зипун надо платить да за войлок.

Подумали:

≪Давай, убежим≫.

Бежать неудобно воровски — могут поймать и

забрать снасть нашу. И порешили на том: сходить

к батюшке.

Выдумали, будто мы спорим: я с лучком и

с битком, а он с колодками, побежим. Он спорит,

что:

— Я тебя догоню.

А я:

— Не догнать.

Пришли к попу и говорим:

— Батюшка, мы выдумали водки напиться.

— Как, — говорит, — водки напиться? Чего у

вас выходит, какое дело?

— А вот он говорит: с лучком я тебя поймаю,

с котомкой бежит. А я — что не поймать

меня. Ударили по рукам и пошли за ворота,

у меня котомка за плечами, а у него лучок на

плече.

Поп в окошко глядит:

— Маленький, не поддавайсь! не поддавайсь!

А поп-то любитель до водки-то сам был.

Думал, что и ему попадет.

Вот я и побежал.

— Маленький, убирайсь скорее!

А у нас уговор был:

— Как станешь набегать меня, ты (задний-то)

и приупади, я и отбегу вперед.

Так и убежали из виду вон, от попа.

Там неизвестно, у попа чего и было после.

ОТЕЦ ПАХОМ

В одном приходе не было попа. Собрались

миряне попа выбирать. Выбирают из мужиков,

а тут пришел мужичок Пахом. Все миряне:

— Ну, Пахом, быть тебе попом.

— Ну, что ж, быть так быть.

Ну вот его и выбрали этого Пахома, он и

говорит:

— Ну, миряне, слушайте, православные. Сегодня

суббота, а завтра воскресение. Приходите

к службе.

— Слушаем, батюшка.

Вот и отправились к обедне миряне. Пришли

в церковь. Народу нашло много — надо послушать,

как новый поп будет обедню служить.

Ну, вот и поп пришел в церковь. Вошел в алтарь,

надел ризу. Вот и вышел из царских ворот

и говорит:

— Слушайте, миряне. За что поп, за то и

приход.

Миряне отвечают:

— Слушаем, батюшка.

Вот сторож подает ему кадило, углей много,

так кадило и горит. Взял поп кадило и начал

махать. Махал, махал. У него уголье каленое

выскочило из кадила, да прямо в голенище.

Пошел поп стучать ногами. Он топчет, и

миряне все топчут ногами. Уголь дальше

забирается. Ничего ему не сделать. Хлоп наземь,

ноги кверху и лягает ногами, и все миряне

хлопнулись на землю, и все залягались.

Один мужичок вышел из церкви, а другой

идет в церковь. Ну, и спрашивает его.

— Али уже отошла служба?

— Нет, не отошла. Топанье-то отошло, а

теперь — ляганье.

ПОП ПАХОМ

Один приход без священника все жил. Крестьяне

и выбрали мужичка искать попа. Ну, пошел

мужичок, и попался ему навстречу старичок.

— Как тебя зовут, старичок?

— Меня зовут Пахом.

— Так будь у нас попом!

Ну, он и согласился. Дом ему выстроили. Ну,

он из дому, конечно, выписал жену и детей.

Дети у него работой занимались, хозяйством.

У церкви земли покосной было много. Они

заживали да денежки наживали. Пахом нажил

капитал большой. Надо обедню служить. Народа

собралось много — слушать нового попа. Он обедню

так служил: взял большую книгу, кверху поднял:

— Знаете ли, миряне, эту книгу?

— Не знаем, — отвечают ему.

— Не знаете, так и нечего сказывать!

Второй раз и говорят:

— Ну, ребята, как поп сделает, скажем, что

знаем.

Опять взял поп большую книгу, кверху поднял.

— Знаете ли, миряне, эту книгу?

— Знаем!

— Ну, а знаете, так нечего и сказывать!

Недовольны миряне попом, что худо служит.

Стали роптать прихожане. Третью обедню стал

служить. Много пришло прихожан— обедню

слушать. Третью обедню начал Пахом служить

с решетом. Поднял решето кверху и начал распевать:

— Тут дыра и тут дыра, тут дыра и тут

дыра, тут дыра и тут дыра.

Потом и говорит:

— Ну, дьячок, запирай двери на крючок,

будем всю неделю служить.

Прихожане испугались, все из церкви разбежались:

испугались, что долго. Прихожане уговорились,

что надо прошение подать архиерею,

что поп худо служит. Архиерей отписал, что на

такое-то время приеду на ревизию. Архиерей приехал

с певчими и с протодиаконами. Собралось

прихожан много. Архиерей заставил обедню

служить отца Пахома. Архиерей пошел вместе

слушать с певчими, с протодиаконом. И мужики

пошли слушать, как при архиерее будет служить.

Начал обедню служить:

— Преосвященнейший владыко! Возглас первый:

служу при сей церкви двенадцать лет и составил

капитал двенадцать тысяч. Вам жертвую

шесть тысяч и протодиакону пятьсот рублей,

певчим триста рублей. Поехал мужик на мельницу,

навалиша большой воз, и смутишася кони

его, и бысть глас с небесе: пррру!

Певчие и подхватили:

— Слава тебе, господи, слава тебе!

Архиерей вышел и говорит:

— Миряне, поп-то ничего служит!

— Это при вас хорошо, а без вас плохо.

— Нет, пусть служит. Нельзя хаять.

БЕЗГРАМОТНАЯ ДЕРЕВНЯ

Деревня была безграмотна: поп безграмотный,

дьякон безграмотный, да и дьячок безграмотный.

А церковь была, приход, — служили

(так!).

Прознал архиерей; Поехал любопытствовать.

Приехал к попу на квартиру, поп и побежал

к дьякону.

— Вот беда! — архиерей приехал. Как мы служить

станем?

А дьякон сказал:

— А как-нибудь, сделаем как-нибудь.

Поп сказал:

— Ты то пой, что я буду.

Дьячок сказал:

— Мне уж надо свое петь на клиросе, не

с вами.

Поп сказал:

— Что знаешь, то и валяй.

Затем обедню зазвонили, пои и пошел к обедне,

архиерею и говорит.

— Владыка, благослови!

— Бог тебя благословит. Поди, служи.

Поп пришел в церковь, надел ризу, затем

архиерей идет.

Архиерей пришел, в алтарь встал.

— Ну, начинай, служи.

Поп и запел, голос громкий:

О-о-о! Из за острова Кельястрова

Выбегала лодочка осиновая,

Нос-корма раскрашенная.

На середке гребцы-молодцы.

Тура-мара и пара.

Дьякон тоже запел:

О-о-о! Из-за острова Кельястрова

Выбегала лодочка осиновая (и пр. до конца).

А дьячок на клиросе:

Вдоль по травке, да вдоль по муравке.

По лазуревым цветочкам.

Архиерей вышел, да рукой махнул:

— Служите, как служили.

Да и уехал прочь.