- Ты уже выбрал суррогатного папу? – Генрих запрокинул голову, пытаясь поймать его пальцы губами.

- Да.

- Тогда после коронации и займёмся производством наследников.

- Производством?

- Ну, не зачатием же!

- Нет, именно зачатием, и ты будешь наблюдать весь процесс.

- Давай потренируемся! – Генрих схватил Рауля за руку и потянул в сторону спальни.

***

Дерек гладил живот мужа, он так надеялся, что Пауль забеременел, и так боялся за его жизнь. Но высказывать свои опасения вслух он не решался. Да разве от того, с кем ты дышишь в унисон, разделяя сердечный ритм, хоть что-нибудь утаишь?! Вот и Пауль почувствовал его настроение.

- У нас будет четверо детей. Старший альфа, наследник Райдоса и будущий герцог Аринский, второй сын-альфа, наследник Илизиума маркиз Вэнслоу, сыновья-омеги будут навигаторами, я вижу их всех.

- А как их будут звать?

- Имена ты выберешь сам!

- Ещё скажи, что мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день.

- Да, мы будем жить очень долго и очень счастливо, и, да, мы действительно умрём в один день, - Пауль обрисовал контур зацелованных губ Дерека, - а как же иначе, жизнь моя?

В глубине океанских вод Илизиума, куда едва проникают солнечные лучи, два мордрака сплелись телами, погружаясь в долгий сон. Их вселенная в надёжных руках, и пройдёт не одна тысяча лет, прежде чем их разбудит беда, но и её их мир переживёт, пока вселенной правит любовь.

Конец

Комментарий к Эпилог

Автор планирует два бонуса о прошлом и будущем.

========== Проклятье Пантеонатов ==========

Лукаш с силой сжал бокал, резные грани врезались в ладонь, а потом и вовсе пошли трещинами, разрезая кожу, бордовое вино смешалось с кровью, привнося в изысканный аромат вкус железа.

Смотреть на то, как под руками Рауля выгибается Генрих, было невыносимо, а ведь сам отдал своё наваждение и проклятье мальчишке, сам. И теперь всё, что ему осталось, это наблюдать за ними, просматривая раз за разом единственную запись, что позволил сделать Рауль. Словно в насмешку за то, что не дал уйти, заставил жить вопреки желанию, связал обязательствами.

Смотреть и сожалеть о том, что могло быть между ними, если бы не Роман. А внутренний голос твердил: «А обратил бы он на альфу свой взор? Скорее всего, нет, имея омегу и сына. И что тогда, стал бы ломать его?» И вот тут он не смог быть честным с собой до конца.

Когда Лукаш впервые увидел Раймонда Маруа, игрушку на час, в руках своего отца, он с брезгливостью отвернулся, как много раз до этого с презрением окидывал взором очередного фаворита Романа. Но однажды, уловив в глазах Маруа безумную жажду смерти, уже не смог отвести взор, он притягивал своей силой, неугасимым пламенем ненависти, желанием овладеть и сломать, подчиняя воле своей. Раймонд стал его наваждением. Лукаш впервые познал все грани ненависти к собственному отцу, возжелал отобрать и присвоить то, что должно принадлежать только ему. Когда он осознал всю глубину своего безумства, ту бездну, в которую он скатился по вине Раймонда, то ужаснулся. Тогда-то и пришёл план уничтожить и отца, и его игрушку, навсегда вырывая из груди ядовитое жало похоти.

Раймонд с лёгкостью согласился, не торгуясь и не задавая вопросов о своей участи. Он смотрел на него с благодарностью, и Лукаш понял, насколько сильно Маруа жаждет мести. Он знал всё с самого начала, что станет орудием убийства, тем, кого толпа в гневе разорвёт, и был готов пойти до конца.

Почувствовал ли Лукаш облегчение, исполнив задуманное? Нет! Вот она, власть, прими её, уничтожь убийцу, запри двери в свой личный ад, сводящий тебя с ума, стань свободным, но не смог! Как и не смог удержать, разглядев в глазах Раймонда презрение, и отступил. Он видел его насквозь! Тогда и наступило прозрение, если он пересечёт черту, разделяющую их, и возьмёт его, словно боевой трофей, Раймонд уже не восстанет, его пустые глаза сказали всё без слов, в них не было жизни. Решение пришло само: дать ему второй шанс, подарить новую жизнь, но легче задумать, чем исполнить, заставить жить против воли.

Медленно, шаг за шагом, уж неведомо, чем поил Раймонда старый Ксавье, что программировал в его голове долгими беседами, но к жизни его вернул. Это был уже не прежний Раймонд, он умер и возродился, как умирают во льдах Сворда полярные ящерицы, а весной пробуждаются обновлёнными, готовыми к новому циклу жизни. Так и Раймонд, нет, теперь уже Рауль Ксавье был готов жить и служить новому императору. Лукаш никогда больше не позволил себе смотреть в его сторону с похотью, прогоняя ночами его образ. Только друг и советник, не более, тайна убийства Романа сплотила их, скрепив союз на крови сильнее любовных уз. Только ему да Гийому он мог доверять как себе, проверяя дружбу на прочность.