Все за тем же «круглым столом» в «Леттр франсэз» писатели не раз говорили об ограниченности наших знаний, о невозможности охватить в целом, понять современный мир. Прислушаемся, например, к словам Б. Пенго: «Писатели сегодня абсолютно не способны получить общую картину мира… Они создают литературу изоляции, отчуждения. Чувствуешь себя совершенно чужим по отношению к вещам, которые описываешь, и страдаешь от этого». По мнению К. Симона, писатель «знает лишь обрывки реальности, фрагменты, смысл которых ему не доступен».

Сименону эта позиция чужда. Такие его романы, как «Братья Рико», «Грязь на снегу», «Лунный удар», да и многие другие, свидетельствуют о стремлении писателя охватить современность в самых различных ее проявлениях, о принятии принципиальной возможности проникнуть в суть происходящих событий, обнаружить скрытые пружины человеческих судеб.

Размышляя о будущем, о том, кто будет строить его, Сименон обращается к молодежи. Ей он посвятил ряд лучших своих романов. В них — и тревога за сегодняшнее положение той части молодежи, которую отсутствие идеалов, безработица, социальная несправедливость толкают к преступлениям, и вера в молодежь, способную преодолевать сопротивление враждебного ей общества, его бездушие и жестокость. «Мы, люди пожилые и старики, не создадим новую мораль, — говорит Сименон. — Ее создадут сегодняшние дети и молодежь, которую упрекают за длинные волосы и за то, что она выходит на улицы с плакатами в руках. Они — предмет почти всеобщего порицания. Однако от них рождается мир будущего».

Сименона беспокоит то, что часть молодых людей, в том числе и тех, которые принимали участие в волнениях весны 1968 года, приспосабливается к буржуазному образу жизни, принимает условия его игры, подчиняется его правилам. Процесс этот он прослеживает во многих романах, которые можно было бы назвать романами воспитания-развращения. В книге воспоминаний «Вынужденные каникулы» Сименон с горечью отмечает, как постепенно его собственные сыновья приобретают привычки, вкусы, характерные для «обыкновенных» буржуа нашего просвещенного времени. Они, конечно, не презирают «маленьких людей», которые их окружают, но они, что еще хуже, их игнорируют. Их жизнь сосредоточена на них самих, на их будущем, на их благополучии, сегодняшнем и завтрашнем. В мае 1978 года Сименона постиг тяжелый удар: покончила жизнь самоубийством горячо любимая им дочь Мари-Жорж, не сумевшая и не пожелавшая пойти по пути приспособления к тому, что она ненавидела и не принимала[3].

В центре внимания Сименона-писателя всегда человек, «несчастный и чудесный маленький человек, исполненный героических порывов, надежд — и так часто — повседневного мужества, которое ничто не может истребить». Сименон пишет о тех, чья жизнь «состоит в том, чтобы любой ценой добывать хлеб насущный для себя и для своей семьи», о тех, кто, как легендарный Сизиф, всю жизнь катят вверх тяжелый камень собственной судьбы, который то и дело скатывается к подножию горы, снова и снова подхватывают его, пока не наступает трагический перелом, выбивающий их из «нормальной» колеи жизни, сталкивающий их с безжалостным и бесчеловечным Законом.

Еще в юные годы Сименон мечтал о роли человека, «выпрямляющего» судьбы других людей, их защитника (самого Сименона часто называют «адвокатом человеческих душ»). Эту роль, как известно, писатель отвел главному своему герою — Мегрэ. Честность большого художника в конце концов заставила писателя взглянуть правде в глаза: ни он сам, ни Мегрэ не в состоянии бороться в одиночку. Мегрэ побеждает в борьбе против настоящих преступников (на какой бы ступени социальной лестницы они ни стояли), но терпит поражение в борьбе за оступившихся, несчастных, затравленных обществом и его законами «маленьких людей».

Действующих в романах Сименона персонажей можно с некоторой долей условности отнести к двум основным категориям, резко противопоставленным друг другу. С одной стороны — власть имущие всех рангов и степеней, которые редко становятся предметом специального изображения и находятся чаще всего за кулисами основного действия; почти всегда они подаются в отрицательном плане. С другой — «простые», «маленькие» люди. К ним Сименон относится с бесконечным сочувствием и симпатией, но они в его романах являются лишь жертвами обстоятельств, бесчеловечного и несправедливого уклада буржуазной жизни. Каждый из этих людей живет как бы сам по себе, обреченный на одиночество. Те же, кто восстает против установленного порядка вещей, находит пути к объединению с другими людьми в совместной с ними борьбе, остались за пределами романов Сименона, в которых есть героика долготерпения и жертвенности, но нет героики сопротивления и борьбы.

Еще одно существенное обстоятельство, позволяющее понять принципы изображения человека у Сименона. «В своих книгах я стараюсь изучать только маленькие колесики, которые кажутся второстепенными, — пишет он. — Это заставляет меня выбирать персонажей довольно заурядных, а не людей исключительных. Человек, обладающий слишком большим умом, слишком развитый, имеет тенденцию смотреть на себя со стороны, заниматься самоанализом, и в силу этого его поведение оказывается неестественным». Здесь Сименон поднимает весьма важную и актуальную проблему современной литературы — проблему «аутентичности», подлинности человеческой личности, скрытой под грудой условностей, штампов, навязываемых ей обществом. Задача писателя заключается в том, чтобы снимать один за другим слои «лакировки», обнажая человека подлинного, «глубинного». Заметим, что эта тема стала одной из ведущих тем творчества французской писательницы Н. Саррот, таких ее романов, как «Портрет неизвестного», «Планетарий» или знакомый советскому читателю по русскому переводу роман «Золотые плоды».

Тем, кто писал о творчестве Сименона, еще не удалось достаточно полно проследить, каким образом, обходясь минимумом изобразительных средств, писатель в лучших своих произведениях сумел передать почти незаметные движения человеческой души, несколькими фразами очертить характер человека. Это — одна из сильных сторон мастерства романиста. Есть, однако, в проникновении в «общечеловеческие», глубоко скрытые пласты внутренней жизни человека и некоторая опасность. Слои «лакировки», которую наносит на человека общество, — это ведь и признаки данного, конкретного времени; по ним, подобно тому как по годовым кольцам определяют возраст деревьев, мы точно определяем временную принадлежность человека. «Голый», как его называет Сименон, человек, освобожденный от всего наносного, может оказаться как бы вне времени, а романы с его участием в отдельных случаях могут потерять временную конкретность. Страницы воспоминаний позволяют проследить, как художественные поиски Сименона движутся между двумя полюсами — изображением человека «вообще» в некой его «вечной» сущности и изображением людей в их конкретной сущности, социальной и исторической.

В краткой заметке, предваряющей роман «Розы в кредит», Э. Триоле говорит о драматическом разрыве между психологией современного человека и достижениями научного и технического прогресса. Люди живут в «нейлоновом веке» комфорта, в «обществе потребления», сохраняя привычки и инстинкты каменного века. С нетерпением призывая новые времена, общество, основанное на новых ценностях, Сименон, как и Э. Триоле, остро ощущает губительность этого противоречия для людей нашего времени. Человек изменяется слишком медленно, несмотря на все новейшие открытия и изобретения.

Тема «общества потребления», «общества изобилия» и его развращающего влияния на души людей была одной из ведущих тем французского романа с конца 50-х годов вплоть до 1968 года, принесшего с собой в литературу новые темы и проблемы. Вспомним такие, например, произведения, как «Прелестные картинки» С. де Бовуар, «Молодожены» Ж. Л. Кюртиса, «Вещи» Ж. Перека. В творчестве Сименона мы не найдем романа, в котором эта тема была бы определяющей, центральной, в ряде его произведений она проходит как бы на втором плане, но в своих воспоминаниях писатель обращается к ней непосредственно и неоднократно. Человека сегодня заставляют потреблять, покупать даже то, в чем он совершенно не нуждается. «Речь идет о том, чтобы продавать любой ценой, отбирать деньги у наивного покупателя». «Священное слово нашей эпохи —«продавать», продавать, но не покупать. Каждая страна становится крепостью. Стараются всеми способами, даже незаконными, распространять свою продукцию по всему миру. Это тем более безнравственно, что существуют страны, где сотни тысяч людей продолжают голодать, когда в Европе твердят об «обществе изобилия»».