-Детеныш… - Окончательно растерянно пробормотала Лара, и Ольга не выдержала.

-Ты что, смеешься? – Спросила она, с трудом выговаривая слова. – Нет, правда? Смеешься надо мной?

Лара покачала головой. Она испугалась Ольгиного напора и даже отодвинулась немного.

-Да я кроме тебя думать ни о чем не могу! – Крикнула Ольга. Это звучало как обвинение, и было именно им. – С момента, как ты помахала мне рукой в этом блядском аэропорту, я хожу, что-то делаю, с кем-то разговариваю – а перед глазами ты одна! И что ты хочешь от меня? Спросить, как я провела время в Париже? Иди бабку мою об этом спрашивай!

Она изо всех сил стукнула кулаком по спинке переднего сиденья, ойкнула и отвернулась. А в следующее мгновение ее с ног до головы затопил пожар – это Лара, она просто подвинулась ближе, просунула руки между Ольгиными руками и боками, сцепила их в замок на животе, и замерла так.

Ольга дернулась, но вырваться было невозможно. И, сдавшись, она просто откинулась назад, прижалась спиной к Лариной груди и закрыла глаза.

-Только не говори ничего, - беззвучно просила она. – Просто молчи, и ничего не говори. Дай мне несколько минут посидеть вот так, без мыслей, без правильности произносимого – просто посидеть, чувствуя твои руки, и твой живот, и твое дыхание на моем затылке. Несколько минут. Пожалуйста.

И она получила свои минуты. Лара молча обнимала ее сзади, слегка поглаживала сцепленными в замок руками живот, и невесомо касалась губами волос. На несколько мгновений она вдруг замерла, и Ольга замерла тоже. Казалось, мир кругом остановился – перестал завывать ветер, перестали поскрипывать дверцы машины, исчезли все звуки и запахи. И само время как будто перестало отсчитывать секунды, стрелки на часах расплавились и встали.

В этом безвременьи даже Ольгино сердце стало биться едва заметно, тихо-тихо. То ли чтобы не мешать, не спугнуть это мгновение, то ли потому, что сердце первым стало чувствовать, но именно оно в конечном счете было ответственно за то, что произошло дальше.

-Ты чувствуешь то же, что и я? – Спросила Ольга еле слышно, но Лара услышала и поняла.

-Не знаю, - ее дыхание снова коснулось волос на затылке. – Но думаю, что да.

Ольга ласковым нажатием ладоней разомкнула замок ее рук и повернулась лицом. Погладила щеку едва заметным касанием. Коснулась пальцами подбородка.

Это было так ново и так необычно – смотреть на женское лицо на расстоянии вдоха, трогать его нежно-нежно, проводить кончиками пальцев по изгибу бровей, и чувствовать, как бьется в груди, разбухает, становится огромным проклятое сердце.

-Я думала, все дело в Париже, - сказала вдруг Ольга растерянно. – Я думала, вернусь в Москву – и все это пройдет и забудется. Думала, если увижу тебя тут, не парижскую, а обычную, то перестану все это чувствовать.

Она говорила словно обиженный ребенок, и в этот момент действительно чувствовала себя именно так.

-Но я увидела, и ничего не прошло. А стало только сильнее. И ты разговаривала с этими людьми, и со Светкой, а я хотела подойти и вырвать им всем волосы – все волосы, вместе с кожей. Понимаешь?

Лара кивнула. Она завороженно следила за движениями Ольгиных пальцев, которые все продолжали и продолжали оглаживать ее лицо.

-Так не должно быть, понимаешь? Я не должна была все это почувствовать снова! Я была уверена, что так больше никогда не случится, ни с кем. Почему? Почему я опять все это чувствую?

Ей хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось, чтобы Лара немедленно объяснила ей, почему все происходит именно так, и именно сейчас, и именно с ними. Но Лара молчала. Сидела перед Ольгой напряженная, подергивающаяся, и продолжала молчать.

-Ты же понимаешь, что это не сработает, правда? Я не выдержу еще одного такого романа, такого финала. Я просто не смогу. И ты… Господи, я даже не знаю, чувствуешь ли ты ко мне хотя бы часть того, что испытываю к тебе я?

Легкая улыбка тронула уголки Лариных губ. Она вдруг поймала Ольгину ладонь и положила к себе на грудь. Ольга вспыхнула. От ощущения этой груди под слоем вязаной ткани у нее онемели ноги – если бы она не сидела, то немедленно упала бы на землю.

-Послушай, как бьется, - попросила Лара. – Послушай, что оно отстукивает.

Это было глупо, и это было нелепо, и банально, но Ольга послушно закрыла глаза и прислушалась. Тук-тук. Тук-тук.

И ей показалось вдруг, что она понимает. Что за ритмичными ударами сердца, едва слышными от глубины, из которой они раздавались, и правда можно различить слова.

-Я-тоже, я-тоже, я-тоже.

Она убрала руку. Лара смотрела на нее, но в ее взгляде не было ни вопроса, ни приглашения. Она как будто отдавала Ольге право решать – принять или не принять. И Ольга решила.

-Я не могу, - сказала она, выдавливая из себя эти слова с такой болью, что слезы чуть не брызнули из глаз. – Я правда не могу.

Лара кивнула и улыбнулась – жалко и растерянно. Разблокировала двери и вылезла из машины.

Стоило двери открыться, как вернулись и звуки, и запахи. Оказывается, пока они были внутри, на улице пошел дождь. Ольга толкнула дверь со своей стороны и выскочила наружу. Лара стояла в трех шагах от нее, волосы ее уже намокли, и по лицу тоже стекала вода. Она смотрела вниз и даже не пыталась пошевелиться.

Ольга чувствовала, как по ее телу ударяют капли дождя, как намокает платье, как превращается в жидкий поток то, что когда-то было прической. Она подошла к Ларе и посмотрела на нее снизу вверх.

-Я не могу… Понимаешь? Не могу.

Вдохнула в себя запах Лариного свитера, смешанный с запахом дождя, и ушла в дом.

Глава 12. Хоть руки потревожь. 

Шли третьи сутки, а Ольга все никак не могла успокоиться.

Она придумала триста сорок две причины, почему это плохая идея. Она написала в блокноте сто сорок пять аргументов «против». Она скрупулёзно и досконально восстановила в памяти все, что происходило с ней пять лет назад.

Ничего не помогало. Перед глазами попеременно стояло то Ларино лицо – мокрое от дождя, бесконечно красивое, похожее на картины художников-реалистов, то экран мобильного телефона, на котором горела пятьсот семнадцать раз прочитанная последняя ее смс.

«Детеныш-детеныш…»

В конце концов, когда Ольга озверела от бессилия окончательно, еще и Светка приехала. С порога принялась объяснять, что Лара – чудесный человек, и что Ольга не должна упускать свой шанс, а если Ольга упустит – тут же найдутся другие, которые им непременно воспользуются.

Ольга вытолкала ее из квартиры и захлопнула дверь, сообщив напоследок, что если за пять лет никто не позарился – то, наверное, и за шестой можно не волноваться.

Ей было противно и тошно.

-Я не могу так рисковать, - громко сообщила она закрытой двери. – Не мо-гу! Из этого вообще может ничего не выйти, а может выйти такое, что даже подумать страшно. Мало того, что она совсем другая. Мало того, что я ее совсем не знаю. Мало того, что она пугает меня до остервенения. Я даже до сих пор понятия не имею, в каком городе она живет, черт бы ее побрал!

Стукнула кулаком об обвивку двери, выругалась и ушла на любимое окно.

Но стоило ей забраться на подоконник и закурить, как в дверь снова позвонили.

-Света, я же сказала – иди в задницу! – Заорала Ольга, спрыгивая на пол, в три скачка преодолевая расстояние до двери и с грохотом ее распахивая.

И опешила, споткнувшись на полуслове.

Лара. Высокая, прекрасная, очень серьезная Лара. Все в том же свитере и линялых джинсах. Паника охватила Ольгино сознание и заставила отступить. Она шевелила губами, но сказать ничего не получалось. И Лара снова – который раз – решила за нее.

-Идем, - велела она мрачно. – Запирай свою хату и пошли со мной.

Ольга как завороженная помотала головой. Сначала слева направо, потом справа налево. А в следующую секунду Лара за руку вытащила ее из квартиры на лестничную площадку, захлопнула дверь и потащила вниз по лестнице.