Женщине, наделенной властью, следует одеваться получше, думала Лиана, здороваясь с Джедрой. Даже при том, что ведьма была меньше пяти футов роста [5], невероятно древней и такой же неотесанной, как большинство виденных Лианой мужчин или женщин, все равно возникала мысль, что старуха могла надеть что-нибудь приличнее лохмотьев.

Ее одежда действительно выглядела не лучше неподдающегося определению тряпья: то ли это было платье, то ли блузка с юбкой или же какая-то накидка. В любом случае, оно было свободным, рванным и грязным.

Итак, к делу.

– Император неважно себя чувствует. Ему нужно что-нибудь для улучшения настроения.

Джедра приподняла одну бровь.

– Себастьен не принимает мои микстуры. Никогда. Он боится, что я могу забыть о своей преданности и отравлю его, или кто-то другой подмешает в напиток лишний ингредиент до того, как он его выпьет. Я совершенно уверена, что Себастьен не изменил своего мнения.

– Прекрасно, – рявкнула Лиана. – Это мне нужно поднять настроение.

Старая ведьма улыбнулась и покачала головой.

– Будь я глупой, не прожила бы так долго. Разумеется, я могу дать тебе эликсир, но если ты попытаешься убедить мальчика принять зелье, он узнает о твоей попытке его обмануть и очень рассердится.

– Император Себастьен не мальчик, – произнесла Лиана своим самым холодным тоном.

Ведьма не выглядела ни удивленной, ни обеспокоенной гневом Лианы.

– Для меня он всегда будет мальчиком, а ты девочкой.

Лиана не сказала старухе, что перестала чувствовать себя девочкой в пятнадцать лет.

– Просто дай мне что-нибудь.

С тех пор, как она поведала Себастьену о Мэддоксе, император то злился, то впадал в уныние, или же испытывал и то и другое одновременно. Еще когда он был слишком юн, чтобы править без советника, Мэддокс стал его правой рукой, и известие, что самый надежный союзник солгал ему… Себастьен воспринял это тяжелее, чем она ожидала. Он погружался в длительные периоды молчания, а когда его характер прорывался на волю, последствия оказывались сокрушительными и непредсказуемыми. Когда он вел себя подобным образом, Лиана не могла на него влиять. Нужно как-то успокоить его нервы, это все, в чем она нуждалась.

– Мне доставить его, или ты подождешь?

– Подожду, – ответила Лиана.

Джедра быстро собрала ингредиенты для микстуры, которую просила Лиана. Работая, она что-то бубнила, как если бы наслаждалась своим занятием. Она побросала в небольшую серебряную чашу капельку того, щепотку этого и размешала смесь деревянной ложкой. Потом мгновение изучала ее прежде, чем добавить еще одну порцию сухой травы со своей полки. Закончив, Джедра вылила прозрачную янтарную жидкость в маленькую бутылочку, закрыла ее и едва ли не подскочила к Лиане.

– Вот, возьми, – сказала ведьма, передавая пузырек.

Лиана забрала его, готовясь сбежать. Она бы попросила доставить микстуру ей на третий уровень, но чем меньше людей узнают о ее связи с Джедрой, тем лучше.

Когда Лиана отвернулась, Джедра добавила:

– Мальчик не примет лекарство из твоих рук. Он тебе не доверяет.

Лиана обернулась к старухе.

– Это не так.

Джедра покачала головой. Пряди седых волос дико разметались во все стороны.

– Так, но, может, однажды все изменится. Думаю, такое возможно… да.

Лиана подошла к ведьме поближе.

– Ты видишь что-нибудь из будущего?

– Пророчество не мой дар, – ведьма пожала плечами. – Я варю зелья и учу. Вот и все.

Испытывая отвращение, Лиана отвернулась и направилась к выходу. Закрывая дверь, она услышала, как старуха пробормотала:

– Но иногда я вижу очень реалистичные сны…

С приближением заката Рин ускорил шаг, неуклонно направляясь к небольшой горе, служившей вступлением к холмистому, казалось, простиравшемуся в бесконечность пейзажу. Вдали вырисовывались горы, намного более крутые и величественные, чем те, которые она называла горами дома. Эти скалы производили весьма пугающее впечатление.

Когда они повернули и начали взбираться по узкой тропе, Софи посмотрела наверх. За последние несколько часов земля перестала быть полностью пустынной. Тут и там появлялись корявые деревья и низкорослые кустарники, а вдали виднелись признаки зеленых лесов, отмечавших конец бесплодного сердца. Холм, на который так легко поднимался Рин, местами выказывал первые признаки растительности.

– Это твой дом?

– Нет. Поспеши.

– Я не приближаюсь к своей дочери. Фактически, ты уводишь меня от нужной дороги! И я устала, – запротестовала Софи. – Мои ноги изранены, плечи болят, и я хочу есть.

С тех пор как она обнаружила, что Гэлвин Фарел похитил Ариану, Софи впервые вспомнила о еде. Время от времени Кейн уговаривал ее поесть, однажды ночью даже заставил, когда она чувствовала себя особенно подавленной. Но до этого момента она не ощущала голода.

– Мы поедим после, – резко ответил Рин.

Софи замедлила шаг. После?

– Поторопись!

Рин дернул за веревку, и Софи пришлось побежать за ним, чтобы удержаться на ногах. Если она упадет, он просто потащит ее за собой? Вполне возможно, учитывая, как он торопится. Дикарь свернул на еще более узкую дорожку, ведущую вверх холма и очень похожую на ту, по которой Софи много раз возвращалась домой. Но это была не гора Файн, и здесь в конце долгого пути ее не ждали ни дом, ни сестры.

Они отправились не к вершине, а сошли с тропы на полпути. Рин, похоже, отлично знал, куда идет. Шагая быстро и уверенно, он нырял под ветви и разводил перед ней густую листву. Он явно торопился, и хотя больше не подгонял ее, она чувствовала нетерпение в каждом его движении.

Ничто не взволновало ее так сильно, как его уверенное обещание поесть после. Рин ошибочно принимал ее за свою пару, и Софи прекрасно понимала, что это значит.

Любая истинно свободная, раскованная женщина могла бы найти занятие любовью с энвинцем интересным и приемлемым. Рин не знал, где она живет, поэтому в будущем не мог доставить проблем. И по-своему он был весьма примитивно-привлекательным.

Но она не хотела, чтобы он к ней прикасался. Ее дочери грозила опасность, Рин не предоставил ей выбора… и еще был Кейн. Она не передумала насчет своих планов на жизнь, но сейчас Кейн принадлежал ей. А она ему. Софи знала, что долго это не продлиться, не могло продлиться, но пока неожиданно для самой себя она хранила ему верность.

Они наткнулись на широкий вход в пещеру, и Рин почти втолкнул ее внутрь.

– Нет, Рин, пожалуйста, – взмолилась она, когда он последовал за ней. Последний дневной луч почти погас, и в темноте пещеры все казалось черным. Софи заставила себя поднять взгляд и посмотреть в лицо Рину, и обнаружила, что его глаза пылают во тьме золотым светом.

Она ахнула.

– Не бойся, – велел он. Его голос, на красоту которого она не раз обращала внимание, звучал глубже. Более хрипло. Ритм дыхания изменился, став чаще и громче. – Я не сделаю тебе больно. – Это обещание сопровождалось звуком, подозрительно похожим на рычание. – Сядь.

Софи настолько изумило произошедшее, что она немедленно подчинилась приказу. Вжимаясь спиной в холодную каменную стену пещеры, она наблюдала, как к ней приближаются ярко горящие золотые глаза. Она могла видеть только их, и теперь они парили прямо перед ней.

Рин глубоко вдохнул и наклонился к ней. Он обнюхал Софи точно так же, как этим утром – втягивая воздух возле ее шеи, лица и вдоль руки. А потом сделал нечто совершенно неожиданное.

Он провел языком по ее горлу. Медленно. Праздно… и как-то еще, что она даже не могла охарактеризовать, настолько это было ей чуждо. Потом начал покусывать кожу, которую совсем недавно пробовал на язык. Он не причинил Софи боли, но, определенно напугал. Она задрожала, но не той приятной дрожью, которая накатывала на нее от поцелуев Кейна.

– Рин, пожалуйста… – Софи пыталась сохранять спокойствие, но в голосе отчетливо проступала паника. Он продолжал грызть ее шею, поэтому она принялась его отталкивать. Рука уперлась ему в грудь.