Глава двадцать пятая

— Ты помог мне хотя бы советом, как с этой Тихониной разобраться.

— Не суйся к ней, — неожиданно резко ответил Шиманов. — Это дама, бля, козырная, не твоей колоды, понял?

— Моей, — не согласился Олег. — Я должен найти бойца или хотя бы узнать о нем все. Как документы Сокольцова попали в чужие руки? Тихонина садилась в машину на место пассажирки, а за рулем был тот, кто имеет сейчас эти документы и знает меня в лицо. Так что на Тихонину я все равно выйду, что бы ты мне ни говорил.

Друзья прогуливались по берегу пруда, на льду которого сидели мормышники и гоняли шайбу мальчишки. Рыбаки на хоккеистов не шумели, поскольку клева все равно не было, а водку можно было пить и под крики азартной пацанвы.

— Олежка, — уже более миролюбиво заговорил Шиманов, — я не знаю, как тебе все это объяснить… Тут большая игра, Олежка. Узнать, что случилось с сержантом, тоже, конечно, важно, не спорю, но…

— Что значит «тоже»? Хотел бы я тебя послушать, будь ты на месте матери моего сержанта.

— Я с оперативниками поговорю, они сделают, что смогут. Но только не суйся, бля, к Анастасии, прошу тебя. Сам ты ничего не добьешься, а вот делу навредишь.

— Понимаю, потому и жду от тебя помощи.

— Я же сказал: поговорю со своими. Кстати, кое-что уже прояснилось. Крашенинников в тот день, когда вы с Сокольцовой приехали деньги неизвестно кому вручать, действительно был в Зеленограде. Вряд ли находился в «Москвиче» и Пилявин: не те у него взаимоотношения с Тихониной, чтоб вместе какие-то дела делать.

— Остается третий, Володарский?

Шиманов пожал плечами:

— Начну с того, что Володарский никогда в Чечне не был, следовательно, в плену у горцев не сидел и его пути с Сокольцовым там не пересекались. А это значит, в деле замешано, как минимум, еще одно лицо. Лицо это может быть злым чеченом, или сослуживцем сержанта, или тем, кому, может быть, даже случайно, попали документы твоего бойца.

— Чеченца можно исключить, — сказал Олег. — Чеченец не узнал бы меня, вышел бы из машины и взял деньги.

— Не скромничай, Олег. Ты на Кавказе воевал долго, там даже листовки с твоей физиономией выпускали, обещали немалую сумму за твою голову. Это во-первых. А во-вторых, кавказец, бля, мог сидеть в «Москвиче» с тем же Володарским, а Володарский тебя хорошо запомнил, поскольку ты начистил ему рожу. Парень этот злопамятный и нервный, как все великие спортсмены. Он ведь и на международных соревнованиях по стендовой стрельбе выступал, даже награждался там как-то. Списали его как раз из-за дурного характера.

— Ладно, — согласился Макаров. — В машине, значит, мог сидеть чеченец. Мог — сослуживец…

— Не обязательно сослуживец. Скажем так — сокамерник. Тот, кто действительно встретился с Сокольцовым в плену и был освобожден или бежал. Узнать он тебя, конечно, не мог, если бы рядом с ним не был Володарский. По той же причине я не исключаю, что вместе с бывшим спортсменом глазел на тебя через лобовое стекло «Москвича» мародер, вытащивший документы убитого сержанта, когда того засыпали с другими бойцами в какой-нибудь траншее. Вот сколько у нас вариантов.

— Останется один, если припереть к стенке Тихонину. Она-то видела, кто находился в машине!

Кто-то из бомбардиров так стукнул по шайбе, что та вылетела со льда на берег и упала под ноги Шиманову. Омоновец молниеносно вдавил ее в снег, тут же носком ботинка засыпал сверху и пошел дальше как ни в чем не бывало. Растерявшиеся хоккеисты недоуменно вращали головами, не поняв, куда делась их шайба.

— Ты чего это? — спросил Макаров.

— А ничего, бля. Следственный эксперимент. Кто докажет, что я эту шайбу брал? А я могу сказать, где она, а могу и не сказать. Ты — мой друг, человек заинтересованный и меня не сдашь, правильно?

Мальчишки, ковыряясь в снегу, отходили все дальше от цели. Шиманов нагнулся, достал шайбу и бросил ее на лед.

— Спасибо, дядя!

— Видишь, меня еще и поблагодарили, вместо того, чтоб обматерить. Так вот, Олежка, Анастасия Тихонина шайбу тебе не кинет. Она может сказать, что вела машину сама, а ее манера садиться за руль со стороны сиденья пассажира никого, бля, не касается. Она может еще сказать, что в тот день вообще не выходила из дома. И еще она может обвинить тебя в преднамеренной клевете, если ты начнешь ей толковать о каком-то там мужчине, сидевшем в салоне «Москвича». В конце концов, и скорее всего, эта женщина просто откажется отвечать на твои вопросы. Ты не подумал о таком варианте?

Некоторое время шли молча, потом заговорил Олег:

— Ерунда какая-то получается. Случайная встреча на ночной трассе — и посмотри, какой снежный ком из нее накатался.

— Никаких случайностей — все закономерно, Олежка. История ведь началась немного не с того, о чем ты говоришь. Ты решил набить морды подлецам. А подлецы никогда и никому этого не прощают, иначе бы они не были подлецами. Отсиделся бы тогда в салоне — и все бы утряслось.

— Не все. Базаров бы машину потерял.

— Ну, мы сейчас не о нем, а о тебе говорим. О твоих проблемах.

— А ты бы что, остался на моем месте в салоне сидеть?

— Я, Олежка, на своем месте, как уже говорил тебе, совершил нечто подобное. Вышвырнул из вертолета багаж высокого начальства. Хотя это к делу не относится. Вернемся к твоему Сокольцову. Скажи, он не мог просто драпануть с поля боя?

— Ну вот, — нахмурился Макаров. — Вы с моим генералом одинаково мыслите. Тот тоже такое предположение высказал.

— Я рад, что мыслю на генеральском уровне. Впрочем, как представлю, что ты ему ответил, так сразу хочется стать рядовым. Но со мной говори, пожалуйста, без эмоций. Ты ведь этого бойца совсем не знал?

Макаров нехотя согласился:

— Так получается. Он только прибыл к нам из школы сержантов. Его и комбат-то, можно сказать, лишь мельком видел.

— Значит, теоретически допускается, что Сокольцов, растерявшись в первом для него бою, дезертировал, так?

— Комбат утверждает, что сержант скорее всего был убит…

— И его перетащили к себе «чичики»?

— А почему бы и нет?

— Маловероятно. Ну сам подумай: зачем чеченцам мертвый боец? Чеченцы отдали бы его труп в обмен на своего. Тем более что, ты рассказывал, наутро после боя такой обмен как раз и происходил.

— А если сержанта ранило, контузило, его захватили в плен…

— У чеченцев большая охота была возиться с нашими ранеными бойцами? Рабы для сельхозработ им нужны сильные и здоровые. Слабых они или меняли, или продавали нам же. А о Сокольцове никому ничего не сообщили. Где логика?

— Есть еще одна версия. Сокольцова накрыло «Градом», а это такой снаряд, что может от человека и косточки не оставить.

— Косточек, значит, не осталось, а документы сохранились, да? Интересная у тебя версия.

— У тебя не лучше, — пробурчал Макаров. — Если сержант перебежал к «чичикам», то, что же, он теперь у родной матери деньги вымогает?

— Это запросто может быть, — спокойно произнес Шиманов. — Как и то, что пятьдесят миллионов рублей захотели получить его новые хозяева. Кто-то из них приехал в Москву, позвонил матери, выдав себя за сослуживца сына…

— Но тогда при чем тут Тихонина? Зачем чеченцам вообще нужен был посредник? Толик, на эти же вопросы только Анастасия и сможет ответить!

Шиманов остановился, внимательно взглянул на Макарова:

— Все верно, но, Бога ради, не приближайся к ней даже на выстрел, Олежка! Если бы дело только в Сокольцове было… Ты лучше еще раз со своими офицерами потолкуй…