Но и туда подобралась весна. В апреле стаял весь снег, просохли панели.
Вадик в сквере заметил, что из земли выглянула первая зелёная травка. Он присел на корточки и показал ребятам:
— Смотрите, какая маленькая, тоненькая…
Потом провёл пальцем вокруг неё черту:
— Вот ей забор. Пусть растёт и никого не боится!
Каждый день ребята спрашивали: „Скоро мы на юг поедем?“ — и каждый день играли в путешественников.
Раз Вадик нарисовал красивый городок у моря. Нина Павловна прикрепила его рисунок к стене, у самого пола.
И как раз тогда, когда к городку мчался грузовик с прицепом Шурика и тащил за собой кукол на тачках; когда из стульев был составлен поезд и пассажиры громко пели „Мы едем, едем, едем в далёкие края“, вошла Елена Андреевна и сказала:
— Ну, скоро мы и в самом деле поедем в далёкие края.
В руке у неё была телеграмма от Михаила Сергеевича. В телеграмме было написано: „Готовьтесь к путешествию“
Возьмите меня!
С той минуты, как Вова узнал, что можно готовиться к путешествию, ему не сиделось, не стоялось, он всё куда-то спешил.
Когда собирались на прогулку, он в спешке надел правую калошу на левую ногу, левую — на правую и шапку задом наперёд.
Во время обеда он схватил свою вилку и вилку Вадика, сказал:
— Это сабли! Смотри, Вадька, чья победит… — и стал изо всех сил бить вилкой о вилку.
Конечно, его сабля победила, но она упала на пол.
За сражение такими саблями Нина Павловна посадила Вову за отдельный столик.
Наденька была дежурной. Она подняла вилку и хотела дать Вове. А Нина Павловна сказала, что вилками, которые валялись на полу, не едят, и послала Наденьку на кухню попросить чистую.
Наденька шла из кухни по коридору и несла чистую вилку перед собой, как свечку.
Дверь кабинета Елены Андреевны была приоткрыта. Проходя мимо, Наденька заметила, что там много людей, и услышала, что кто-то сказал:
— А как вы поступите с Наденькой из старшей группы? Уж очень часто она болеет. Трудно вам с нею будет, Елена Андреевна.
И ещё кто-то сказал:
— Да, не стоит её везти так далеко. Лучше устройте её в какой-нибудь санаторий под Ленинградом.
Наденька остановилась. Глаза у неё стали такими большими, как будто она слушала глазами. В горле что-то больно сжалось. Она шагнула в кабинет и сказала:
— Нет, со мной не трудно. Возьмите меня.
Но она сказала хрипло, невнятно. В кабинете было шумно. Никто её не услышал и никто не заметил.
А Наденька видела перед собой только широкую чёрную спину какого-то мужчины. Спина эта всех от неё закрывала.
Тогда Наденька отошла от двери, прижалась лицом к белой стенке, и ей показалось, что стенка тоже чёрная, как спина.
Но вот из кабинета послышался знакомый неторопливый голос Елены Андреевны. Она с ребятами всегда так говорила, чтобы они получше её поняли и, по привычке, со взрослыми тоже так говорила, будто и им всё объясняла.
— О Наденьке я еще подумаю, — сказала Елена Андреевна. — Да, трудно нам с нею будет. Знаю. Главная беда, что очень плохо она ест. И всё-таки, товарищи, я еще подумаю.
В кабинете стало тихо.
Наденька ждала… Вот сейчас Елена Андреевна подумает и скажет…
А Нина Павловна удивлялась:
— Что это наша дежурная вилку не несёт? Узнай, пожалуйста, Машенька.
Няня побежала на кухню и увидела, что дежурная с вилкой в руке стоит в коридоре, прижавшись к стенке.
— Что с тобой? — испугалась няня. — Идём скорее.
Она привела Наденьку в групповую и сказала:
— Посмотрите на неё, Нина Павловна, — белая, как полотно. Наверно, заболела.
— Со мной не трудно, я не заболела, — твёрдо ответила Наденька.
Нина Павловна внимательно на неё смотрела:
— А кто тебе сказал, что с тобой трудно?
Наденька не отвечала.
— Ну, садись за стол. Машенька, дай ей второе. Нет, положи один биточек. И одного она не съедает.
— Дайте два, — попросила Наденька. — Со мной не будет трудно.
Ей не хотелось есть. Ребята уже кончили обедать, а она ела медленно, долго, в глазах блестели слёзы. И всё-таки она съела два биточка.
Нина Павловна поглядывала на неё и думала: „Что же такое случилось? Что за чудеса!“
А Наденька никому ничего не сказала, потому что она была молчаливая девочка.
Сборы
Сколько работы было у Елены Андреевны и её помощниц!
Сами подумайте: когда мама с дочкой или сыном собирается на дачу, много у неё хлопот? Когда детский сад выезжает на дачу, до которой надо ехать один или два часа, много бывает хлопот? А сколько же было забот и хлопот перед отъездом на юг, к далёкому тёплому морю!
У начальника дороги Елена Андреевна просила два отдельных вагона, у директора завода — автобусы и грузовики. С воспитателями и нянями распределяла по дням всю работу. На кухне советовала повару, что печь и жарить на дорогу.
Не шуточное дело — сколько надо нажарить котлет, наварить компота, напечь пирогов, чтобы три дня сытно и вкусно кормить в дороге сто ребят.
А сколько надо взять с собой чашек, ложек, тарелок!
А игрушки разве не нужны в такой дальней дороге?
А бельё и платья, одеяла и простыни?
Всё нужно в дальней дороге.
У ребят тоже было много дел. Особенно у старших.
Нина Павловна сказала, чтобы они подносили ей игрушки. Она их будет упаковывать.
Но тут-то и получилась настоящая кутерьма, потому что у Нины Павловны, к сожалению, было всего две руки. А к ней тянулось столько рук сразу, что надо в школе поучиться, чтоб сосчитать.
И так как каждому хотелось, чтобы игрушку, которую он держит, упаковали поскорей, он отталкивал товарищей и лез вперёд. Товарищи, не стесняясь, делали то же самое.
И если бы Нина Павловна не придумала, как быть, пришлось бы ей везти игрушки помятые, поломанные и еще мокрые от слёз.
Но, увидев такую картину, она сказала, чтобы все быстро посмотрели, где их руки и ноги.
Ребята сразу не догадались, зачем это нужно. Поэтому они быстро посмотрели на свои руки, на свои ноги и друг на друга.
Вадик увидел, что его рука с коробкой цветных карандашей упёрлась в подбородок Шурика, а локоть Шурика — ему в грудь; что его другая рука вцепилась в хлястик Вовиной куртки, а его ноги почему-то перепутались с Вовиными, и у них на двоих почему-то оказалось всего три ноги.
„Куда девалась ещё одна нога?“ — подумал Вадик и тут же её нашёл.
Это была Вовина нога. Он её высоко поднял, чтобы дать Вадику пинка.
И у других ребят руки и ноги оказались почти в таком же странном положении.
Ребята очень удивились. Кое-кто даже покраснел.
И как-то сами собой руки у всех опустились и ноги приземлились.
Нина Павловна распределила, кто какой ящик будет помогать упаковывать, навела порядок, и тогда она заметила, что Наденьки в комнате нет.
И ребята только сейчас это заметили. Никто из них не видел, когда и куда она ушла.
Вы подумали?
Каково было Наденьке смотреть на сборы в дальнюю дорогу! Ведь она еще не знала, возьмут её или нет. Может быть, не возьмут, и она не увидит юга, где тёплое море и солнце, наверно, такое большое, что полнеба занимает.
Наденька сидела, забившись в уголок, и смотрела, как Нина Павловна укладывает в ящик игрушки.
Вот большая кукла. У неё одно ухо отбито, а она поедет. Вот Петрушка. Он всегда смеётся, ему и так весело, а он поедет. Вот белый северный медведь. Ему, где холодно, тоже хорошо. И он поедет. А про неё Елена Андреевна сказала: „Я, товарищи, еще подумаю“.
Наденька больше не могла терпеть. Она встала и тихо вышла из комнаты.