— Пожалуйста,— сказал он,— руки вверх!

Гунтер послушался. Было в рыбьих глазах старого слуги нечто такое, что заставило его сделать это. Он слышал, как блондинка встала позади него, и почувствовал, как ее руки обшарили его одежду и вытащили кольт-44 из кобуры под мышкой. Затем Гунтер почувствовал ее запах, когда она переместилась, чтобы встать перед ним. Блондинка едва достигала подбородка Гунтера. Она улыбалась, что делало ее еще более молодой. На круглом подбородке красовалась небольшая ссадина, вокруг носа пестрели веснушки.

— Месье Гибсон!

— Да?

— Вы только что причинили мне боль.

— Огорчен.

— Я не люблю, когда мне делают больно,— тихо проговорила она.

— Никто этого не любит.

Девида пристально смотрела на него своими зелеными глазами, продолжая улыбаться.

— Ваше имя не Гибсон, правда?

— А это вас интересует?

— Очень.

— Мое имя Гибсон.

— Зачем вам был нужен монсиньор ди Магистрис?

— А вам?

— По той же причине, что и вам, я полагаю,— медленно проговорила она, наклонила голову набок — как бы для того, чтобы получше рассмотреть Гунтера, и сощурила глаза.

— Меня зовут Пусси Кэт,— произнесла блондинка и неожиданно, словно молния, ударила Гунтера кулаком снизу в подбородок. Это был мощный удар, будто его нанесли молотком. А выпад напоминал бросок гремучей змеи.

Гунтер тяжело осел на пол, совершенно потеряв интерес к этому миру. 

Что-то вроде большого животного, сидевшего на груди Гунтера, издавало приветливое ворчание. Странным было это ощущение приветливости, которое исходило от огромной массы, прижимающей его к полу. Что-то вроде большого снежного пса, который лизал ему лицо.

Гунтер запротестовал и хотел его отстранить. В полубессознательном состоянии он со стыдом вспомнил о другом животном, маленьком тигре, быстром и злобном, который атаковал и уложил его. Он отчетливо помнил: животное с круглым лицом, с пятнами веснушек на носу, до такой степени быстрое, что ему не удалось среагировать в то время, как оно напало на него, выпустив когти. Изнуряющая борьба!

— Да ну же, боже мой! Проснись же! — проворчал большой снежный пес.

Гунтер открыл глаза и увидел Бассовича, присевшего возле него и трясшего его за плечи. У Косты была рассечена губа, которая сильно распухла.

— Все в порядке? — спросил он.

— В порядке...

Он потрогал свой болевший подбородок, в который угодил кулак Пусси Кэт. Отличный удар, точно в то место, куда следовало ударить.

— Итак, она все же уложила вас тоже? — недоверчиво спросил Бассович.

Гунтер утвердительно кивнул головой и поднялся. Коста мрачно вздохнул.

— Может быть, мы уже стары для этого ремесла? Если мы начали с того, что позволили девчонке уложить нас... может быть, пора завязывать...

Гунтер промолчал, пытаясь определить, сколько он провалялся без сознания. Едва ли больше нескольких минут. Вероятно, Пусси Кэт и старый слуга не успели убежать после того, как нашли то, что искали.

— Кто же эта блондиночка с крепкими мускулами? — мечтательно проговорил Коста.— У нее великолепные бедра.

— Ее зовут Пусси Кэт.

— Пусси Кэт? — с интересом переспросил Коста.

— Это то, что она мне сказала.

— У нее исключительная техника.

— Это, без сомнения, самая выдающаяся женщина, владеющая «каратэ», какую мне только довелось встретить,— заметил Гунтер.— Она быстра словно молния.

— А что она здесь забыла?

--  То же, что и мы, я полагаю. Только мы пришли раньше, чем ей удалось встретиться с монсиньором ди Магистрисом.

— А почему вы так решили? — спросил Бассович.

Гунтер пристально посмотрел на маленького греко-араба.

— Вы правы, это еще надо доказать.

— Нам следует тщательно осмотреть апартаменты,— сказал Коста.

Они вышли из маленького круглого салона и стали осматривать комнаты, одну за другой. Им, казалось, не было конца. Здесь можно было поселить полдюжины знаменитых семейств, в этих анфиладах комнат, торжественных, с лепными потолками, слабо освещенных зеленым светом, который проникал из влажных двориков, со стенами, изъеденными временем.

Гунтер толкнул дверь маленькой библиотеки и остановился. Бассович, который следовал за ним, тоже заглянул в комнату и выругался сквозь зубы.

— Вы правы, Коста,— сказал Гунтер.— Пусси Кэт все-таки встретилась с монсиньором ди Магистрисом.

Он подошел к человеку, сидящему в кресле и, казалось, спящему. Это был высокий, худой мужчина, с костлявым лицом и лысым черепом. На нем были темный костюм и сорочка с твердым воротником. Запрокинув назад голову, монсиньор, казалось, пристально разглядывал потолок, но с первого взгляда на него Гунтеру стало ясно, что ди Магистрис мертв. Шея прелата составляла неправильный угол с плечами...

Еще не дотрагиваясь до него, Гунтер уже знал, что шейные позвонки перебиты.

— А она убийца, эта Пусси Кэт! — воскликнул Бассович.— Посмотри-ка сюда!

Он указал на старую даму с седыми волосами, лежавшую на ковре возле камина. Она, вероятно, соскользнула со стула, на котором сидела. С широко раскрытым ртом, с вытаращенными глазами, с выражением ужаса на лице, она еще сжимала край ковра своими костлявыми руками.

— Старая синьора ди Магистрис, по всей вероятности,— сказал Гунтер.

Он нагнулся над старой дамой и дотронулся до ее лица. Она была мертва, но кожа еще хранила тепло.

— Настоящая убийца,— повторил Бассович.

— Нет,— возразил Гунтер,— она не убивала. Старая дама умерла в результате сердечного приступа. От страха, вероятно.

— А как быть с ним? — иронически спросил Бассович, указывая на ди Магистриса.— Это страх свернул ему шейные позвонки?

— Он — это другое дело,— возразил Гунтер.— Он был «ликвидирован».

Бассович осмотрел восковое лицо прелата. На лице не было никаких признаков насилия, так же как и на шее. Казалось, его не пытали.

— Посмотрите на его руки,— сказал Гунтер.

Бассович отогнул рукава пиджака мертвого и издал удовлетворенное ворчание, обнаружив ясные, еще свежие следы внутривенного укола на сгибе его левой руки. Капля крови запачкала рукав рубашки.

— Если бы можно было сделать анализ крови монсиньора ди Магистриса, то обнаружили бы солидную дозу скополамина или скопохролаза,— сказал Гунтер.

— Значит, он должен был сказать нашей подружке Пусси Кэт все, что знал?

— Вероятно,— согласился Гунтер.— Теперь и она знает то, что знал он.

Коста опустил рукав пиджака. У него был вид ребенка, у которого отняли игрушку.

— Она начинает меня раздражать, эта блондиноч-ка,— сказал он.— Разбивает нам физиономии, убивает наших информаторов, отнимает, наконец, у нас работу, честное слово!

— Она могла и нас так же «ликвидировать»,— заметил Г унтер,— но не сделала этого.

— Хотелось бы мне знать, почему? — проворчал Бас-сович.

Он посмотрел на оба трупа и снова разозлился.

— Ей, вероятно, хотелось бы, чтобы мы унаследовали эти два убийства.

—Я как раз подумал об этом.

—Можешь быть уверен, она устроит так, чтобы эти два убийства свалились нам на голову,— продолжал бушевать Коста,— и уже сейчас все флики Рима мчатся к дому 37 на Риацца Унита!

Он нервно подошел к окну и бросил взгляд наружу.

— Найдется немало свидетелей на лестницах, которые смогут сообщить, как мы входили к ди Магистрису!

— Во всяком случае, один свидетель наверняка уже есть толстая женщина с сумкой.

—Тогда бежим! - энергично предложил Бассович.

— Одну секунду, — возразил Гунтер. Монсиньор ди Магистрис уже не может нам рассказать, что знает, но, может быть, мы сможем найти ответ в другом месте.

Он стал быстро осматривать ящики письменного стола, из предосторожности дотрагиваясь до вещей через носовой платок. Бассович последовал его примеру. Они быстро просмотрели аккуратно уложенные досье, и Гунтер сунул несколько писем и донесений себе в карман. Заметив небольшой магнитофон, стоящий на столе, забрал и магнитофонную ленту. В заключение он взял бумажник умершего.