И лишь после этого он перевёл дух.

По городу ползли слухи. Один нелепее другого. Говорили, будто бы в центральном универмаге, в разгар рабочего дня, какие-то люди перекрыли все входы и выходы и стали проверять у граждан документы.

- Почему не на рабочем месте? - задавался один и тот же вопрос.

- Так ить... - разводили покупатели руками, не находя нужных слов.

Паспортные данные прогульщиков заносились в толстую тетрадь, а потом их отпускали. Временно, надо понимать. Перепуганные токари-фрезеровщики и сотрудники НИИ, кассиры и мелкие чиновники, выпускники высших партийных курсов и кураторы овощехранилищ, мастера спорта и кавалеры разнообразных орденов мчались по месту службы, чтобы до вечера перевыполнить недовыполненную дневную норму.

Особого внимания удостоились лица, выходящие из магазинов через служебные двери. Их заставляли показывать содержимое увесистых сумок и краснеть от стыда. Некоторые, не справившиеся с нервами, пытались дать дёру. И попадались в умело расставленные сети.

На рынке, якобы, вообще творилось что-то ужасное. На главном складе шла ревизия. Санэпидемстанция в полном составе прильнула к микроскопам, изучая тонкие апельсиновые срезы. У побледневших гостей с юга требовали прописку и документы, подтверждающие крестьянское происхождение. Некоторых обыскивали, ставя в неудобное положение. Отступные брать категорически отказывались.

Говорили также, будто бы во всех без исключения кинотеатрах отменили утренние сеансы мультфильмов, а на дверях краеведческого музея повесили амбарный замок и надпись: «учёт».

Да что там кинотеатры! В очереди за молоком одна глупая баба рассказала анекдот на сомнительную тему, так к ней тут же подскочили двое амбалов, заломили руки и увели. Куда, не сказали. И сумка её осталась. С пустой трёхлитровой банкой. Заведующий спрятал её у себя в кабинете. На всякий случай.

Аркаша однозначно одобрил новую политику.

- Правильно! - сказал он. - Нужна твёрдая рука. Разбаловались. Расслабились. Потеряли бдительность.

Но и это ещё не всё. Самые невероятные сплетни распускались об общественном транспорте, будто бы он стал ходить по расписанию и в таком количестве, что в салоне оставались сидячие места. Железный клялся на кульмане, что утром за пятнадцать минут смотался на вокзал и обратно, и при этом никаким бабкам места не уступал.

- Всё это гонево, - не поверил ББМ и поехал на «балку»*, где собирался по-быстрому сбыть финские полусапожки, привезённые по заказу из Питера.

* «Балка» - конспиративное от «барахолки».

Через час он вернулся. Без сапог, без денег, но зато с квитанцией, в которой сообщалось, что товар такой-то изъят у гражданина такого-то в количестве стольких-то штук. Квитанция заканчивалась голубой печатью, росписью и номером протокола. На вопрос, что ему делать дальше, неизвестные экспроприаторы приказали ждать и ни о чём не волноваться.

После свидетельства самого ББМ ни у кого больше сомнений не осталось в том, что новая метла взялась за дело серьёзно. Но они и представить не могли, какие мощные шестерни на самом деле пришли в движение. Потому что лицезрели, выражаясь фигурально, только верхнюю плоть айсберга.

Пока переодетые в людей комитетчики отлавливали по магазинам нерадивых, в аппарате ЦК спешно перелистывались личные дела секретарей обкомов, министров и даже руководителей некоторых республик. Со дна архива поднимались мутные истории, не дошедшие до журнала «Крокодил», готовились списки неблагонадёжных, точились воображаемые топоры. Генералы один за другим строчили рапорты с просьбой перевода в Афганистан, а министр внутренних дел Щёлоков перешёл с «Наполеона» на валерьянку.

Юрий Владимирович наблюдал за ними с безопасного расстояния и не спешил пока подписывать приговоры, заставляя подчинённых страдать и мучиться.

- Чует моё сердце, - признался Шнырь. - Не долго нам на воле гулять осталось. Поведут нас под белы рученьки.

- Разве есть за что? - удивился Серега.

- Так-то, конечно, не за что, - согласился Атилла. - Однако, история полна случаев, когда невинным доставалось в первую очередь.

В 226-ую просунулась из коридора голова.

- Жилкин у вас? - спросила она.

- Нет. Домой уехал.

- Там на вахте его спрашивают.

- Кто?

- А я знаю? Мужики какие-то. Что им сказать?

- Сам схожу, - притормозил гонца Серега и нацепил тапочки.

Что-то подсказывало ему, что так будет правильнее. И он не ошибся.

У подоконника возле входной двери стояли два крупных кавказца в бараньих тулупах и курили, переговариваясь на своём.

- Это вы Жилкина искали? - обратился к ним Серега.

- Да, нам нужен командир.

- Какой командир?

- Отряда.

- Какого отряда?

- Стволы вы заказывали?

Сереге захотелось зажать ему рот рукой. Ну, что за детский сад! Никакой конспирации. Впрочем, ему самому тоже следовало быть осторожным.

- А вы кто? - спросил он.

- От Мориса.

- Понятно, - сказал Серега, не понимая, что ему делать теперь. - Поднимитесь? - Он махнул головой в сторону проходной.

- Зачем?

- Покажете, что принесли.

Кавказцы беззлобно рассмеялись.

- Нет, дорогой. Ты просто запиши. Или запомни. Сегодня, в пятнадцать ноль-ноль на десятом километре (они назвали шоссе). Пусть от вас придут двое. Не больше. Сумку пусть возьмут.

- И всё?

- Нет, ещё деньги не забудьте.

- А почему в лесу?

- Так нужно, дорогой.

На фоне последних событий в стране весть о прибытии оружейного заказа прозвучала залпом «Авроры». С той лишь разницей, что студентам вместо взятия Зимнего хотелось куда-нибудь спрятаться и переждать штурм. Удерживала их от подобного шага инерция, благодаря которой они продолжали механически следовать выработанному, но, увы, ошибочному плану.

Кому идти в лес на встречу с поставщиком, решилось почти единогласно. Лучших кандидатур, чем ББМ и Железный, общага не знала. Шнырь торжественно вручил им штуку рублей и подробные инструкции.

- Вы это, - сообщил он. - Когда будете возвращаться, посмотрите на форточку. Если сетка висит, значит, всё в порядке. Если её нет, то нас взяли.

- Знак провала? - загорелся ББМ, с уважением глядя на товарища.

- Именно.

- Как взяли? - опешил Иван, которого срочно вызвали в общагу для руководства предстоящей операцией.

- Это я так, на всякий случай, - успокоил его Шнырь.

Но Иван продолжал нервничать.

- Кто её оттуда снимет, если нас возьмут? - уточнил он.

Ему с детства не давала покоя одна загадка: как коллега Штирлица в Берне умудрился поставить на окно цветок, пока его вязали гестаповцы.

- Ребус, - разделил его опасения Атилла. - Может, сделаем рокировку?

- А?

- Знак провала — наличие сетки, а не отсутствие.

- Чем это лучше? - продолжил гнуть своё Иван.

- Можно будет попросить следователя: разрешите пельмени за окно повесить?

- Как-то странно. Тебя арестовывают, а ты о пельменях печёшься.

- Хорошо, - легко сдался Атилла. - Оставим первый вариант. Он тебе: ваши документы! А ты: не желаете тарелочку пельменей? И шасть к окну!

Тут всем стало понятно, что здоровяк придуривается, высмеивая их необоснованные страхи.

До условного места ББМ и Железный добрались на рейсовом автобусе, который высадил их прямо возле указателя: «село такое-то, 12 км». Ярко-оранжевый «москвич» гигантским апельсином возвышался на обочине. В нём сидели двое в бараньих тулупах.

ББМ постучал пальцами по стеклу, и оно опустилось на пару сантиметров, пахнув изнутри теплым сигаретным дымом.

- Мы от Жилкина, - сказал ББМ и покачал в воздухе сумкой, будто она служила удостоверением личности.