В античных стенах, позолоченных полуденным римским солнцем, и в саду, полном роскошных цветов, царствовала необыкновенная тишина. Ворчание Рима доносилось из-за Тибра. Казалось, ты находишься далеко от мира, но ничто не было призрачнее этого ощущения.

Ни одно правительство так не влияет на жизнь и события, как ватиканское. Не много наций, даже самых могущественных, могут позволить себе располагать таким количеством дипломатических каналов и сетей, как Ватикан. Это самое маленькое государство в мире представлено в восьмидесяти восьми странах. Его нунции повсюду имеют ранг послов, и Секретариат государства получает каждый день серию рапортов со всех концов света. А радио Ватикана каждую ночь, в определенный час, передает кодированные сообщения.

Конечно, здесь были Священная базилика Бернини,

Сикстинская капелла и процессии паломников в национальных костюмах, которые фотографировали швейцарскую гвардию с алебардами... Но были еще и кабинеты Секретариата государства, и хорошо организованная администрация Ватикана — одна из самых оперативных в мире, которая работала в исторических палаццо, под фресками Рафаэля или Гирландайо, используя ультрасовременную теле- и радиотехнику.

— Вот он,— прошептал Бассович.

Гунтер смотрел на приближающегося Марчелло Тай-фини, занимающегося шифрами Секретариата государства. Ему было лет сорок. Длинный и сутулый, похожий на профессора, утомленного научными занятиями. Костюм из твида со множеством карманов, на локтях которого нашиты куски кожи. Помесь итальянца с англосаксом — в этом было что-то курьезное.

«Итальянец с севера»,— подумал Гунтер.

Тайфини сел на скамью возле них, достал из кармана трубку и принялся набивать ее.

— Добрый день,— произнес он.— Я немного запоздал. Никак не мог ускользнуть пораньше.

«Даже в проклятой и святой ватиканской администрации, одной из самых скрытных в мире, ЦРУ удалось профильтровать информатора! — подумал Гунтер.— Старому И. С. удалось то, в чем большинство секретных разведок потерпели неудачу».

Тайфини мирно курил свою трубку, глядя на двух жирных голубей, прилетевших с лужайки к его ногам.

— Вы любите Ватикан? — спросил он.

— Очень,— ответил Гунтер.

— Это очень приятно, но немного удручает, если длится долгое время. Посмотрите, к чему это приводит. Становишься похожим на двух голубей,— сказал итальянец, указывая на птиц.— Они живут в этих садах в течение Бог знает скольких генераций. И уже не способны жить где-нибудь в другом месте.

— Вы подумали о моем вопросе? — спросил Бассович.

Тайфини медленно два раза затянулся.

— Да, я подумал. И полагаю, вам надо встретиться с монсиньором Гвидо ди Магистрисом.

— Кто он по должности?

— Секретарь в Секретариате государства. Он редко появляется на людях. Но пользуется большим влиянием в окружении папы. И он лично занимался одно время

«Папским поручением в Латинской Америке», курируемым кардиналом Антонио Саморе. Это один из экспертов по Латиноамериканскому континенту. Он причастен ко всему, что предпринималось церковным ведомством с момента образования в Мексике Центра документации, руководимого знаменитым мистером Иваном Ильичом, до возникновения «Движения морального нажима» мистера Хелдера Камора — епископа Ресифа. Совершенно очевидно, что он в тот или иной момент был причастен к делу, которое вас интересует.

— А где можно найти этого монсиньора? — осведомился Бассович.

— Мне кажется, самое простое навестить ди Магистриса в его доме,— ответил Тайфини.

— А где он живет?

 Вместе со своей матерью, старой и очаровательной дамой, на Риацца Унита, дом 37, в двух шагах от Ватикана. Монсиньор ди Магистрис сохранил привычки молодого человека. Тайфини еще несколько раз затянулся, устремив взгляд на лужайку, где прогуливались толстые голуби.. Монсиньор ди Магистрис — ученый человек. Ему прочат блестящее будущее. Уверяют, что он станет кардиналом.

Он встал и выбил трубку о каблук.

— До скорого свидания! —- И удалился своей тяжелой походкой, заложив руки за спину, напоминающий искателя приключений на прогулке. Как будто ожидая его ухода, оба голубя взлетели и исчезли среди деревьев. Гунтер и Бассович тоже встали и покинули душное помещение.

Палаццо было великолепным, торжественным, снабженным множеством внутренних двориков, полутемных, сырых, откуда начинались лестницы, сложенные из камня.

Только в Риме или Венеции можно встретить огромные сооружения такого рода, одновременно просторные и совершенно неудобные для жилья, где семья теряется в огромных, гулких залах. Это гигантское здание было сугубо историческим и повидало на своем веку множество тайн. Курносая Флора посередине обширной зеленой площади, как раз в центре того, что должно быть «курдонером». Теперь от него остались лишь камни да обломки рухнувшей лестницы.

Гунтер и Бассович встретили толстую женщину с седыми волосами, которая несла сумку с томатами. Ее усталый взгляд задержался на обоих мужчинах.

— Синьора Магистрис? — спросил Бассович.

— В глубине двора, вторая лестница слева, третий этаж,— сказала толстуха.

— Спасибо,— поблагодарил ее Бассович.

Коридор третьего этажа был нескончаемым. В нишах, как молчаливые стражи, стояли копии античных статуй, покрытые пылью, а на потолке — плохие копии фресок работы XVIII века, с сатирами, нимфами и цветами.

— Господи! — воскликнул Бассович.— Можно подумать, что мы в провинциальном музее! Не хватает только сторожа!

Наконец они обнаружили дверь в апартаменты синьора ди Магистриса, обрамленную зелеными растениями. Гунтер позвонил, вернее, потянул за шнурок звонка. Где-то очень далеко, в анфиладе вестибюлей, раздался мелодичный звон. Потом, после довольно долгого ожидания, дверь отворилась, и, похожий на пыльную тень прошлого, перед ними предстал лакей с седыми волосами и свирепым взглядом.

— Синьор ди Магистрис дома?

— Смею спросить, господа условились о встрече? — осведомился старый человек глухим голосом.

— Нет, но мы должны повидать синьора ди Магистриса,— ответил Гунтер.

— Монсиньор еще не вернулся.

— Он просил нас подождать,— безапелляционно заявил Бассович.

Старый слуга рассматривал их своими лишенными выражения, точно стеклянными, глазами, пустыми, как у рыбы.

— В таком случае, пожалуйста, войдите,— наконец сдался он. Потом посторонился и закрыл за ними дверь.

«На этот раз мы и в самом деле в музее»,— подумал Г унтер, рассматривая античные бюсты из розового и черного мрамора, которыми был уставлен вестибюль. Паркет сверкал как зеркало. Старый слуга двигался впереди, словно автомат.

Они прошли через два салона с мебелью, закрытой чехлами, потом слуга толкнул дверь и указал на маленький круглый салон, меблированный Чиппендейлом.

— Не соблаговолят ли господа подождать? — Старик вышел.

—Сколько, по вашему мнению, комнат в этом бараке? — спросил Коста.

— Слишком много,— ответил Гунтер.

— Эти Магистрис — очень старинная римская фамилия,— заметил Бассович,— они связаны со всеми знатными и благородными...

— ...вот почему у нас такое множество дядей и кузенов, уверяю вас! — услышали они чей-то смеющийся голос.

Мужчины встали, увидев приближающуюся к ним девушку с короткими светлыми волосами. У нее было круглое милое лицо с веснушками. Маленький рост, довольно широкие плечи, тонкая талия и крепкие, спортивные ноги... Гунтеру понравилась ее легкая походка, играющие бедра...

— Добрый день! Я — Диана ди Магистрис, сестра Гвидо. Садитесь, пожалуйста. Моя мать немного устала и просит ее простить.

—Это мы просим извинения,— вежливо возразил Гунтер.

— Вы условились о свидании с моим братом?

— Да.

Диана ди Магистрис закурила сигарету, предварительно пустив пачку по кругу. У нее были быстрые, решительные жесты. Девушку легко было представить себе за рулем спортивной машины или спускающейся с гор на лыжах.