Барни смотрел, как Гиз Сантини подписывал чек, потом осторожно сушил свою подпись. Лил стояла позади менеджера, положив ему руки на плечи. Она заговорщицки подмигнула Барни, который оставался невозмутимым.

— Три тысячи долларов сейчас,— заявил Гиз,— и три после боя с Реганом.

— В вечер матча,— уточнил Барни.

— Да. После матча.

— Перед тем, как я выйду на ринг,—твердо произнес Барни.

Сантини засмеялся.

— Ты чертовски настойчив. Это, вероятно, воздух севера...

— Перед боем.

— Хорошо, согласен.

Барни взял чек, посмотрел на него, положил в карман, потом встал. Гиз обнажил в улыбке зубы под тонкими усами.

— Ты сможешь победить Регана? Это крепкий парень. Бой будет нелегким.

— Я буду в форме.

— Хочешь, чтобы я поставил на тебя деньги?

Барни колебался.

— О’кей. Остальные три тысячи. Поставь их на меня. Перед боем дашь мне квитанцию.

— Хорошо,— Сантини кивнул головой.— Ты удвоишь свой заработок.

— Я выиграю.

В номере Сантини было жарко. Окна герметически закрывались, и свежий воздух в комнату не проникал. Барни не терпелось поскорее вырваться из этой удушливой атмосферы. На лице Сантини сохранились еще следы его кулаков, но менеджер был не злопамятен и не сердился на своего подопечного. Они пожали друг другу руки и чокнулись в знак примирения. Барни допил свой стакан и поставил его. Сантини встал, улыбаясь.

— Друзья, Барни?

Барни секунду вглядывался в него. Когда-то он находил его потрясающим. Этот коренастый человек в свои пятьдесят лет сохранил молодое, живое лицо и спортивную форму. У него были черные .проницательные глаза и постоянно улыбающиеся губы. Барин посмотрел на Лил: он чувствовал к ней холодное безразличие. Он резко пожал руку менеджера.

— О'кей, Гиз.

Лил с унылым видом наблюдала за ним, когда он по- , кидал комнату. Она была уверена, что он 'проводит ее в ' номер, но ему было gee равно, что она думает. У него осталось одно желание:'поскорее уйти отсюда.

Перед отелем стоял огромный «кадиллак». Улица была темной, и он не мог видеть, кто сидит внутри.

Чей-то голос позвал его. Он подошел. Дверца распахнулась, и он увидел Джо Ласи.

— Барни?

— Джо...—прошептал он.

Он застыл на тротуаре, улыбаясь, словно идиот. Она была очаровательна. За пять лет тонкая девушка превратилась в потрясающую женщину.

Длинные золотистые волосы обрамляли ее лицо. На ней было голубое пальто, застегнутое у ворота золотой брошью. Она улыбнулась. Барни скользнул в машину.

— Барни, я искала тебя повсюду:

— Мне нужно было прийти сюда по делу.— Он заметил, что она одна в машине.— Как поживает Малколм?

— Хорошо. Он ищет тебя в порту.

Барни нахмурил брови.

— Почему, что происходит?

— Один из братьев де Фалгия вернулся.

— Что!!!

— Да, я знаю, все считали, что они оба утонули. Эта история уже известна в городе, но, похоже, все произошло не так, как думают. Один из них греб целый день в шлюпке и пристал к берегу около Остер-порта. Один рыбак, Фрэнк Солсон, помог ему. Он был измучен... Это Карлос.

Барни почувствовал огромное облегчение.

— А как ты нашла меня здесь, Джо?

— Так вот, этот Солсон попытался увидеть Генри, и телефонистка подумала, что я, возможно, знаю, где он, и Солсон позвонил мне. Сразу же после него мне позвонил отец Доминик, чтобы сказать, что Карлос заходил в церковь и что у него странный вид.

— Какой же?

— Я не знаю, но меня это обеспокоило; и я тоже спросила у телефонистки, где смогут найти тебя: я не застала Генри у вас в доме, когда заходила туда.— Она чуть улыбнулась.—Ты, может быть, забыл, как у нас в Батерли действует телефон; Телефонистка определенно знала, где ты. находишься. Тогда я приехала сюда, а Малколм отправился в Морскую контору на случай, если ты зайдешь туда.

— Первым делом отправимся к де Фалгия.

Он устроился на сиденье и рассматривал профиль Джо, пока та отъезжала и делала разворот на узкой улице. У нее были все те же духи, от которых он мысленно перенесся на несколько лет назад, во времена, когда ода докучала своим обожанием, которое казалось ему скучным. Он спрашивал себя, сколько глупостей может сделать человек в своей жизни, потом внезапно вернулся к реальности, вспомнил, в какой-огромной, роскошной машине он находится, и это подействовало на него как холодный душ.

— Как идут дела у Малколма?

— Хорошо, даже превосходно, Я жена самого богатого человека в городе,— добавила она насмешливым тоном, не глядя на него.

— Ты мне не кажешься довольной.

— Да? Я огорчена...

— Джо,— тихо проговорил он,— я друг тебе. Старый друг.

— Я знаю. Но ты уехал.

— Так было нужно.

— Эго я тоже знаю, но я бы предпочла, чтобы ты остался,

— Возможно, я сделал ошибку.

Она, бледно улыбнулась.

— Забудем об этом.

Они проехали мимо церкви. Двери были открыты, и Барни бросил взгляд внутрь слабо освещенного помещения, но отца Доминика не увидел. Никаких следов Карлоса де Фалгия. Джо направила «кадиллак» по узкой улочке, поднимавшейся к Португи Хилл.

Они остановились перед небольшим серым павильоном, -где в течение сорока лет жили братья де Фалгия. Оставаясь холостяками, они очень заботились об удобствах в своем- жилище. Барни толкнул дверь и нажал на выключатель.

В доме не было той чистоты; которую он знал с детства. Все было перевернуто, старая мебель не стояла на своих местах, и кругом царил такой беспорядок, будто, здесь резвились дикие животные.

— Карлос?—тихо позвал Барни.

Джо взяла его за руку. Он чувствовал себя скверно. В доме было холодно. Он прошел через комнату, украшенную старыми португальскими гравюрами, и оказался на кухне со старинным оборудованием. Задняя дверь была открыта, и он закрыл ее.

Потом он обошел все комнаты. Никого.

В спальне он увидел, что замки двух старинных шкафов, в которых оба де Фалгия хранили свои вещи, были взломаны. Он подошел к шкафу Педро: его одежда была выброшена на пол.

Внезапно Барни кое-что вспомнил. Он подошел к гардеробу и, приподнявшись на носках, стал шарить на верхней полке.

— Она исчезла!

Джо удивленно смотрела на него.

— Что?

— Педро держал здесь железную коробку. Он клал в нее все квитанции, бумаги, которые считал важными. Педро всегда занимался делами. Джо, ты хорошо знаешь, что он больше Карлоса разбирался в деловых вопросах. Кто-то, видимо, приходил сюда за этой коробкой и нашел ее после того, как все здесь обшарил.

— Но почему? Что у Педро могло быть такого значительного?

— Я не знаю, и это меня беспокоит.

Это было больше, чем беспокойство: его охватывал невольный страх, предчувствие чего-то ужасного.

— Откуда тебе известно о существовании этой коробки, Барни?

— Ты же помнишь, что еще ребенком я часто приходил сюда играть. Я очень любил обоих стариков. Они возились со мной, рассказывали разные истории. Я много раз видел, как Педро занимался счетами. Я знал эту коробку и знал, куда ее убирали. Не думаю, чтобы Педро изменил своей привычке за мое отсутствие.

— Что меня удивляет, так это то, что Карлос сразу же отправился в Морскую контору, чтобы сообщить всем, что он жив и здоров.

— Меня это тоже интересует.

Он передал Джо разговор, который состоялся у него с Педро утром на борту «Мери Хэммонд»..

— Да, это не удивительно,— сказала Джо, когда он закончил.— Теперь нет ничего хорошего в Батерли.— В ее голосе прозвучала горечь. Она встретилась с ним взглядом и отвела глаза.— Все изменилось после твоего отъезда,— продолжала она так же горько.— Малколм тоже изменился. Это уже не тот человек, которого ты знал. Он почувствовал вкус власти и практически руководит всем городом, за исключением порта, но и на порт у него есть определенные виды.

— Но подожди, разве не Малколм вызвал сюда Харда с его бандой головорезов, чтобы завладеть портом?

Джо не ответила. Она вышла из комнаты и прошла на кухню. Он последовал за ней. На умывальнике стояла бутылка мадеры. Джо взяла ее и протянула Барни. Она была пуста. Пустой стакан стоял тут же. Внезапно он заметил на буфете вставленную в рамку фотографию красивой брюнетки.