— Мы — американские журналисты,— пояснил Гунтер.— В Риме проездом.

— Мне нравится Америка,— заявила Диана.— Считается хорошим тоном плохо о ней отзываться, но я люблю вашу страну.

— Спасибо,— сказал, якобы польщенный, Гунтер.

— Эти левые буржуа выводят меня из себя,— решительно проговорила Диана.— Они считают себя патриотами и проводят все свое время, распуская слюни перед флагом. Я нахожу это отвратительным и идиотским.

Бассович с интересом смотрел на Диану ди Магистрис, которая смело перекинула ногу на ногу, несмотря на то что носила юбку намного выше колен. Бассович был неравнодушен к таким плотным блондинкам.

—Эти чувства делают вам честь,— заметил он.— Вы студентка?

— Да. Ничего выдающегося: классическая литература. Убиваю время — вот и все. А вы пишете репортажи?

— Нам хочется сделать небольшую серию о Ватикане, и мы надеемся, что ваш брат поможет нам проникнут!» в кое-какие закрытые места.

Диана ди Магистрис засмеялась, обнажив свои острые и очень белые зубы.

— О! Он знает все ходы и выходы! — сказала она.— Мой знаменитый брат — один из самых могущественных членов Секретариата правительства! Вы уже встречались с ним?

— Нет.

— Вы увидите, он очень экспансивный! Но почему вы адресовались именно к нему, а не к кому-нибудь другому? Ведь в Ватикане несколько монсиньоров?

— У нас есть к нему рекомендации,— сказал Гунтер,— от нашего общего друга.

В этих апартаментах царила необыкновенная тишина. Извне не доносилось ни малейшего звука. Только время от времени потрескивал паркет или мебель, да раздавался мерный бой часов в вестибюле.

— Федерико, лакей, не смог назвать мне ваши имена,— продолжала молодая блондинка, с интересом разглядывая их.

— Гибсон и Андропулос,— сказал Гунтер), обнажив в улыбке свои белоснежные зубы.— Гибсон — это я,— добавил он.

— Не сомневаюсь,— проговорила молодая ди Магистрис с легкой усмешкой.

— Вы грек, мистер Андропулос? — обратилась она к Бассовичу.

— По рождению, и только наполовину,— ответил Бассович своим самым «сексуальным» голосом: глубоким, ласкающим и слегка вибрирующим, действие которого на женщин всех возрастов и положений было ему известно.— У меня еще половина арабской крови. Точнее, ливанской.

— Потрясающе! — Диана, наклонила голову набок и внимательно рассматривала Бассовича.

— А вы? — спросил Бассович.

— Я?

— Да, вы. Какая кровь смешалась в вас?

— В нашей семье нет смеси! — со смехом ответила девушка.— Ди Магистрис никогда не примешивали не итальянской, чужой крови, предпочитая римскую.

— Вы и монсиньор ди Магистрис — последние потомки вашей знаменитой семьи, не так ли? — Бассович буквально обволакивал ласковым взглядом молодую блондинку с мускулистыми бедрами.

— Да, до следующего поколения.

Бассович с сомнением покачал головой.

— Есть только небольшая неприятность,— осторожно начал он.

— Какая же неприятность?

— Это то, что у монсиньора ди Магистриса нет сестры, так как он единственный сын.

Улыбка мгновенно исчезла с губ молодой блондинки. В салоне наступила тишина, нарушаемая только тиканьем часов.

— А вы комик, господин Андропулос! —наконец проговорила Диана сухим тоном.

— Да, очень забавно.— Бассович продолжал улыбаться.-- Уверен, что заставлю вас еще больше развеселиться, когда спрошу, кто вы такая, если не сестра синьора Магистриса?

— Вы уверены в том, что говорите? —спросил Гунтер.

— Уверен. У меня были довольно подробные сведения о Гвидо ди Магистрисе. У него никогда не было сестры!

— Это интересно! — заметил Гунтер.— И часто вам случается выдавать себя за других?

Маленькая мускулистая блондинка встала. Лицо ее было бледно, губы плотно сжаты.

— Советую вам выйти из этого дома, прежде чем я скажу слугам, чтобы они вышвырнули вас вон! Вы, вероятно, оба сумасшедшие.

Бассович встал и осторожно положил руку на ее плечо.

— Спокойно, моя несравненная,— обратился он к Диане по-прежнему приятным тоном.— Мы джентльмены и...

Он не успел докончить. С необычайной быстротой и с не менее замечательной силой девушка нанесла ему удар бедром. Коста описал параболу и оказался на полу, четырьмя копытами в воздухе, посреди обломков восхитительного мозаичного столика. Когда он коснулся пола, то получил вдобавок каблуком в челюсть и на некоторое время отключился. Г унтер сделал шаг в сторону, чтобы отрезать путь молодой блондинке. Она стояла перед ним, подобравшись, с руками, вытянутыми вперед подобно саблям, с напряженным торсом, на полусогнутых ногах — словом, в классической позиции «каратэ».

— Хорошая техника! — вынужден был, как знаток, признать Гунтер.— Вы давно практикуете?

Блондинка не ответила. Она медленно передвигалась, не спуская с него глаз. Зеленый взгляд был твердым и напряженным, а круглое лицо выражало неумолимую решимость. Ощущение силы исходило от всего ее тела, плотного и мускулистого. Гунтер заметил утолщения и мозоли на кончиках ее пальцев и ребрах ладоней. Эта девушка прошла долгую и жесткую школу учения, часами ударяя по «шакивара». Тот прием, которым она вывела из строя Бассовича, скорость и точность ее удара ногой достаточно сказали Гунтеру об уровне техники этой девицы. Она была опасна умела убивать голыми руками. Ее руки представляли такую же опасность, как если бы в них было оружие.

Напряженная, она ждала его действий, едва уловимыми движениями перемещаясь медленно влево.

Гунтер решил рискнуть. Он сделал простой «мае черн» — удар ноги прямо вперед, и последовала мгновенная защитная реакция. Девушка сместила бедра, правой рукой отклонила ногу Гунтера и сделала прямой выпад левой рукой. Безукоризненный выпад, который нокаутировал бы Г унтера, если бы он бросился вперед. Он невольно присвистнул.

— Превосходно! — вырвалось у него.

В ту же секунду, с гортанным криком, его враг предпринял атаку, применив «маваши жери», один из самых трудных по исполнению ударов ногой, с «тате-цуки» (вертикальный удар кулака в область сердца). Гунтер блокировал серию и нанес ей точный удар локтем в бок.

Блондинка издала глухое ворчание от боли и двумя быстрыми шагами отступила. Она гримасничала, восстанавливая дыхание. Удар Гунтера был болезненным, а выпад был таким стремительным, что длился едва ли секунду.

— Я мог бы тронуть «куозен» — солнечное сплетение, вместо того приема,— сказал Гунтер,— и тогда вы также, вероятно, оказались бы вне игры.

— Перестаньте разевать рот,— злобно прошипела блондинка.— Когда я покончу с вами, вы замолчите надолго!.. И даже на очень долго!

Эта девушка была страшным противником... Настоящий комок из мускулов и нервов, необыкновенно жестокая, идеально владеющая техникой боя. Она дралась, чтобы убить, и это было совершенно очевидно. Удар каблуком, который поверг Бассовича в легкий шок, был нанесен изо всех сил. По счастью, сработал рефлекс опытного бойца: силу удара Коста успел ослабить рукой.

— Вы не хотите немного поговорить? — мирно поинтересовался Гунтер.— Нам, безусловно, есть что сказать друг другу.

Вместо ответа эта белокурая бестия выпрямилась, чтобы ударить его каблуком, подняв ногу невероятно высоко для своего маленького роста. Гунтер избежал удара быстрым движением, но не смог достать своего противника. Она уже крепко стояла в положении защиты на своих железных ногах. Настоящий маленький тигр, сильный и быстрый. И... такой приятный на вид.

Гунтер уже стал подумывать о том, что ему придется идти до конца, чтобы нейтрализовать ее. если сам не подвергнется до этого молниеносной атаке с ее стороны, когда увидел, что девушка выпрямилась и расслабилась. Теперь она улыбалась.

— Действительно, я тоже думаю, что мы можем поговорить,— вдруг сказала она.

— В самом деле?

— Думаю, что сможете, при условии, если поднимете руки, — раздался глухой голос лакея.

Гунтер медленно повернулся, следя на всякий случай за девушкой. Он увидел старика в блестящем жилете, держащего кольт «Кобра» в руке. На лице его сохранялось то же мрачное выражение.