Так Квины и сержант Велли благодаря больному уху судьи Гривея оказались на представлении.

Судья Кронфельд, известный юрист, глазами озабоченной самки с превосходством взирал со своего места на опоздавших: Старуху, унылого Тэрлоу Поттса и смущенного доктора Ваггонера Инниса. Прикрикнув на шепчущихся клерков, он изменил порядок работы. Вместо дела «"Джакомо“ против „Файф джоттинг инн"» будет слушаться дело «Поттс против Клифстаттера».

Эллери подозвал Чарли Пакстона, суетившегося вокруг миссис Корнелии Поттс, и благодарный юрист немедленно подлетел к нему.

— Выйдем отсюда.

Они вышли в коридор.

— Ваши клиенты,— начал Квин-младший,— просто очаровали меня.

— Старуха? — Чарли скорчил гримасу.— У вас есть сигареты? В этом деле истец Тэрлоу, а не миссис Поттс.

— Вот как. И для чего он беспокоит мать?

— Тэрлоу таскает ее за собой уже сорок семь лет.

— А зачем им понадобился «элегантный» доктор Ин-нис?

— У Корнелии плохое сердце.

— Ерунда. Для плохого сердца она слишком энергична...

— Верно. Но Старухе никто никогда слова поперек не молвит. Поэтому Иннис находится в постоянном напряжении. Он всегда вынужден ее сопровождать, когда она вылезает из Шу.

— Простите?

Чарли удивленно поднял брови.

— Неужели, мистер Квин, вам неизвестно, что такое Шу?

— Я исключительно невежественный человек,-— сказал Эллери.

—- А я думал, что каждый житель Америки это знает! Судьба Корнелии Поттс связана с обувью: компания «Поттс шу».

Эллери вздрогнул.

— «Обувь Поттсов — обувь Америки. 3.99. Всюду». Неужели это они?

— Вот именно.

Эллери изумленно уставился на закрытую дверь комнаты № 335. «Поттс шу» была не предприятием и даже не системой предприятий. Она представляла собой целую цивилизацию. В любой богом забытой дыре торговали магазины «Поттс шу». Малыши носили продукцию «Поттс шу», их отцы и матери ходили в обуви Поттсов, их сестры и братья, тети и дяди, все они обувались в компании «Поттс шу». Обувь «Поттс шу» использовали абсолютно все классы и, казалось, не только на Земле, но и во всей галактике.

— Но ваша любопытная фраза,— Эллери пришел в себя и снова обратился к юристу,— «...когда она вылезает из Шу»[2]. Это что, преклонение или насмешка?

Чарли хмыкнул.

— Так про Поттсов обычно пишут газетчики, когда помещают на них карикатуры. Вы помните забастовку на заводах Поттсов? — Эллери кивнул.— Какой-то гений от чертежной доски нарисовал их особняк на Риверсайд-драйв в форме старомодного ботинка. Он изобразил Корнелию Поттс ведьмой с шестью-детьми из «Сказок матушки Гусыни»[3] и подписал под картинкой: «Это Старуха, которая живет в Шу, у нее так много детей, что она не может обеспечить своим рабочим прожиточный минимум» — или что-то похожее. Во всяком случае, с тех пор ее прозвали Старухой.

— И вы ее адвокат?

— Да, но большая часть моей деятельности посвящена Тэрлоу благодаря его чувствительному, ранимому сердцу. Вы же видели Тэрлоу? Этого толстого маленького троглодита с узкими плечами?

Эллери кивнул.

— Он напоминает кенгуренка.

— Дело в том, что Тэрлоу Поттс самый обиженный человек на свете.

— И виноваты здесь деньги,— вздохнул мистер Квин-младший.— Очень печально. А сегодняшний иск он хотя бы выиграет?

— Выиграет? — сердито фыркнул Пакстон.— Еще чего. Этот иск о клевете и сплетне длится уже тридцать семь лет! И до сих пор все кончалось ничем.

— Наверное, виновата путаница в клубе «Бонго»!

— Кронфельд попросту вышвырнет наше дело, он и слушать его не станет. Попомните мои слова!

— Почему же миссис Поттс занимается подобным ребячеством?

— Потому что Старуха больше дорожит именем, чем сыном.

— Но если ситуация совершенно безнадежна, почему вы разрешаете им таскаться по судам, Чарли?

Тот покраснел.

— Тэрлоу настаивает, и Старуха его поддерживает. Конечно, я заслуживаю порицания, Квин. Я с таким трудом отрабатываю каждый проклятый цент, будучи их адвокатом...

— Я уверен, что вы...

— Это какой-то кошмар! Каждую ночь мне снятся их длинные носы и толстые задницы, и каждую ночь они плюют на меня. Но если я не буду подчиняться, они найдут тысячу других адвокатов, которые в лепешку расшибутся для Поттсов, не проявляя никакой щепетильности! Простите. Мои нервы...

Сержант Велли высунул голову из комнаты № 335.

— Чарли, судья накинулся на дело Поттсов. Старуха зовет вас.

— Чтоб она лопнула,— пробормотал адвокат Пакстон и вошел в комнату с видом человека, собирающегося целоваться с мадам Гильотиной.

— Слушай, отец,— произнес Эллери, вернувшись в зал и усевшись между инспектором и сержантом,— а как это Чарли Пакстон, совершенно нормальный человек, спутался с Поттсами?

— Просто Чарли — часть их наследства,— усмехнулся инспектор Квин.— Его отец, Сидней Пакстон, работал юристом. Отличный был парень. Эх, сколько пива мы выпили с ним вместе!

Сержант Велли тоскливо вздохнул.

— Сид мечтал, чтобы сын тоже стал гористом,— продолжал инспектор,— и Чарли с блеском окончил Гарвард. Он уже начал заниматься криминальными делами — все говорили, что у него нюх,— но тут старик умер, и Чарли пришлось добивать его гражданские процессы. Короче, блестящая карьера ему улыбнулась. К тому времени Поттсы умудрились так запутать дела, что Пакстон до сих пор тратит свою жизнь только на то, чтобы привести их в порядок.

Тэрлоу Поттс едва сдерживался. Он извивался, как червяк, как толстый мальчишка, попавший в цирк. Седой хохолок на голове дергался в такт его движениям. Тэрлоу крутился и повизгивал так, будто получал от происходящего удовольствие.

«А малыш подходящая пища для психиатра,— думал Эллери. — Стоит только присмотреться повнимательнее».

Между тем в зале заседаний шла борьба. Судья Кронфельд предпринял открытую вылазку. Мистер Коклин Клифстаттер сидел в окружении своих адвокатов так, словно происходящее его не касалось. Эллери подозревал, что мистер Крифстаттер жаждет пойти домой и поспать.

— Но, ваша честь...— протестовал Пакстон.

— Не называйте меня «вашей честью», адвокат! — гремел судья.— Я не собираюсь переходить на личности, но вы должны понимать лучше, чем этот фокусник, что дело слишком натянутое.

— Ваша честь, моего клиента грубо оклеветали...

— Моя честь — это мои глаза! Ваш клиент доставляет нам кучу неприятностей, из-за него совершенно спутан график работы! Меня не волнуют его деньги — вернее, деньги его матери,— но я думаю о деньгах налогоплательщиков.

— Ваша честь слышала показания свидетелей,— безнадежно бубнил Пакстон.

— Да, и теперь я как никогда уверен, что на Поттса никто не клеветал. Дело прекращено,— отрезал мистер Кронфельд, со злостью глядя на Старуху.

Тут, к явному ужасу Чарли Пакстона, на ноги вскочил Тэрлоу Поттс.

— Ваша честь! — настойчиво пропищал он.

— Сядьте, Тэрлоу,— задыхаясь, промолвил Чарли,— или быстрее уходите отсюда...

— Одну минуту, адвокат,— мягко прервал судья Кронфельд.— Мистер Поттс, вы хотите обратиться к суду?

— Вот именно, хочу.

— Тогда обращайтесь.

— Я пришел сюда за справедливостью! — закричал Тэрлоу, размахивая руками.— И что я получаю? Обиду. Где права человека? Что случилось с нашей конституцией? Неужели мы отказались от последних свобод? Или порядочные граждане уже не имеют права на защиту от клеветы пьяных безответственных лиц?

— Да? — удивился мистер Кронфельд.— Вы утверждаете...

— Но что я вижу в вашем суде? — продолжал надсаживаться Тэрлоу.— Защиту? Нет! Охрану моих прав? Нет! Вы спасли мое доброе имя от гнусных инсинуаций ответчика? Нет! Оно высоко ценится, ваша честь, и оно незапятнано, а этот клеветник понижает ценность на значительные суммы.