу Пауля. Омега дёрнулся в путах, пытаясь уйти от прикосновения мерзких рук, но зафиксирован он был накрепко. - Будет больно, но так даже лучше, - бубнил пилигрим. - Это тело, - он прикоснулся к омеге, - прекрасно. Пожалуй, я использую его какое-то время, прежде чем уничтожить.

«Дерек, прости!»

Пилигрим подошёл к стене напротив Пауля, выдвижная панель ушла в сторону, яркий свет ударил по глазам. Когда он немного пришёл в себя, то увидел ребят и Дерека, застывших за прозрачной стеной. Он не мог их слышать, но видел, как бьётся Дерек, пытаясь убрать преграду, разбивая в кровь руки, алые ручейки скользили вниз, оставляя кровавый след.

Пауль не мог отвести глаз от мужа, альфа замер, прислонив ладони к стеклу, и всмотрелся в него.

«Я печать на сердце твоём», - прошептал Пауль.

«Вместе до конца», - ответил Дерек. Их безмолвный диалог прервал дикий крик, переходящий в предсмертный хрип. Михал выгнулся и обмяк в своих путах. И, издав булькающий вздох, затих.

- Жаль, он был вкусным и ненавидел меня всей душой, - мелодичный голос, прозвучавший неожиданно, заставил Пауля вернуться в реальность. Он смотрел, как в пазы опускаются оковы, как омега, схватив тело принца за ногу, тащит его прочь, оставляя на полу алую дорожку. От красавца принца осталась истерзанная плоть с белеющими костями, на которую было страшно смотреть, Пауль на мгновение прикрыл глаза.

А за стеной разгорался бой, трое омег пытались отбить у ребят Ингвара, альфы сражались против не чувствующих ударов кукол, а те уложили их на пол нейрошокерами, заставляя корчиться от боли в каждой клетке. Ингвар сопротивлялся до последнего, не желая укладываться на место Михала, но его оглушили. Потерявшего сознание альфу крепко зафиксировали на столе, скользком от крови предыдущей жертвы.

- Жаль, он пока не пригоден к употреблению, но мне хватит энергии на первое время, надеюсь, он продержится дольше.

Пилигрим подошёл к Паулю, прикрепил над сердцем последний датчик.

«Чтобы не сдох раньше времени», - успел подумать Пауль, прежде чем боль затопила сознание.

Боль и мелькание тысячи образов не давали сосредоточиться, найти точку опоры. В его голове воспоминания миллионов существ смешались с видениями его детства.

- Ты тряпка, а не Вэнслоу, - кричит Кевин, опуская на спину плеть, боль обжигает, не даёт сосредоточиться на дыхании.

- Я не могу больше, - хрипит Пауль, из прокусанной насквозь губы капает кровь.

- Можешь! Вспомни, кто ты!

- Я человек! Я Пауль Вэнслоу! – он дышит, пропуская боль сквозь сознание. - Я человек! – кричит Пауль, заключая свой разум в кокон.

Кевин уходит, а Пауль чувствует, как сквозь возведённую им стену пытается пробиться искусственный интеллект, когда-то созданный разумным существом, но не сумевшим удержать своё детище под контролем.

- Я человек!

Где найти силы, чтобы удержать воздвигнутый им барьер, не пустить щупальцы чужого разума, перетерпеть боль? Он чувствует родное тепло, дарующее любовь.

- Дерек… - выдыхает омега. Котва поддерживает своего навигатора.

- Я здесь, и не отпущу тебя. Вместе до конца.

Дерек держит сознание Пауля под контролем, забирая боль на себя. И Пауль решает ударить в ответ.

«Тварь, наслаждающаяся болью, а как тебе любовь?!»

Воспоминания хлынули потоком, его радость и счастье, восторг от первого погружения на глубину, его победы и любовь. Все ночи и дни, проведённые с Дереком, смешались с воспоминаниями альфы, он рядом, поддерживает и направляет. И словно кто-то открыл потайную дверь, чужие эмоции хлынули потоком, все, кто был до него, кто любил и был счастлив, щедро делились с ним. А он направлял созданный им животворящий поток пси-энергии, выжигая искусственный разум, стирая программы до основания, до самого конца. И где-то за миллиарды световых лет от них, в другом измерении, погибало созданное гениальной мыслью чудовище. Оно бы орало, если бы могло говорить, корчилось бы в агонии, да не было тела. Глубоко под землёй, в недрах безжизненной планеты, сверкали мониторы колонками цифр, пищали системы, питаемые пси-энергией боли, не в силах выдержать свет любви. Планета взорвалась, уходя в небытиё, уничтожая следы сверхразума.