С одной стороны, принцип природосообразности уязвляет гордость человека и воспитателя, но, с другой стороны, он возвышает его. Он уязвляет гордого, который дерзнул возомнить, что это всецело в его власти воспитать из ребенка доброго или злого человека; который воображает, что он вкладывает в ребенка добрые побуждения и влечения.

Как неправильно было такое воззрение прежних веков, как мы радуемся, что более здравый взгляд на природу дал нам другое, возвышающее нас сознание, что человек повсюду вооружен чистыми побуждениями, а также всем, что нужно для деятельной и здоровой жизни; что у него ни в чем хорошем нет недостатка, что он везде находится в объятиях своей матери-природы. Некогда смотрели на природу как на враждебную силу, которая, являясь губительным началом, подвергает опасности жизнь человека, и он должен прилагать все силы своего ума, чтобы отвратить эти враждебные намерения. Человек боролся с природой, тогда как он должен был бы ей слепо повиноваться; он полагался на свой разум в вещах, которые совершенно не подчиняются его господству, и не доверял природе, вместо того чтобы полностью полагаться на нее с детским и благодарным доверием. Воспитанник знакомился с природой только по ее опасным и грозным проявлениям. Из минералов его знакомили только с ядами, из растений только с ядовитыми, из явлений природы только с такими, которые могут быть губительными для человека, как, например, вулканические извержения, смерчи и ураганы, бури и грозы. Но теперь мы с большим доверием относимся к доброжелательности природы. Человек понял, что он становится тем более несчастным, чем больше уклоняется от путей природы; понял, что он в той же мере становится рабом своих влечений и страстей, а также зависимым от внешних обстоятельств, чем меньше повинуется правдивому голосу природы. Человек признал за высшую мудрость — не отклоняться от путей природы, а где уже произошло такое несчастное отклонение — снова вернуться к ней и подчиниться ее велениям. В борьбе с ее могуществом человек готовит себе лишь жалкое существование. На короткий момент ему могут доставить удовольствие допущенные им уклонения от природы, но тем сильнее будет он позднее в этом раскаиваться, так как природа в силу заложенных в нее вечных законов, которым подчинено все смертное, не позволяет над собой насмехаться. Без сожаления мстит она, в конце концов, за всякое отклонение и всякое неповиновение. Когда она исчерпает все свои силы, чтобы вернуть человека от искусственности к ее естественной и возвышенной простоте, тогда, наконец, она предаст его, отщепенца, злым силам, которые превращают его, падшего, в устрашающий пример для всего света.

Высочайшая жизненная мудрость состоит в том, чтобы человек вверил себя природе, прошел бы жизнь, опираясь на нее, предоставил бы ей руководить собой. Принцип природосообразности является высшим основным принципом всей жизненной мудрости, высшим принципом всего воспитания.

Если мы искренне и глубоко проникнуты истиной всего вышесказанного, то с такой же радостью, какую мы испытываем, когда поймем, что недоверие, которое мы питали против какого-либо человека, оказалось необоснованным, с тем же возвышенным чувством, с каким мы тогда возвращаемся к высокому чувству доверия, с такой же радостью учимся мы познавать природу как нашу первую, неразлучную, неизменно верную нам подругу. Если наше сердце преисполнено такой здоровой укрепляющей человека радостью, то тогда встают перед ним во всей их глубокой значимости вопросы: «А что является природосообразным?», «Где я найду природосообразное?», «Как я его узнаю?», «Какие люди стоят еще на уровне природы?», «Должен ли я искать их в девственных лесах Америки или среди добродушных обитателей островов Южного океана?», «Или в цивилизованной Европе?», «Где предстанет перед моим взором чудесная картина природосообразно воспитанного, природосообразно живущего человека, природосообразно живущего народа?», «Где эти счастливцы, которых судьба вела так любовно, что они не сошли с путей, указанных природой?».

Вот вопросы, которые встают во всем своем значении перед тем, кто признал принцип природосообразности в качестве высшего основного принципа в жизни и в воспитании. Вот вопросы, которые занимали мысли великих людей в различные эпохи; вопросы, которые решались самым различным образом и которые и до сегодняшнего дня пытаются решить различнейшим образом. Вопросы, достойнейшие размышления благороднейших людей, ибо они поучают и дают нам жизненную мудрость, педагогическую мудрость. Без основательного и верного ответа на эти вопросы мы можем впасть и в жизни и в воспитании в опаснейшие заблуждения; без их решения мы будем придерживаться устарелых заблуждений, приносить жертвы ложным богам. Что такое природосообразность?

Если ты думаешь, что я хочу тебе это сейчас сказать, что я могу полностью на это ответить, то ты ошибешься, как ты ошибся бы, если бы поверил, что я первый признал принцип природосообразности высшим основным принципом всей жизни и всего воспитания. Я хотел только содействовать тому, чтобы такая важная мысль не была забыта, но снова провозглашена и признана во всей своей всеобъемлющей значимости. В нашей педагогике ведь почти не встречается и следа ее. Почему это? Если ты признал часто, но не слишком часто называемый принцип природосообразности во всей его непреложной истинности, тогда ты поставишь перед собой важную задачу, еще далеко не полностью разрешенную, задачу познать природу человека, природу ребенка, ход развития человеческой природы. Если ты хочешь узнать, что вообще является природосообразным, тогда ты должен исследовать природу; если ты хочешь узнать, что, в частности, сообразно с человеческой природой, тогда ты должен исследовать природу человека, природу ребенка и ход развития детской природы вплоть до сформировавшейся природы взрослого человека. Этого хотел Руссо, это сделал Руссо, столь поносимый в наше время Жан-Жак Руссо, написавший бессмертного «Эмиля». Этого хотел также и Песталоцци. Это сделал также и Песталоцци!

Будем же верны принципу природосообразности в жизни, в воспитании. Последуем за такими важными примерами в исследовании человеческой природы и законов ее развития! Вернемся к природной простоте и удержим нашу молодежь на пути природы! Останемся верны природе! Доверимся матери-природе и ее великим законам!

Этот вопрос на рубеже тысячелетий вдруг оказался главным перекрестком педагогических идей и споров. От его решения зависит, какой будет школа. Но наряду с таким — глобальным — ракурсом, этот вопрос столь же актуален и на уровне локальных педагогических проблем. Например, в рамках практики обучения иностранным языкам. Я хочу сказать, что и учитель иностранного языка, увы, не сможет отмахнуться от сложного теоретического вопроса. Его придется решать каждому, и от множества этих решений зависят судьбы, здоровье российских детей.

Хотя эта книга предлагает инструментально-технологическое решение одной из частных педагогических проблем, но ставит именно этот — общепедагогический — вопрос. Выясняя, «что такое хорошо, и что такое плохо» в обучении иностранному языку, с одной стороны, вникая в смысл природосообразного подхода к обучению, с другой, мы неизбежно сталкиваемся с выбором между природосообразностью и педагогическим насилием. Каждый «педагогический чих» либо благодатен для дитяти, либо вреден. Для меня не столь важно, найдете ли вы здесь, уважаемые коллеги, «методическую инструкцию», которую можно немедленно притащить на урок. Но я посчитал бы большой неудачей, если, читая эту книжку, вы не задумаетесь о том, что гиппократовское «не навреди» было бы весьма кстати и в школьном обиходе. Врач преследует болезнь, учитель же ее создает, когда работает с ребенком вопреки его природному устройству.

Предложенная ниже аргументация новой (или забытой) модели обучения вытекает из известных аксиом психогенеза и речевого развития в частности. Я сознательно избегаю каких-либо новаций и опираюсь при обосновании своего подхода на базовые психологические знания и здравый смысл. Но так сложилось исторически, что и здравый смысл, и элементарные закономерности развития человека оказались за пределами методических раскладов. Поэтому я невольно вступаю в противоречие со всей сложившейся в нашей стране традицией обучения иностранным языкам. И в самом деле, утверждение, что существующая методика лишена научных оснований, это сильное утверждение. Но попытаемся шаг за шагом разобраться с этим.