Литературоведы постепенно меняют свою точку зрения на творчество Сименона[1]. Однако существует и читательская инерция. Мы ведь тоже читаем в соответствии со все еще, к сожалению, недостаточно изученными законами. Едва принявшись за какую-нибудь книгу, мы как бы заранее настраиваемся на определенный лад. Так и с романами Сименона, от которых мы ждем острых ощущений, увлекательного, захватывающего действия. Но как легко, оказывается, в этом случае «пропустить», не заметить в этих романах (в том числе и в романах о Мегрэ) что-то существенное и важное. Это вдвойне вредно, ибо обедняет и автора, и читателя.

Книги воспоминаний открывают нам нового Сименона. В них есть многое из того, что не нашло места (или осталось не замеченным нами?) на страницах его романов, и знакомство с ними позволит по-новому прочесть и эти романы. Мы увидим то, чего не видели, поймем то, над чем прежде не задумывались. Сименон предстает перед нами как писатель, глубоко связанный с современностью.

В 70-х годах романист и критик Клод Мориак, сын Франсуа Мориака, опубликовал шесть обширных томов весьма своеобразных воспоминаний, включив в них страницы собственных дневников, дневников отца и деда, записи бесед со многими выдающимися людьми. Не будем останавливаться на этих не лишенных интереса книгах. Заметим лишь, что автор дал им несколько странное название — «Неподвижное время» («Le temps immobile») — Мысль К. Мориака, если несколько упростить ее, заключается в том, что, как бы ни развивались события, что бы ни происходило в нашей жизни, время не идет вперед, оно словно топчется на месте. Близкие к этому ощущения характерны для большой части французской интеллигенции, почувствовавшей себя после второй мировой войны как бы выключенной из Истории.

Иное — у Сименона. Чувство принадлежности к миру, быстро изменяющемуся и подвижному, ожидание сдвигов, переломов, захватывающих все общество, все области человеческой деятельности, пронизывают его воспоминания. Мы живем между двумя мирами, двумя цивилизациями, между двумя формами отношений между людьми — эта мысль лейтмотивом проходит в сознании Сименона. «Много говорят о потрясениях атомной эры, — пишет он в автобиографической книге «Когда я был старым»[2],— ищут новые истины, новые основы жизни». И позже, в первом же томе своих «монологов»: «Мне кажется, что мы живем в такой период истории, когда человек ищет новые основания». Острое ощущение царящей в мире дисгармонии, неблагополучия не покидает писателя. Это неблагополучие затрагивает самое жизнь: «цивилизация бетона» безжалостно наступает на «цивилизацию деревьев», могущественные наднациональные монополии стремятся подчинить себе весь мир («Капитализм становится империализмом», — констатирует Сименон), и над человечеством нависла угроза гибели в атомной войне.

Предчувствие возможных изменений и катастроф давно волнует многих деятелей культуры. Их тревожит то, что человек утрачивает возможность воздействовать на собственную жизнь, а происходящее в мире не поддается его контролю. За «круглым столом» газеты «Леттр франсэз» в 1959 г. писатель П. Гаскар говорил: «Происходящие изменения фантастичны. Завтра нас могут послать на Уран или превратить в пар водородной бомбой».

Как бы отвечая на подобные утверждения, Сименон неоднократно заявляет: я — не пессимист. Он ждет пришествия нового мира: «В глубине моего существа живет чувство, заставляющее меня аплодировать всему, что приближает нас к завтрашнему миру». Он приветствует рождение мира, «основанного на новых ценностях», и с волнением фиксирует признаки грядущих перемен. Повсюду «некогда угнетенные классы, общественные группы, народы» поднимают голову, буржуазные правительства встречают все большее сопротивление. На страницах воспоминаний появляется мысль о революции, и пусть представление о ней носит у Сименона несколько наивный характер, он готов принять ее во имя будущего счастья людей, во имя тех, о ком были его романы. При этом он твердо убежден: поступательное движение истории остановить нельзя, хотя в мире есть еще немало сил, которые хотели бы сделать это. Медленная эволюция не кажется ему решением насущных, безотлагательных проблем, поставленных временем.

Мир нуждается в кардинальном преобразовании, потому что господствующие в нем капиталистические отношения стали препятствием на пути движения человечества вперед. Это капитализм, сопротивляясь поступательному ходу истории, пытается сохранить режим шаха, «позор современного мира». Это заправилы капиталистического бизнеса, почувствовав угрозу своим прибылям и привилегиям, «могут развязать какую угодно катастрофу». С гневом пишет Сименон о торговцах смертью, о правительствах, которые «вопреки решениям ООН дерутся между собой за поставки оружия в ЮАР, страну, где негры все еще рассматриваются как рабочий скот», о том, как «президент, а вслед за ним премьер-министр Франции ездят из страны в страну, домогаясь, точно нищие, заказов на поставку подводных лодок, танков, атомных энергетических установок», о французском миллионере М. Дассо, который с помощью обслуживающего его правительства наводняет весь мир машинами для убийства. Война — прибыльное дело, а лучшее на свете ремесло — ремесло тех, кто торгует оружием.

Мир нуждается в кардинальном преобразовании и потому, что еще слишком много экономически бедных стран, из которых выжимают прибыли страны богатые. Антиколониальная тема — одна из важнейших в творчестве Сименона.

Мир должен быть преобразован и потому, что режим Пол Пота, уничтоживший половину населения своей страны, сохраняет представительство в ООН, и потому, что в Никарагуа (Сименон пишет об этом в 1978 г.) правит «семья, разыгрывающая из себя королевскую династию» и «противостоящая народу с помощью винтовок и пулеметов, не говоря уже о других, более изощренных способах убивать».

«В этом году пало не то пять, не то шесть диктаторов. Разве это не радостно? Конечно, не для всех. Не для тех, кто посадил их на эти посты, например не для ЦРУ, которое ставит у власти и поддерживает самых жестоких южноамериканских диктаторов».

Сегодня особенно актуально звучат слова Сименона об огромной армии безработных, жертвах современного капитализма.

Мир нуждается в преобразовании…

Конечно, Сименон не революционер. Как многие писатели Запада, которых можно было бы назвать «социалистами чувства», но не точного научного знания, он довольно быстро теряет под ногами почву, как только речь заходит о конкретных формах общества будущего. Сименон хорошо знает капиталистическую действительность наших дней, буржуазный образ жизни. Плохо — при всем сочувствии ему — социалистическое общество, реально создаваемое будущее. Перед ним один за другим возникают вопросы, на которые он не находит убедительного ответа. По каким образцам и кто будет строить новый мир на развалинах ненавистного ему буржуазного мира? «Кто? Мы? Как? Почему? И что такое наша мера? Чья мера? Мера чего? — спрашивает Сименон самого себя и тут же — характерная черта его позиции! — добавляет — Все же я чувствую — за этими неловкими словами что-то есть».

Он понимает, что нужно прежде всего преодолеть многие застарелые привычки, равнодушие к миру, в котором мы живем. Люди слишком привыкли к тому, что ежедневно им говорят по радио и телевидению о социальных и политических бедствиях, о стихийных катастрофах, слишком поглощены своими мелкими заботами. Сименон указывает на одну из главных бед сознания современного человека на Западе: «Можно было бы сказать, что мы не созданы для того, чтобы думать в масштабах всего мира или хотя бы континента». Если мы мысленно вернемся к некоторым его романам и внимательно вдумаемся в них, то найдем в них предлагаемое писателем объяснение того, как, почему, в каких условиях произошло «отречение», самоустранение «маленького человека» от участия в судьбах окружающего его мира, его отлучение от Истории.