Собственно, его дирижабль был на крыше Морга, скрытый под большим куском холстины. Он не мог привести Мальконтента туда. Он лучше разрежет шар на куски, чем подпустит к нему Мальконтента или Просперо.

Оставалась мастерская его отца. Он покинул дом много лет назад, но отделенная кухня все еще ощущалась... домашней. И там все еще было много инструментов его отца. Он вздохнул. Ему же нужно куда-то их привести. Это было подходящее место.

Охранники протянули темные плащи. Эйприл долго их рассматривала, но, в конце концов, натянула его поверх своего скудного платьица и длинных ног. Кент надел свой, и он ничего не мог сделать, когда что-то влажное коснулось его предплечья. Кто последним носил этот плащ? Без сомнения, кто–то изнемогающий от болезни.

Они поднялись на улицу. Мальконтента сопровождали два его человека. Эйприл все еще была с ними, он видел, как она приложила руку к лицу, проверяя свою защищающую маску. Она оставалась как можно ближе к Кенту. Ему очень хотелось, чтобы он был натренированным бойцом, как Элиот. Чтобы он действительно мог защитить ее или задержать этих мужчин, чтобы она могла убежать. Кент повел их вниз по широкой авеню. Показывать этому безумцу дом своего детства было актом уступления. Или, возможно, жертвы. Он никогда не думал о себе как о жертве.

Деревьев во дворе стало больше, они выросли за это время, а ива практически скрывала дверь в мастерскую. Портрет его матери в золотой раме предостерегал его с того конца комнаты, пока он стоял на пороге.

Он глупец. Большинство линз его отца хранились в этой лаборатории. Он был слишком занят, слишком сосредоточен на своих собственных изобретениях, чтобы последовать последней воле отца. Он открыл сундук и посмотрел на них. Мальконтент никогда не согласится забрать их. И он уничтожит все на своем пути. Кент позволил крышке снова закрыться.

Он быстро собрал запасы. Охрана Мальконтента стояла так близко, что всякий раз, когда он двигался, он задевал кого-нибудь из них. Один держал мешок, в которые складывали запасы. У другого был пистолет. Мальконтент же делил свое внимание между Кентом и Эйприл. Когда она грациозно двигалась по комнате, прикасаясь к его вещам, Кент задумался, о чем она думает.

Наконец он поднял пару очков с одного из столов. Охранник протянул мешок с собранным, но Кент проигнорировал его, надевая очки на голову. По крайней мере, у него останется одна запасная пара.

– Есть еще одна вещь, которая может понадобиться, – сказал он Мальконтенту.

– Тебе, – мягко сказал он, выпроваживая их наружу. – Сомневаюсь, что она понадобится мне. Если ты можешь сделать бомбу для меня, то ты определенно можешь сделать еще одну, чтобы преодолеть меня.

Мальконтент кивнул охране. Кент не смотрел. Эйприл прикусила губу. Он учуял запах дыма, но не хотел смотреть на то, как горит работа его отца, поэтому, не оборачиваясь, пошел вперед.

В какой-то подземной комнате – не в той, где они были заключены, а в другой, со столом и окнами над ним – Кент трудился над его лжебомбой, едва находя время для сна. Часто Мальконтент стоял над ним. Этот человек знал о взрывчатке больше, чем хотелось бы Кенту, и всегда задавал вопросы, всегда подозревал что-то.

Эйприл исчезла. Он не спрашивал, куда они поместили ее. Думая, что это будет отвлекать его.

Наконец, через несколько дней, Кент сидел, склонившись над последним куском провода. В комнату кто-то вошел, но он не обернулся.

– Так мило, – сказал Преподобный, рассматривая хитрое, тикающее изобретение, которое собрал Кент. Кент попытался прочесть выражение его лица, но в данный момент на край его очков попал луч фонаря и ослепил его. Мальконтент действительно верит, что она взорвется? Кент снял очки с головы, тщательно уложив их в карман, и заменил их очками в проволочной оправе, которые он забрал, прежде чем Мальконтент сжег лабораторию его отца.

– Если ты закончил, – безумец указал на дверь. Охранник сопроводил Кента обратно в комнату, где его держали в первый раз. Эйприл сидела на диване.

– Что случилось с твоим грандиозным планом побега? – сказал он.

– Видимо, Элиот отправился во дворец Просперо в поисках меня. Отец продолжает дразнить меня этим. Зачем прикладывать усилия, если некуда бежать? И пока ты был занят подделкой, я шпионила.

Кент замер. Он не рассчитывал на все сто процентов, что Элиот спасет его, но надеялся, что кто-то придет за Эйприл.

– У него есть люди, дюжины людей, и он отправляет их в город через туннели, – прошептала она. – Это важно. Надо сказать Элиоту, хотя, если Дядя его... – она выглядела более подавленной, чем он когда-либо ее видел. Но затем она взяла себя в руки. – Мальконтент выходит по ночам и берет большинство своих людей с собой. Я была такой заключенной, что они не ожидают проблем. Мы уйдем сегодня ночью.

Кент кивнул и истощенно привалился к стене.

Эйприл разбудила его несколькими часами позже.

– Ты готов?

Он сонно последовал за ней. – Отец всегда смотрит налево, когда приближается к коридору. Что-то там беспокоит его. Мы пойдем в том направлении.

Охранник снаружи уже засыпал, поэтому не ожидал, что на него нападут. Кент дважды ударил его. Он не был бойцом, но изучал анатомию человека достаточно, чтобы знать, куда ударить человека, чтобы нанести наибольший ущерб. Он протащил охранника через комнату и застегнул наручники вокруг его запястий.

– Прекрасная работа, – сказала Эйприл. Он почувствовал, как краснеет.

Оказавшись в коридоре, он потерялся, но Эйприл без колебаний повела его, шагая к уровню улицы. Им пришлось спрятаться от одного из патрулей Мальконтента, присев на корточки за одной из урн, но, наконец, с восходом солнца, они оказались на тротуаре, направляясь к верхнему городу.

Как только они пересекли реку, остановились перед разрушенным собором.

– Мне жаль, что они взорвали твою лабораторию, – сказала Эйприл.

Кент ощутил приступ боли от утраты портрета его матери и всех его драгоценных линз. Но он был здесь, шагая рядом с этой умной, бесстрашной девушкой, которая спасла его из логова Мальконтента.

Восходящее солнце освещало руины перед ними, почершневший камень четко вырисовывался на фоне неба.

– Такая утрата, – мягко сказала Эйприл. – Было так красиво.

– Не думаю, что вижу красоту, подобно другим людям, – возразил Кент.

Взгляд, которым она его одарила, был странно уязвимым. Он хотел объяснить, что, по его мнению, она была чудесной, но не из-за ее золотистых волос и блестящего макияжа. Он задумался, поверит ли она ему. Если ей будет это интересно.

– Мне нужно идти к матери, – сказала она. – У Элиота есть квартиры и в университете, и в Клубе Распущенности. Я не знаю, где он будет... Или вернется ли он. Но мама будет перживать. – Они пошли по направлению к Башням Аккадиан.

– Он вернется, – сказал Кент с уверенностью, которой он не чувствовал. Все-таки, он однажды побывал в замке Просперо. – Мы вдвоем расскажем ему обо всем, что узнали. Устройство, которое я построил, не взорвется, но он все еще будеть осторожным.

Она схватила его за руку. – Я расскажу ему все, что слышала, но я изменила мнение насчет Мальконтента. Я не хочу наблюдать, как Элиот выпотрошит его. Я хочу держать Элиота подальше от него.

– Когда Элиот узнает...

– Вот именно. Он не должен узнать. Не сейчас. Я не знаю, почему наш отец так его ненавидит, но он хочет убить Элиота. Я не могу его потерять, Кент.

Глаза Эйприл были широко открыты и непривычно беззащитны. – Я все ему расскажу, но тогда Мальконтент поступит так же, – когда она сказала это, он задумался о том, не совершил ли он ошибку.

– Я увижу тебя снова, – сказала она. Это не был вопрос. И затем она ушла через боковую дверь в башню.

Кент вернулся в подвал лаборатории, которую подготовил Элиот. Он был близок к воссозданию дизайна защитных масок. После стольких дней, проведенных за разработкой бомбы для Мальконтента – пусть и фальшивой – он должен был сделать что-то, что поможет другим.