Конечно, даже если доля историков-профессионалов в советской «исторической науке» и была близка всего к нескольким процентам, этим немногим профессионалам было трудно чувствовать себя в своих академических нишах по крайней мере «академически свободными». Им приходилось, даже рассматривая историю Древнего Востока, Древнего Египта или греко-римской античности, всё время быть начеку, не забывать сказанного об этих периодах классиками марксизма-ленинизма, всё время работать с оглядкой на очередные партийные установки, маскировать свои исследования под критику буржуазной «исторической науки». Трудно было бы ожидать в таких условиях от советских историков попыток революционно-нового подхода, оппозиции канонизированной традиции или хотя бы концентрации внимания на серьёзных проблемах в изучении прошлого.

Более того, даже замечать революционные изменения в подходе к рассмотрению прошлого было настолько опасно, что о той же школе «Анналов» или историко-культурной антропологии практически никто в СССР не писал, а в результате этого практически никто и не знал. Поэтому книга Добролюбского и др. и не могла появиться до распада СССР, и появилась лишь через десятилетие после оного.

Ничего не знали советские историки и о существовании на Западе критических школ, сомневающихся в верности хронологии, номенклатуры исторических деятелей, древних государств и традиционной периодизации истории. Не знают они об этом и сейчас. Только за последние несколько лет, благодаря выступлениям немецких исторических аналитиков на конференциях в Москве и публикациям их статей и книг, первые сведения об исторической аналитике стали доступны российскому читателю.

Не могла встретить в советской «исторической науке» положительного отношения и новаторская теория А.Т. Фоменко, произведшая величайшую хронологическую революцию в наших представлениях о прошлом, показавшая, что большая часть представлений историков о прошлом человечества неверны. В заключении к своей книге Добролюбский и др. пишут:

«Мы стремились показать, какой необычайно широкий диапазон новых историко-познавательных возможностей может предложить историко-культурная антропология – как зрелым специалистам, так, особенно, молодым людям».

Ничуть не сомневаясь в справедливости этого замечания, так и хочется повторить эти слова в приложении к исторической аналитике. Как я уже неоднократно писал, именно новый подход к хронологии, к номенклатуре исторических событий и действующих лиц, может превратить современную филологическую паранауку историю в науку прошловедения. На несколько ином языке и с гораздо менее критической позиции, чем моя, авторы пишут в заключении к своей книге следующее:

«В условиях, когда у нас собственно теоретические историографические исследования только начинаются, только-только набирают силу после длительного застоя, когда теоретическая работа нова и непривычна для большинства историков, так легко сбиться в рассуждениях на «холостой ход». Ведь историки уже как бы давно начали отличать теоретические и методологические разработки от прикладных, но ещё с большим трудом отделяют методологию истории от исторического пустословия».

Именно с этим историческим пустословием и борется историческая аналитика, понимая под пустословием не просто переливание из пустого в порожнее, но и включение в мировую историю гигантских пустых (из-за полного отсутствия достоверной информации) хронологических пространств.

Многие знакомы с несколько неприлично звучащим для русского уха электронным аукционом EBAY. В нем я время от времени покупаю книги по истории. Вернее, пытаюсь купить, участвуя в аукционах. Иногда мне это удаётся. А иногда нет. В этом последнем случае специальная компьютерная программа анализирует описание книги, которая мне не досталась, и ищет книги близкого содержания среди тех, на которые аукцион ещё не кончился (продавец задаёт длительность аукциона в днях: 3, 5, 7 или 10 дней) и предлагает мне их для просмотра.

Так вот, как-то я не смог получить очередную историческую книгу. То ли я проспал конец аукциона, то ли кто-то заплатил за неё больше, чем был готов заплатить за эту книгу я. Во всяком случае, на следующий день после окончания аукциона компьютерная программа прислала мне электронное письмо, а в нём наименование книги, которая меня должна была бы (судя по моим предыдущим историческим покупкам) заинтересовать. Вот что я там прочитал:

Die Sagen von Mittelerde (4 Bände im Schuber)

John Ronald Reuel Tolkien, Wolfgang Krege

Klett-Cotta Verlag

ISBN 3-608-93521-5

Die 4 enthaltenen Bücher...

· Das Buch der verschollenen Geschichten I

· Das Buch der verschollenen Geschichten II

· Das Silmarillion

· Handbuch der Weisen von Mittelerde

По-русски этот текст читается приблизительно так:

Легенды Средней Земли (4 тома в кассете)

Следует строка с библиографическим описанием, которую я не стал переводить

Содержит следующие четыре книги:

· Первая книга давно забытых историй

· Вторая книга давно забытых историй

· Сильмарийон

· Руководство мудрых Средней Земли

Заметьте, в этом описании книги с немецким пересказом «Сказаний о Средней Земле» знаменитого писателя-фантаста Толкиена дважды встречается слово «истории» (Geschichten), который компьютер наивно спутал со словом «история» (по-немецки Geschichte).

«Боже мой, при чём тут Толкиен? Это же фантастика. Литературное произведение, а не книга по истории, по реальному (часто лишь якобы реальному) прошлому человечества. Как мог современный мудрый компьютер так ошибиться в оценке области моих интересов?», – подумал я. Но возмущаться не стал. Зато с ехидством отметил про себя: «Если после заказа мною десятков книг по истории мне предлагают фантастику, то, значит, даже глубоко мной уважаемые программисты не сумели или не сочли нужным обучить машину столь тонкому распознаванию жанра. Историко-научная ли книга, фантастическая ли, для них неважно!»

Не так ли было дело и в эпоху Ренессанса?! На путали ли лучшие компьютеры (пардон, умы) той эпохи книги и вообще работы по моделированию прошлого человечества с чистой воды фантастикой? Конечно, именно так и было. И не только в названную эпоху, когда сложился жанр исторических писаний, но и в последующие века. Больше того, и сегодня большинству из нас, в том числе изысканным интеллектуалам, абсолютно всё равно, идёт ли речь о реальном прошлом или о красивой сказке по мотивам наших об оном представлений. А уж в случае необходимости голосования кошельком предпочтение в большинстве случаев отдаётся занимательному мифу, а не скучным позитивистским рассмотрениям и расчётам.

Рис. Сразу видно, что изображённому здесь философу истории при одной только мысли об оной становится нехорошо. Разворот книги Шпенглера «Речи и статьи», в которой содержится и его мало известная широкой читательской аудитории работа о старых американских культурах. В ней он впервые открыто говорит о необходимости сокращения хронологии.

Не исключаю, что в конце эпохи Возрождения у отцов хронологии просто не было иного выхода, как принять некое соглашение о «шкале времён», которая хотя и не была строго научно обоснована, но хотя бы частично покоилась на мнениях авторитетов предыдущих поколений и, главное, создавала некий арифметизированный язык, на котором можно было строить дальнейшие модели прошлого.