Долгое время он находил следы лишь одной пары ног. Расположенные на длинном расстоянии друг от друга отпечатки голых, крупных ступней, вели от края водоема к северным холмам. Легкий ночной дождь замедлил его продвижение, но не остановил и не уничтожил следы полностью.

Прежде чем пойти дальше, Софи и похититель сделали передышку на скалистом выступе, и, начиная с этого места, отпечатков ног стало двое. Кейн не обнаружил признаков насилия, но это ничуть не умерило его тревогу. Если бы не те два года, что он прослужил в разведке у мятежников, то ни за что не смог бы сейчас идти по этим следам.

Всего несколько недель назад он считал Софи лишь сном и даже не подозревал о существовании Арианы. Теперь же ему казалось, что без них он станет ничего не стоящим, бесполезным человеком. Он уже потерял все… и не мог потерять еще и их.

Он глянул на безоблачное небо. Прошлой ночью дождь быстро пронесся дальше. Сейчас они с Софи могли бы хорошо продвинуться по пути к столице. Вместо этого он направлялся в дикие земли… прочь от дворца и своей дочери.

Вдали показались горы, голубые, серые и суровые. Даже с такого расстояния они выглядели бесконечно высокими. В таких краях мужчина мог скрываться годами, а женщина – исчезнуть навсегда.

Земля постепенно делалась более каменистой, и выискивать следы становилось все сложнее. Он едва не запаниковал, подумав, что может вообще их потерять. Если такое случиться, как он должен поступить? Продолжить поиски в горах или направиться в Арсиз, чтобы спасти дочь? Нет, Бог, несомненно, не заставит его выбирать.

Как раз когда он едва не оставил всякую надежду, Кейн увидел это: цветное пятно, не вписывающееся в окружающий пейзаж. Он побежал к нему и заулыбался, увидев лоскуток желтой ткани. В день похищения Софи носила желтую блузу, заправленную в коричневые брюки. Разорванная ткань могла бы обеспокоить его, если бы не была завязана аккуратным маленьким бантиком.

Он посмотрел вниз и в грязи, под ногами, увидел метку. Бороздку, возможно, сделанную каблуком ботинка.

Нацарапанная на земле стрелка указывала на север.

– Моя девочка, – тихо сказал Кейн, вскочил в седло и направился в подсказанном направлении.

– Пожалуйста, – уже не в первый раз взмолилась Софи – отпусти меня.

– Я еще не решил, как с тобой поступить.

От этих сухих слов вдоль по позвоночнику пронесся озноб.

– Тебе никак не нужно со мной поступать, только освободить, – сказала она.

Рин тянул Софи за шелковую веревку, которой снова связал ее запястья. Он простил ей неудавшуюся попытку усыпить его листом дерева тэнни, но все еще таил недовольство из-за того, что потом она дернула его за волосы и попыталась сбежать.

Глупый поступок.

Она никогда не выезжала за пределы Шэндли и горы Файн, а окружающий ее сейчас пейзаж сильно отличался от привычного. На севере их ждала внушительная цепь гор. На западе простирались плоские, безжизненные и, казалось, бесконечные равнины.

Она слышала о бесплодном сердце Каламбьяна, о жестких землях, столь недружелюбных к фермам и ранчеро, что ни одно поселение не продержалось здесь больше нескольких лет. А за последнюю сотню лет никто даже не пытался сделать сердце страны пригодным для жилья. Земля тут действительно была твердой. Суровой и неприветливой, но чего Софи совсем не ожидала – в то же время по-своему великолепной.

Она уставилась на спутанные волосы Рина. Какая магия освободит ее? Сердечное пожелание, традиционные чары… она не могла решить. Ей следовало чаще и более старательно учиться у Айседоры. Софи не знала заклинание, которое помогло бы ей в такой ситуации.

Если Жульетт не сумела остановить Гэлвина, то каковы шансы у Софи? Сестры никогда не изучали колдовство, способное защитить от насилия, поскольку не предполагали, что у них возникнет такая необходимость.

– Твой аромат все еще дразнит меня, словно ты – она. И время пришло.

– Время для чего? – резко спросила она.

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Так может, тебе стоило похитить кого-то другого!

На сей раз Рин проигнорировал ее замечание.

Слезы обожгли ей глаза. Когда Жульетт предупредила, что ехать одной небезопасно, она должна была высказаться конкретнее. Когда она предсказала, что поездка займет три недели, а не две, ей следовало присмотреться получше и узнать почему. Предостережение об огромном, упрямом энвинце весьма бы пригодилось.

Но Жульетт предупредила бы, если б увидела. Софи это знала. И все же…

– Ты слишком много плачешь, – бесстрастно заметил Рин, почувствовав ее состояние, даже не оглядываясь.

– Я не нуждаюсь в критике от… от… существа, которое меня похитило.

Рин обладал настоящим даром ее игнорировать.

– Твои чувства всегда лежат на поверхности. Они словно трепещут прямо на коже, вместо того, чтобы затаиться в глубине души, как им положено.

– Рассуждаешь как человек, который понятия не имеет, что такое чувства, – пробормотала Софи.

– Они тебя ослабляют, – продолжил он. – В твоих переживаниях есть сила, но ты теряешь ее с каплями воды, вытекающими из глаз. Тебе следует научиться удерживать ту силу и выплескивать ее более полезным способом. Я тебе помогу, – тихо добавил он.

– Я не хочу твоей помощи и не нуждаюсь в ней, – возразила Софи, гнев осушил глаза.

Рин не обратил не ее слова никакого внимания, и они продолжили неуклонно двигаться вперед. Неужели длинные ноги этого человека никогда не болят? И он не нуждается в пище, воде или отдыхе? Он двигался с небывалой легкостью, под бронзовой от загара кожей перекатывались мускулы, а ветер слегка ерошил длинные волосы.

Софи не понимала, почему Рин ее похитил, но это его обещание помочь ей использовать свои эмоции… похоже, он вовсе не собирался ее освобождать. А вдруг Кейн никогда их не найдет?

– Мне нужно ненадолго уединиться, – с наигранной скромностью сообщила она.

Он остановился, медленно повернулся и впился в нее взглядом:

– Опять?

– Я нервничаю, – защищаясь сказала она. – Сам виноват.

С тех пор, как они начали свой путь, она требовала уединения уже пять раз. Наверное, этот человек обладал зачатками цивилизованности, поскольку еще ни разу ей не отказал. Тем не менее, он заворчал.

Посмотрел на нее с подозрением, но, наконец, освободил и указал на маленький скалистый выступ.

– Не задерживайся.

Софи направилась в указанном направлении. Вдогонку ей донеслось предостережение:

– Если попытаешься сбежать, я сильно рассержусь!

Она даже помыслить не могла, чтобы сильно рассердить человека с комплекцией Рина. До сих пор он только раздражался и, возможно, бывал немного сбит с толку. Спрятавшись за камнями, Софи развязала блузу и оторвала от нее тонкую полоску, как делала уже пять раз за этот долгий день. Самым трудным был первый лоскуток. Она проткнула ткань острым камнем, потом потянула и оторвала узкий, длинный кусочек. С тех пор стало легче, поскольку подол рубашки превратился в лохмотья.

Земля становилась все более пустынной, поэтому поблизости не нашлось ни одной ветки, чтобы привязать к ней ткань. Софи сделала маленький бантик, положила его на небольшой камень и взмолилась, чтобы Кейн его заметил. Они с Рином, определенно, направлялись к ближайшей горе, и она каблуком ботинка нарисовала стрелку, указывающую в том направлении.

Софи улыбнулась, обогнула скалу и едва не врезалась в массивную обнаженную грудь Рина. Ее подбородок находился лишь немного выше его пупка.

– Я надеялась на уважительное отношение к моему уединению, – сказала она, как только ее сердце снова забилось почти нормально.

Рин издал звук, подозрительно похожий на рычание, и зашел за скалу.

– Стой! – воскликнула Софи.

Слишком поздно. Рин нашел желтый бантик и стрелку на земле.

В течение одного долгого момента он был абсолютно неподвижен и просто изучал бант с оставленной ею меткой.

– В который раз? – спокойно спросил он.